История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 5
Шрифт:
Я встретил ее в дверях отеля.
— Вы выходите? Куда вы идете?
— На мессу к августинцам.
— Это какой-то праздник?
— Нет, но моя мать хочет, чтобы я ходила туда каждый день. Дайте мне руку. Мы поговорим в монастыре.
Ее горничная осталась в церкви, и мы туда вошли.
— Вы читали мое письмо?
— Да. Вот оно. Вы сожгите его.
— Не хочу. Вы его сожжете сами. Я беременна четыре месяца, я в этом уверена. Я в отчаянии. Я полагаюсь на вас. Речь о том, чтобы мне сделать аборт.
— Это злодеяние.
— Я знаю, но это не большее злодеяние, чем самоубийство. Приходится выбирать. Либо делать аборт, либо отравиться. У меня
Видя, что я ошеломлен, она останавливается, надвигает капюшон и осушает слезы. Мое сердце кровоточит.
— Оставляя в стороне вопрос о злодействе, дорогая Мисс, абортирование — процедура нам не подвластная. Если средства, используемые для этого, слабы, то эффект также слаб. Если они сильны, они грозят смертью самой беременной женщине. Я никогда не решусь стать вашим палачом; но я вас не покину. Ваше благополучие мне так же дорого, как ваша жизнь. Успокойтесь, и, начиная с этого момента, верьте, что я занимаюсь вашей ситуацией. Будьте уверены, что я вытащу вас из этой ситуации, и что вы не отравитесь. Пока лишь знайте, что едва я прочел ваше письмо, моим первым непроизвольным чувством было то, что в случае такой важности вы предпочли меня всем остальным. Вы не ошиблись. Среди физиков нет никого, кто знал бы эти вопросы лучше, чем я, и в Париже нет другого мужчины, который любил бы вас больше, чем я, и который больше бы старался быть для вас полезен в таком затруднении. Вы начнете завтра, не позднее, принимать снадобья, которые я вам принесу, и вы должны придерживаться самой большой секретности в этом деле, потому что речь идет о том, чтобы нарушить самые суровые законы. Это преступление, которое карается смертью. Вы, может быть, доверились вашей горничной, кому-то из сестер?
— Никому, дорогой друг, даже автору моего несчастья. Я трепещу, когда думаю о том, что скажут, что сделает моя мать, если она узнает, в каком положении я нахожусь, если догадается об этом, глядя на мою талию.
— Ваша талия вне подозрений, потому что она тонка.
— Она делается все менее тонкой, и поэтому нам следует сделать все быстро. Вы найдете мне хирурга, который меня не знает, и отведете меня к нему, когда будут думать, что я на мессе. Я дам пустить себе кровь столько раз, сколько вы скажете.
— Я не пойду на риск. Хирург может нас предать. Я сам пущу вам кровь. Это очень легко.
Я благодарна вам. Мне кажется, вы дарите мне жизнь. Я прошу вас только отвести меня к акушерке, у которой я хочу проконсультироваться. Мы легко можем туда пойти в первую ночь, когда дают бал в Опере, так что никто не заметит, как мы будем выходить из зала.
— Это не нужно, мой ангел. Это неосмотрительный поступок.
— Неважно, в этом огромном городе акушерки есть повсюду, и не может быть, чтобы нас узнали, тем более, мы можем надеть маски. Доставьте мне это удовольствие. Слова акушерки могут оказаться полезны.
У меня не было сил отказать ей в этом, но я договорился, что мы дождемся последнего бала, когда толпа облегчит нам бегство. Я предложил ей, что буду в черном домино и в белой маске по-венециански с нарисованной розой под левым глазом. Увидев меня выходящим, она должна последовать за мной и сесть в тот же фиакр, куда и я. Так и было проделано, но прежде мы еще увиделись с ней. Я пообедал с ней в семье, не обращая внимания на Фарсетти, который также там обедал и который увидел нас возвращающимися с мессы. Мы не перемолвились ни словом, но я его презирал.
Но вот необычайная оплошность,
Договорившись с Мисс, по ее просьбе, отвести ее к акушерке, я, естественно, решил отвести ее к порядочной женщине, потому что речь шла лишь о том, чтобы проконсультироваться, какой режим должна соблюдать женщина в положении, и получить невинную информацию. Но не тут то было. Я следовал по маленькой улице Сен-Луи, чтобы попасть в Тюильери, и увидел входящего к ней Ла Монтиньи с некоей красивой персоной, которую я не знаю; меня одолевает любопытство, я останавливаюсь, выхожу из фиакра и захожу к ней. Позабавившись немного и думая о Мисс Кс. К.В., я прошу шлюху сказать, где мне найти акушерку, с которой я должен кое о чем проконсультироваться. Она называет мне дом в Марэ, где живет самая опытная, по ее словам, акушерка. Она назвала мне изрядное количество ее подвигов, которые ясно показали, что та негодяйка, но неважно, мне достаточно знать, что я к ней иду не для проведения незаконных операций. Я беру ее адрес, и, поскольку должен прийти к ней ночью, отправляюсь на другой день разглядеть дверь ее дома.
Мисс начала между тем принимать снадобья, которые я ей принес, и которые призваны ослабить и разрушить то, что сотворил Амур, повелитель природы, но, не видя эффекта, ей не терпелось поговорить с акушеркой. Наступает ночь последнего бала и, как мы договорились, она меня узнает, она следует за мной, садится в тот же фиакр и менее чем через четверть часа мы сходим за сто шагов от дома, где обитает злодейка. Мы видим женщину пятидесяти лет, которая встает, обрадованная нашим визитом, предлагая себя к нашим услугам.
Мисс говорит ей, что полагает, что беременна, и что она хотела бы проконсультироваться о средствах скрыть, сколь это возможно, беременность до самого конца. Мерзавка отвечает, смеясь, что легко может сделать ей аборт и что это обойдется ей в пятьдесят луи, половину вперед, чтобы купить необходимые снадобья, и другую половину после того, как будут вполне удачно произведены преждевременные роды.
— Как я полагаюсь на вашу честность, так и вы должны положиться на мою. Дайте мне сразу 25 луи и приходите или пришлите кого-нибудь завтра за снадобьями и инструкцией по их употреблению.
Она задрала без всякого стеснения юбки клиентки, которая с нежностью просила меня не смотреть, и, прощупав ее, опустила подол, сказав, что срок примерно четыре месяца. Она сказала, что если ее снадобья окажутся неэффективны, она назначит нам другие средства, и что в любом случае вернет нам наши деньги, если дело не выйдет.
— Я в этом не сомневаюсь, — ответил я ей, — но каковы, скажите, пожалуйста, те другие средства?
— Я научу вас средству убить плод, который затем должен быть удален.
Я мог бы ответить ей, что невозможно убить ребенка, не ранив смертельно мать, но не хотел вести диалог с мерзавкой. Я сказал ей, что если мадам решит принять ее средства, я приду завтра принести ей деньги, необходимые для их покупки. Я дал ей два луи и мы ушли.
Мисс Кс. К.В. мне сказала, что уверена, что эта женщина мошенница, и что она твердо знает, что нельзя убить плод без риска для матери, и что, словом, она доверяет только мне. Сказав, что ей холодно, она спросила, не найдется ли у нас времени, чтобы пойти погреться у камина в Малой Польше, которую она хотела посмотреть. Эта фантазия меня удивила и мне понравилась. Была очень темная ночь, и она могла рассмотреть домик только изнутри, но я не собирался ей возражать. Я был уверен, что наступил момент моего счастья.