История злодейки
Шрифт:
— Ты делаешь мне больно, дрянь моя ненаглядная, — язвительно протянул Ян. — Я почти обижен.
Обидишь его, как же…
Я фыркнула и задумалась, понимая, что, несмотря на его добродушное расположение, злоупотреблять своей добротой Ян не позволит. У меня есть всего три вопроса… я не могу бездарно продуть эту возможность…
— Кто ты такой и какую роль играешь во всей этой истории? — не успев додумать, произнесла я, с надеждой посмотрев на мужчину.
Ян усмехнулся и ярче заблестел глазами, а я явственно ощутила, что он растягивает губы в издевательской, глумливой улыбке, и поежилась, глубже усаживаясь в подушках, в безнадежной надежде перестать дрожать, что под его
— Это уже два вопроса, но, как пожелаешь, — пожал он плечами в темноте, что я с трудом заметила, лишь по едва уловимой тени. Я с досадой поджала губы, решив, что язык мой — враг мой, и впредь следует лучше думать, прежде чем открывать рот. — У моего вида много обозначений и имен. Нас называют по разному в зависимости от ситуации, времени, веры и мира. Вот некоторые обозначения, которые тебе должны быть известны: джинн, — начал он, а я поняла, откуда у него такая любовь к числу «три». — Фамильяр, хранитель рода, порой нас называют богами… но чаще, все же, демонами, — выдержав красивую паузу, хохотнул он, заставив меня сглотнуть и определиться с обозначением для себя. — На деле же ни одно определение не может в точности охарактеризовать мою расу. Мы все понемногу, — развел он руками. — Моя раса очень малочисленна, мы живем очень долго в мире древнем и далеком, как сам Тартар — Колыбель всех Миров. Мы неуязвимы и обладаем большим магическим даром, который приравнивается по силе к большинству богов в разных мирах. Но мы — не они. Мы, скорее, их ответвления. Себя же мы предпочитаем называть просто «Высшими», так как за давностью своего существования уже забыли первоначальный термин.
Я крепче сжала одеяло и притянула его к подбородку, смотря в одну точку.
— Я вижу, что ты хочешь о чем-то спросить.
— Я не хочу, чтобы этот вопрос ты посчитал третьим, — покачала я головой. Ян смотрел на меня некоторое время, а после великодушно разрешил:
— Я не буду считать его полноценным вопросом. За тобой останется право на третий — заключающий вопрос.
— Как, в таком случае, ты оказался в услужении Себастьяна? — посмотрела я на него с большим непониманием. Я нисколько не усомнилась в его рассказе относительно его расовой принадлежности и возможностей. Единственное, что здесь смотрелось невозможным — его нахождение в услужении простого человека.
— Обладая божественной неуязвимостью, моя раса страдает от одной единственной слабости. Эта слабость стала известна потомку Себастьяна. И вот таким образом, я стал чем-то вроде личного фамильяра, вынужденный выполнять каждый его приказ, без возможности причинить ему хоть малейший физический вред. Пока он не освободит меня, я так и останусь подневольным «ручным феем», переходящим его потомкам по наследству, как однажды, я перешел к Пауку, о чем ему стало известно относительно недавно. С исчезновением магов из этого мира, про меня род Уллсон тоже забыл. Пока не появилась необходимость. Самое мерзкое, что артефакт, который все это время вынужденной спячки сдерживал меня, находится в неизвестном мне месте. Род Улссон утратил его десятилетия назад, но не власть над ручным демоном. Было достаточно небольшого заклинания по призыву, и меня разбудил Паук, призывая к службе.
— А если прямых потомков не будет? — не сдержала я вопроса и быстро запротестовала: — Это не считается!
Маг засмеялся, но покладисто кивнул.
— Ты вьешь из меня веревки, Тори. Это последняя уступка, — предупредил он, покачав длинным пальцем, что показался из тени. — Если прямых потомков не будет, меня ждет участь схожая с Джиннами из сказок твоего Мира. Я буду заключен в артефакт, до того момента, пока не обрету нового хозяина, способного освободить меня и кто завладеет артефактом. Но кто в здравом уме будет отказываться от такого ресурса, как ручной демон? — задал он риторический вопрос, на который ответ не требовался. — Потому скоропостижная смерть Улссона, как ты сама понимаешь, мне невыгодна, несмотря на отчаянное желание придушить эту мразь, — развел он руками и вздохнул с намеком на глубокую печаль и сожаление.
— Ты не ответил на второй вопрос, — решив сменить тему, напомнила я, обнимая колени. Почувствовала, как к горлу стала подступать паника и отчаяние, осознавая, что избавиться от Паука Ян мне помогать не станет. И мне не позволит. Слезы вновь закипели в уголках глаз, но я прикрыла веки, глубоко вздохнув и решив, что пожалею себя потом. Когда-нибудь…
— А ты еще не поняла? — фыркнул Ян. — В этом мире, как и в большинстве, магия, безусловно, есть. Или была, это, как тебе больше удобно. Просто исчезли существа или, почти исчезли, те, кто способен ей управлять. В этом мире, как и в твоем родном, магов истребили или заставили их бежать и скрываться в других мирах. Но некоторые знания о прошлом сохранились, и посвященные знают достаточно, чтобы изредка баловаться магией. Частенько они за это расплачиваются собственной жизнью, иногда чужой, и вот тогда появляются такие, как я, или подобные мне.
Мужчина помолчал, давая мне время переварить информацию, а после продолжил:
— Но мы отвлеклись от темы. Себастьян призвал меня с определенной целью.
Я дернулась, едва не задав очередной вопрос, но вовремя прикрыла ладонью рот и зло прищурилась, понимая, что это была очередная провокация.
— Мне всегда нравилось, как быстро ты учишься, — похвалил Ян. — Так и быть, поощрю тебя. Себастьяну нужна одна вещь, которая есть лишь у рода Форт.
Я внимательнее посмотрела в темноту, откуда послышался шумный вдох.
— Ты правильно поняла: весь этот путь был пройден лишь для того, чтобы отобрать у короля одну побрякушку. Проблема заключается лишь в том, что место, в котором она хранится — спрятано. И было основано еще тогда, когда магия была повсеместна, потому и всячески защищена. Так что от меня толку в этом плане совсем мало. Я не только найти его не могу, но даже приблизиться буду не в состоянии, не то, чтобы открыть. И вот тогда-то наш Паук был вынужден идти другим путем.
— Появляясь в роли доброго рыцаря… — продолжила я его мысль и почти физически ощутила широкую улыбку на лице, которого даже не видела.
— Мне же оставалось лишь поставлять ему необходимый ресурс… а после обучать.
— Столько жертв, потраченных сил, денег и возможностей только ради какой-то побрякушки… — глухо подвела я итог, понимая, что слезы затуманивают взгляд. Мою и не только жизнь положили на алтарь гребанной побрякушки!!!
Ощущая, как грудь раздувается от новой порции ярости и гнева, тяжело задышала и до дрожи в пальцах сжала ткань покрывала, слушая, как затрещал материал. Столько всего пройти, пережить, выстрадать и узнать, что на все это тебя подписали ради очередной драгоценности, насколько бы дорогой она ни была!
— Я так понимаю, ты созрела для последнего вопроса? — вырвал меня хриплый голос из пучины праведного гнева и подступающей истерики.
Подняла глаза, выпустила дрожащий выдох сквозь сжатые до боли зубы, а после резко втянула воздух через нос и выпрямилась, возвращая себе хладнокровие. И плевать, что рот продолжал кривиться и дрожать в судороге от гнева.
— Я хочу знать твой план. Что ты задумал, чтобы освободиться?
Мужчина молчал, медленно наматывая мои нервы на кулак, как умел делать только он.