История Золушки
Шрифт:
– Я хочу побольше узнать о твоем мире, - сказал Тарт.
– Судя по всему, он очень интересен и необычен.
– Ты даже не представляешь, насколько, - тихо отозвалась я. Мы постояли ещё немного и, убедившись, что все хорошо, продолжили путь. Тарт решил прогуляться здесь со мной. Как оказалось, он отлично ориентируется в столице и на рынке в частности. По его словам, стража нам не нужна, так как теперь он способен раскидать даже толпу крепких мужчин.
Он с радостью рассказывал обо всем, чем я интересовалась. И про странные фрукты и овощи, которых нет на Земле, и про архитектурные строения, и про историю государства. Иногда мы прерывались, чтобы обдумать сказанное. В какой-то момент я заметила, что Тарт неотрывно рассматривает
– Понравилась?
– безразлично спросила я.
– Что?
– не понял Тарт.
– Девчонка. Понравилась?
Тарт все понял и почему-то улыбнулся.
– Нет. Просто...
– запнулся он.
– Что?
– теперь не поняла я.
– Да нет, ничего, пошли, - Тарт мотнул головой и продолжил путь.
– В чем дело?
– допытывалась я.
– Я рассматриваю одно дело среди высшей знати, - нехотя сдался он.
– Фьода шестнадцати лет от роду утверждает, что её отец... Понимаешь... Был с ней как с женщиной.
Я кивнула, давая понять, что поняла, о чем он.
– Кроме её слов и показаний фрейлины доказательств нет. А я просто не верю, что такое возможно! Как это, Ася? Честно признаться, я склоняюсь к тому, что девочка просто обижена на отца и пытается его оговорить. Вот мой отец был для меня примером, я восхищаюсь им, всегда спрашиваю себя, а как бы поступил он на моем месте? А тут... Отец насиловал дочь? Бред.
Я ничего не ответила. Слушала его и понимала, как же сильно мы отличаемся. У Тарта была идеальная семья, хороший и добрый папа, а у меня... Я предпочитаю думать, что у меня нет семьи. Такие люди как он, выросшие в любви и счастье, считают меня лицемерной дрянью, ведь они не понимают, как можно отрекаться от родителей. Только можно ли считать родителями тех, кто многие годы унижал и превращал жизнь ребенка в ад?
– ...вот ты можешь себе такое представить?
– продолжил Тарт, и я вынырнула из своих мыслей.
– Твой отец когда-нибудь давал повод думать, что видит в тебе сексуальный объект, а не дочку?
– Нет, - тут же ответила я.
– Что?
– Тарт резко остановился и наклонил голову вбок.
– Повтори.
– Нет. Пошли дальше, - я думала, разговор окончен, но куда уж там. Он развернулся ко мне, схватил за плечи и придвинулся очень близко.
– Ты врешь!
– удивился он.
– Нет, не вру!
– Врешь!
– уверенно заявил он.
– После инициации Ирн помогает слышать, когда человек говорит то, что противоречит истине. И ты мне солгала!
– Отпусти меня, - я рванулась из его рук, но он даже не шелохнулся. Вид у него был растерянный, испуганный и изумленный одновременно.
– Ася, что он сделал?
– почти шепотом спросил Астарт, а мне стало тяжело дышать. Я молчала.
– Ничего, - наконец, сдавленно ответила я.
– Не лги мне, прошу тебя, - закрыл глаза он.
– Отпусти, - прошептала я, и Тарт опустил руки.
К карете мы возвращались в молчании. Я немного обгоняла Тарта, поэтому спиной ощущала его тяжелый взгляд. Он не отстанет, он будет допытываться у меня, и, блин, даже соврать нельзя! А е ли я не хочу об этом говорить?!
Мы вновь сидели друг напротив друга, но теперь он, не стесняясь пялился на меня таким взгляд, словно я задолжала ему миллион. Я старательно делала вид, что ничего не замечаю.
В дороге он не стал меня допрашивать, но когда мы вошли в покои, Тарт не ушел к себе, как делал обычно, а встал посреди комнаты, упер руки в бока и выразительно посмотрел на меня.
– Я ведь не отстану, - хрипло произнес он, смотря на меня глазами цвета стали. Я молчала. Просто не знала, что ему сказать. Вообще не хотелось даже касаться этой темы, но я понимала, что избежать объяснений не получится.
– Ася, - Тарт устал ждать, решительно приблизился и снова взял меня за плечи, смотря в глаза, - я знаю, что ты девственна,
– Что? Скажи мне, не бойся! Обещаю, он больше никогда не тронет тебя.
Я потупила взор, и тут же оказалась прижата к его груди. Тарт гладил меня по спине и голове, целовал в волосы, шептал что-то успокаивающее, и я вдруг расплакалась... Во мне снова проснулся маленький никому не нужный ребенок, брошенный на произвол судьбы, вынужденный терпеть отца-алкоголика, который нашу общую квартиру превратил в бомжатник. С двенадцати лет я старалась ночевать у друзей и знакомых, которым родители ещё не запретили общаться со странной девочкой из плохой семьи. А Тарт просто обнимал меня, гладил, позволял выплакаться, и ощущение рядом с собой его сильного тела давало мне надежду на то, что слово свое он сдержит.
Когда я успокоилась, он сел на кровать и снова усадил меня на свое колено. Рукавом вытер слезы, завел за ухо упавшую на лицо прядь волос.
– Что произошло?
– проникновенно спросил он.
– Когда мне было пятнадцать, - икнула я, - мы были дома одни. Он тогда выпил, но не очень много, не так, чтобы сразу спать. Но он все равно был очень пьяный. Начал орать на меня, придраться, чего-то требовать. Я зашла к себе в комнату, чтобы переодеться и уйти, как обычно. А он зашел за мной, увидел, что я стою в одном белье и...
– я замолчала, лбом уперевшись в плечо Тарта. Он не торопил, но я чувствовала, как сильно мужчина напряжен.
– Повалил меня на диван, руку в трусы засунул, и взгляд при этом такой... Бешеный... Я так испугалась, что сама не понимала, что творю. Смогла дотянуться до бутылки у себя на столе и разбила её ему о голову. Он сознание потерял, упал, а я испугалась, что убила его, думала, меня теперь посадят, и убежала. Только через день смогла вновь туда вернуться, хотела пойти в полицию с повинной, а он там с друзьями пьет, живой, даже не помнил ничего. Ну, или делал вид, что ничего не помнил. Я больше не смогла там жить, вместе с ним. Написала заявление, и меня забрали в реабилитационный центр.
При этих словах Тарт непонимающе на меня посмотрел.
- Ну, это такое место, где живут дети, оставшиеся без попечения родителей. Давно надо было туда сбежать. Я боялась страшилок, что там меня будут обижать, издеваться, но это все ерунда. Меня хорошо кормили, с ребятами мы подружились и до сих пор поддерживаем связь. Потом я поступила в институт, мне дали комнату в общежитии, а об отце я даже не слышала. Его лишили родительских прав, а ко мне в центр он ни разу так и не пришел.
Некоторое время мы просто сидели, обнявшись. Говорить больше не хотелось. Тарт просто был рядом, я чувствовала его глубокое дыхание, мерный стук сердца, и мне даже показалось, что я слышу, как работают шестеренки у него в голове. Я думала, что после сказанного мне станет стыдно, горько, больно, но вопреки всему мне стало легче. В душе вдруг поселилось такое приятное и сладкое чувство, что я не сдержалась и обняла Тарта за шею. Он подарил мне невесомый поцелуй в лоб.
Больше мы не возвращались к этой теме. Тарт сделал для себя какие-то выводы и вел себя как обычно.
Вечером он неожиданно пригласил меня на северную башню. Я удивилась такому предложению, но послушно пошла на рандеву. Не знала, чего ожидать, но слуга проводил меня на самый верх наблюдательной башни, где меня уже ждал Астарт. Сделав знак слуге, он велел ему удалиться. Здесь было довольно таки ветрено, так как лето уже прошло, и наступила осень.
– Я знаю, что ты любишь бывать здесь, - сказал Тарт, протягивая мне руку. Я приняла её, и вместе мы подошли к самому краю. Как и всегда, вид здесь был невероятный. Вся столица была как на ладони, в вдалеке горели огни других городов. Неожиданно на стену запрыгнул знакомый белоснежный кот и деловито на ней уселся, сверля нас обоих недовольным взглядом. Тарт протянул руку и погладил его.