История
Шрифт:
Кто может верить этому сказанию египтян, это его дело. Мне же в продолжение всего моего повествования приходится ограничиваться лишь передачей того, что я слышал. Владыками подземного мира египтяне считают Деметру и Диониса. [292] Египтяне также первыми стали учить о бессмертии человеческой души. Когда умирает тело, душа переходит в другое существо, как раз рождающееся в тот момент. Пройдя через [тела] всех земных и морских животных и птиц, она снова вселяется в тело новорожденного ребенка. Это круговращение продолжается три тысячи лет. Учение это заимствовали некоторые эллины, как в древнее время, так и недавно. Я знаю их имена, но не называю.
Исида и Осирис.
Так вот, до времени царя Рампсинита, рассказывали далее жрецы, при хороших законах, Египет достиг великого процветания. Однако его преемник Хеопс [293]
Геродот путает хронологию Египта: Рампсинит (Рамсес II) — царь XIX династии (1345—1200 гг. до н.э.), а Хеопс — IV династии (2600—2480 гг. до н.э.).
По-видимому, этот царь сократил доходы жрецов, и поэтому жреческое предание считало его тираном-нечестивцем.
Геродот, вероятно, неправильно понял своего осведомителя. Имеется, видимо, в виду канал, по которому доставлялись стройматериалы к месту сооружения пирамиды. Три месяца работ, указанные Геродотом, — время разлива Нила, когда сельскохозяйственные рабочие привлекались на строительство государственных сооружений (каналов и пирамид).
Построена же эта пирамида вот как. Сначала она идет в виде лестницы уступами, которые иные называют площадками, или ступенями. После того как заложили первые камни [основания], остальные [для заполнения площадок] поднимали при помощи помостов, сколоченных из коротких балок. Так поднимали с земли камни на первую ступень лестницы. Там клали камень на другой помост; с первой ступени втаскивали на второй помост, при помощи которого поднимали на вторую ступень. Сколько было рядов ступеней, столько было и подъемных приспособлений. Быть может, однако, было только одно подъемное приспособление, которое после подъема камня без труда переносилось на следующую ступень. Мне ведь сообщали об обоих способах — почему я и привожу их. Таким образом, сначала была окончена верхняя часть пирамиды, затем соорудили среднюю и напоследок самые нижние ступени на земле. На пирамиде египетскими письменами было обозначено, сколько редьки, лука, чеснока съели рабочие. И, как я очень хорошо помню, переводчик, который читал мне надпись, объяснил, что на все это было израсходовано 1600 талантов серебра. [296] Если это верно, то сколько же денег пошло на железные орудия, на хлеб и одежду для рабочих, так как строительство всех этих сооружений продолжалось 20 лет и, кроме того, немало времени понадобилось на ломку и перевозку камней и сооружение подземных покоев [для усыпальницы].
Это, конечно, очень заниженная цифра расходов, которая даже отдаленно не соответствует стоимости этого грандиозного сооружения.
А Хеопс, в конце концов, дошел до какого нечестия, по рассказам жрецов, что, нуждаясь в деньгах, отправил собственную дочь в публичный дом и приказал ей добыть некоторое количество денег — сколько именно, жрецы, впрочем, не говорили. Дочь же выполнила отцовское повеление, но задумала и себе самой оставить памятник: у каждого своего посетителя она просила подарить ей, по крайней мере, один камень для сооружения гробницы. Из этих-то камней, по словам жрецов, и построена средняя из трех пирамид, что стоит перед великой пирамидой (каждая сторона этой пирамиды в полтора плефра).
Царствовал же этот Хеопс, по словам египтян, 50 лет, [297] а после его кончины престол наследовал его брат Хефрен. Он поступал во всем подобно брату и также построил пирамиду, которая, впрочем, не достигает величины Хеопсовой. Я сам ведь ее измерил. Под ней нет подземных покоев и не проведен из Нила канал, как в той другой пирамиде, где вода по искусственному руслу образует остров, на котором, как говорят, погребен Хеопс. Самый нижний ряд ступеней он
опс (Хуфу) царствовал только 24 года. Ему наследовал брат Дедефра, после которого вступил на престол сын Хеопса Хефрен.
Эти 106 лет считаются временем величайших бедствий для Египта, когда святилища были заперты. Египтяне так ненавидят этих царей, что только с неохотой называют их имена. Даже и пирамиды эти называют пирамидами пастуха Филитиса, который в те времена пас свои стада в этих местах.
Затем царем Египта, по словам жрецов, стал Микерин, сын Хеопса. Ему не по душе были отцовские деяния. Он открыл храмы и освободил измученный тяготами народ, отпустив его трудиться [на своих полях] и приносить жертвы. Он был самым праведным судьей из всех царей, за что его особенно восхваляют египтяне среди всех когда-либо правивших над ними царей. Ведь он был не только судьей праведным, но даже давал деньги из своего добра недовольным его приговорами, чтобы удовлетворить их просьбы. Этого-то Микерина, столь кроткого к своим подвластным и так заботившегося о них, поразили тяжкие удары судьбы. Первым несчастьем была кончина дочери, единственного ребенка в его доме. Глубоко скорбя об этой беде, царь пожелал предать ее погребению с еще большей пышностью, чем это было в обычае. Он приказал изготовить из дерева пустотелую [статую] коровы, [298] позолотить и затем положить в нее покойную дочь.
Имеется в виду статуя богини неба Гатор, которую изображали в виде коровы. Геродот путает ее со статуей Исиды (в саисском храме).
Корова эта, однако, не была погребена в земле, но еще до сего дня ее можно видеть в Городе Саисе, где она стоит в царском дворце в пышно украшенном покое. Каждый день около нее воскуряют там всевозможные благовония, а целую ночь возжигают светильник. Близ этой коровы в другом покое стоят статуи наложниц Микерина, как мне, по крайней мере, рассказывали саисские жрецы. Это — нагие колоссальные статуи женщин [299] из дерева числом 20. Но кто они — об этом я могу лишь повторить то, что мне сообщили.
Не обнаженные, а в тесно прилегающих одеждах.
Другие же сообщают об этой корове и о колоссальных женских статуях вот какое сказание. Микерин будто бы воспылал страстью к своей родной дочери и против ее воли силой овладел ею. После этого девушка, говорят, с горя и стыда сунулась в петлю. Отец же предал ее погребению в этой корове, а мать девушки велела отрубить руки служанкам, которые выдали дочь отцу. Еще и поныне их безрукие статуи показывают, что они претерпели при жизни. Все это, впрочем, как мне думается, пустая болтовня, особенно же — история с руками статуй. Ведь я сам видел, что руки у статуй отвалились от времени и еще при мне лежали тут же у ног.
А корова почти целиком покрыта пурпурной одеждой, кроме шеи и головы, которые позолочены толстым слоем золота. Между рогами находится изображение солнечного диска также из золота. Корова не стоит прямо, но лежит на камнях, а величиной она с большую живую корову. Каждый год ее выносят из покоя, именно в тот день, когда египтяне бьют себя в грудь в честь бога, которого я не хочу называть из благоговейного страха. [300] Рассказывают, что дочь перед смертью попросила отца позволить ей один раз в год видеть солнце.
На празднике Осириса.
После кончины дочери этого царя постигло второе несчастье, вот какое. Прорицание оракула из города Буто возвестило, что ему осталось жить только шесть лет, а на седьмом году он умрет. [301] Царь был весьма опечален и послал к оракулу в Буто упрекнуть богиню: в ответ на прорицание царь жаловался на то, что его отец и дядя, которые заперли храмы, забыли богов и угнетали народ, прожили долго, а он, человек благочестивый, все-таки должен скоро умереть. А от оракула ему пришло другое прорицание, гласившее, что как раз из-за этого-то богиня и сокращает дни его жизни. Ведь он не совершил того, что должен был совершить: Египту суждено было претерпевать бедствия 150 лет. Два царя, его предшественники, поняли это, а он — нет. Услышав такой ответ, Микерин понял, что рок неотвратим и приказал изготовить множество светильников. По ночам царь велел зажигать их, стал пить вино и непрестанно веселиться днем и ночью. Он блуждал по лугам и рощам и всюду, где только находил подходящие места для удовольствия. Так поступал он, превращая ночи в дни, чтобы уличить оракул во лжи и сделать из шести лет двенадцать.
Позднейшая легенда анахронистически связывает Микерина с оракулом в Буто.