Истребитель 2Z
Шрифт:
Лебедев сжал зубы, сдерживая внезапное сердцебиение. Все это было похоже на правду. Спросил холодно:
— Какие причины вызвали внезапное бешенство модели?
Налитый кровью глаз Урландо хитро уставился на Лебедева:
— Думаю, Лебедев, что от вас мне уже нечего скрывать. Из всех причин я остановился на одной: в десяти километрах от города, в котором я тогда работал, в тот самый день и час как раз пробовали новый радиопередатчик большой мощности. Проба длилась всего десять минут. Только впоследствии я понял, что воздействия этих электроволн было совершенно
Он тяжело встал, опираясь обеими руками о стол. В его глазах Лебедев впервые прочел ничем не замаскированную лютую ненависть.
— И вот вам, Лебедев, выпало на долю сумасшедшее счастье: быть первым свидетелем испытаний истребителя. Вы воочию увидите и далее сами почувствуете его действие. Вы согласны?
Лебедев вскочил. Немые стражи угрожающе придвинулись.
Урландо отрывисто приказал:
— Готовьтесь, Лебедев. Через час мы вылетаем отсюда. Испытание истребителя решит судьбу человечества.
— Даже человечества? — съиронизировал Лебедев.
Внезапно наступившая темнота помешала ему заметить исчезновение Урландо.
Второе испытание
Бутягин волновался, глядя, как рабочие подводили машину «Урожай» к краю опытного поля: «Нет, уж сегодня без всякой парадности и без гостей. Проверим всхожесть «альбины», скорость роста, и хватит… А там видно будет».
Он поманил к себе Башметова:
— Засоренность при прорастании допустима не более одного процента, дорогой друг. Если окажется больше, то отвечать передо мной будете вы.
Ассистент взглянул прямо в глаза профессору:
— Я принял все меры, Николай Петрович. Зерно протравлено с соблюдением всех пунктов инструкции. Почва подготовлена, трижды перепахана, лущильником «Н-9» удалены все корни сорняков. Я полностью отвечаю за мой участок работы. И я уверен, в победе.
Бутягину понравился прямой ответ Башметова. Он искренне сказал:
— Спасибо…
Груздев осмотрел машину, сказал подошедшему Бутягину:
— А приемную антенну мы с Головановым значительно улучшили. Видите, какая она теперь несложная, — вроде мачты. А раньше, действительно, казалось, будто везут на грузовике какую-то башню, а на приемник и не похоже. Кроме того, дальность приема достигает величин порядка сотен метров.
Все одобрили внешний вид улучшенной повой модели. Рабочие заканчивали последнюю смазку подшипников гусеничного хода.
— Ну, поехали! — весело сказал Груздев и взобрался на водительское место.
Голованов крикнул:
— Техник, внимание!
Он выждал, когда Груздев уселся и взялся за руль управления. Груздев кивнул головой, и тотчас же Голованов опять крикнул:
— Сигнал!
Модель торжественно двинулась по тщательно выровненной пухлой чистенькой земле. Бутягин смотрел на хронометр: минута… две… три… четыре…
— Да вы смотрите! — вдруг восторженно вскрикнул Башметов, указывая на полосу опытного поля, где несколько минут назад двигалась модель.
Между двумя параллельными следами от гусеничного хода модели на черной ровной земле появлялся нежный зеленый пух новорожденной поросли.
— Это «альбина», — наклонился Бутягин.
— Альбиночка, скороспелочка моя! — всплеснул руками Башметов. — Браво!..
Все захлопали в ладоши.
— Не надо, — поднял руку Бутягин. — Измеряйте, делайте каждый, что необходимо. Товарищ Шэн… товарищ Мирзоева… Выбирайте экземпляр и следите. Точность в миллиметрах… Я засекаю время на полных сантиметрах. Так…
Ассистенты склонились над ростками «альбины». Мирзоева выбрала росток с краю полосы и приставила линейку. Росток вытягивался, раскрывал свои зелененькие листики. Мирзоева боялась пропустить мгновение, когда вершина ростка достигнет отметки «2 сантиметра». Она затаила дыхание, вся во власти необычайного волнения и радости за торжество науки.
— Два! — выкрикнула Мирзоева.
— Два, — услыхала она спокойный голос Шэн рядом.
Росток добавил еще 2 миллиметра и замер. Мирзоева подняла глаза, вздрогнула… Модель стояла примерно в 200 метрах. Груздев приподнялся с сиденья, махал руками и что-то кричал.
К нему подбежал Голованов:
— Владимир Федорович… что?..
Он видел, как по бледному лицу инженера стекали капельки пота и как нервно двигались мускулы на скулах.
— Перебои в трансформаторе, Голованов. Рвет машина, а не двигается. Подкачали вы с расчетом, Ваня!
Голованов опустил глаза, побледнел, прошептал:
— Что вы, товарищ Груздев! Да этого не может быть…
Тот вспылил:
— Как так? Рывки почему? А сейчас совсем тока нет!
— Я не знаю, — тихо ответил Голованов дрогнувшим голосом.
Груздев отозвался более мягким тоном:
— Если не в трансформаторе, то?..
Голованов пожал плечами и молчал. У Груздева сморщился лоб:
— Ну, вот я включаю приемник…
Он повернул рычаг на доске управления. Модель плавно двинулась вперед.
— Все в порядке, Владимир Федорович, — сказал Голованов.
Груздев остановил модель:
— У нас-то в порядке, а вот еще где-то не совсем.
— Где же, Владимир Федорович?
Тот прищурил глаза и вытер пот с лица:
— В эфире шалят, Ваня.
…и Пушкина в обиду не дадим!
Лампа ярко вспыхнула. Лебедев вскочил. Сейчас же распахнулась дверь, и в комнату быстро вошел Гуров:
— Говорят, куда-то летим! Что за история?
Лебедев передал последний разговор с Урландо.
Гуров задумчиво потер лоб:
— Значит, мы с тобой вроде приемочной комиссии? Мы должны составить акт, а этот пират со сшитым-перешитым носом приложит печать и начнет палить из своего истребительного огнемета в нас?