Истребитель некромантов. Том 1

Тайецкий Тимофей

— Какое? — спросил я.

— Феликса не интересуют женщины, и у него нет наследников. Он обещал баронам, что если они погибнут на службе, он позаботится об их потомстве. Для мужчин это большое преимущество — знать, что их ребенок может стать наследником одного из самых богатых домов в империи.

— Как это знание может нам помочь?

— Если бы я составил список целей, то Феликс был бы, вероятно, пятнадцатым или шестнадцатым, почти последним. Это может быть связано с его паранойей,

которую мы можем использовать в своих интересах.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда другие умрут, Феликс начнет сомневаться в лояльности баронов. Он станет параноиком, и это может сработать в нашу пользу. Возможно, нам даже не потребуется наносить по нему удар. Страх может быть сильнее, чем меч. Я думаю, что он будет вторым или третьим в списке.

— Это твой список. Я еще не согласился с этим, — возразил я глядя, на Маркуса.

— Ты изменишь свое мнение, когда я скажу, что они виновны в смерти семьи Галицыных. Я уверен в этом. Без Феликса и баронов они станут более уязвимыми.

— Как?

— Представь: Степана легко убить. У него нет ни силы, ни боевого опыта.

— Я все еще не могу поверить, что ты серьезно настроен.

— После него упадет Хильда, мастер оружия и ценительница вина. А ты умеешь управлять магией и поможет нам в бою с ней. Поговорим о деталях позже. Следующими, вероятно, будут Зинко и Генрих «Гора». Именно тогда начнется мятеж среди баронов. Нам нужен хаос, я не хочу, чтобы они умерли без мучений.

— Маркус, ты действительно всё продумал, верно?

— Просто доверься мне. У меня было много времени, чтобы всё обдумать.

*****

На следующее утро я проснулся. Затем сразу вспомнил вчерашние события.

Мне нужно стать сильнее, если я хочу отомстить. Маг четвертого ранга легко бы уничтожил меня сейчас. Поэтому я решил стать сильным, и как можно быстрее. И это не только из-за мести. То, что я был членом семьи Галицына, вызывает у меня некоторые смутные воспоминания.

Что же это могло значить? Я был лишь членом семьи? Если слова Галицына правда, это открывает больше вопросов, чем я могу себе представить. Ефим обещал, что Галицын вернется в академию, как только разрешится вопрос с нападением.

Мне оставалось только ждать его возвращения, чтобы наконец получить ответы. В то время как я ждал, каждое мгновение моей жизни было посвящено тренировкам.

Я всегда был против убийства невинных, случайного или преднамеренного. И это не изменится. Но только невинных. Но несмотря на все это, сейчас я полон решимости обрести силу. Мне нужна власть, чтобы добиться успеха. Насилие порождает власть и никак иначе.

Пока Галицын не вернется, я буду тренироваться, стремясь стать сильнее. Моя жажда мести и горе — мощные мотиваторы, и я использую их в своих целях. Но это не легко.

Мой разум был глубоко поглощен, так что я даже не заметил, как кто-то постучал в дверь. Оказалось, что это был Ефим.

Вздохнув, он нахмурил лоб:

— Галицын вернулся. Мы можем пойти прямо сейчас, если ты... — Его речь была прервана, когда я встал, надел рубашку и направился к двери.

Ефим быстро последовал за мной и догнал, прежде чем я покинул комнату, направившись в зал.

Я ворвался в комнату и подошел к нему. Галицын стоял у окна, взирая на горы. Рядом находилась Линда, ее рука нежно лежала на рукояти меча.

— Хорошо, Галицын, пришло время тебе дать мне несколько ответов! Что ты имел в виду, говоря, что мы семья? — Я держался смело, несмотря на то, что Галицын смотрел на меня свысока.

Он был спокоен, и я не увидел в нем ни капли прежней печали. Только его холодный взгляд, который я знал так хорошо.

— Я вижу, ты перестал горевать. Да, мы семья, но не в том смысле, в каком ты думал, — произнес Галицын низким голосом, поворачиваясь и садясь за стол.

Сел за ним и я, но мой взгляд оставался прикованным к Галицыну. Ефим тоже внимательно следил за нами.

Я мало что мог сделать, чтобы обеспечить безопасность, особенно учитывая угрозу, которую представлял Галицын. Любая моя попытка вызвала бы подозрения.

— Если ты беспокоишься о том, что я твой отец, прекрати, — продолжил Галицын. — Моя родословная заканчивается на мне. Это факт, с которым я смирился. Если это тебя злит, можешь расслабиться. Однако мы все еще семья. Хотя и не по крови, но по браку. Твоя мать была сестрой моей жены, и звали ее Эльза.

Меня пронзило, когда я услышал, что Катерина — моя тетя. Чувства внутри меня переплелись: от удивления до некоторой ярости.

Всю мою жизнь она относилась ко мне холодно, но в этот момент казалось иначе. Галицын и его дети были суровы со мной. Особенно после того, как я начал тренироваться с Эдиком.

Но Катерина всегда сохраняла какое-то равнодушие. Возможно, она даже не столь открыто презирала меня, как остальные. Похоже её всегда мучили какие-то странные переживания. Словно мое присутствие вызывало в ней нежелательные воспоминания. Так, будто она всё время что-то скрывала от меня.

— Тетя Катерина? — я произнес это имя словно впервые. Это звучало странно, как будто я чужим голосом говорил.

Мысль о родстве с ней не вызывала такого отвращения, как мысль о родстве с Галицыном, но и радости особо не приносила. Впрочем, хотя в моих жилах не текла кровь Галицына, я всё равно не чувствовал себя легче.

Больше всего меня волновало имя моей настоящей матери. Баба Маня была добра ко мне, заботилась о мне. В идеальном мире она была бы моей настоящей матерью. Но увы, она ушла. Это никак не изменится.