Истребители. Трилогия
Шрифт:
На поле я наткнулся, когда уже начало темнеть. То, что я не ел со вчерашнего вечера, никак не давало о себе знать, настолько я был перенапряжен.
Понимая, что в таком состоянии я могу попасться кому-нибудь на глаза, что было не очень хорошо, я решил найти любую подходящую норку и привести себя в порядок.
Посмотрев на далекие огоньки довольно большого поселения начавшие мелькать в сгущающейся темноте, я повернулся и направился обратно.
Отойдя от опушки километра на полтора, я случайно наткнулся на достаточно глубокий овраг по дну которого протекал небольшой ручей.
«Надеюсь
Вода была как вода, поэтому найдя неподалеку вполне подходящее место для ночлега я стал готовиться к отходу ко сну.
Поговорка «утро вечера мудренее» сработала и здесь. Проснулся я к обеду, когда солнце почти стояло в зените, полным сил, и жутко голодным. Достав из вещмешка харчи я стал готовить большой бутерброд, жалея что нет чая, в трофейном мешке термоса не было.
Вчерашние воспоминания как-то подстерлись, по крайней мере острые грани. Так что я не стал снова прогонять перед глазами вчерашние события, а особенно старшину, и занялся собой. После завтракая попил из ручья и вернувшись к нарубленному лапнику. который был моей постелью и одеялом достал из вещмешка ветошь, пора было заняться чисткой оружия. Оружейной смазки не было, пришлось работать на сухую, что мне очень не нравилось.
Первым я занялся наганом, который снимая, положил неподалеку и так и забыл о нем.
Достав поблескивающий черным воронением револьвер, я ласково провел пальцами по стволу и стал его разряжать. В принципе из нагана не стреляли, и он был чист, но я все равно его почистил, после чего убрал в кобуру, которую застегнул на поясе.
После чистки винтовок, я посмотрел на небо, стараясь определить время, и понял что уже вечер – с моими чистками время летело незаметно.
«Опять на лапнике ночевать!» – со вздохом подумал я.
Устроившись поудобнее на постели, я заложив руки за затылок, смотрел на пока еще светлое небо, и размышлял о своем попадании.
«Странно все это. Ладно попал, но даже не знаю куда. Выяснил только, что неподалеку от Брестской крепости, но какой сейчас год? Какое время? Ну побегу я сейчас с криком «я из будущего, я все знаю ведите меня к Сталину», и что? Поведут? Сильно сомневаюсь. Так что делать? Блин, да ЧТО ДЕЛАТЬ?»
Решив последовать своей любимой теперь поговорке «утро вечера мудренее» я закрыл глаза и спокойно заснул. Быстро, даже как-то не ожидал от себя.
Разбудил меня назойливый писк, который перерос в гул авиационных моторов. Открыв глаза, я протер их и посмотрел на небо. По мере того как гул приближался мое недоумение рассеивалось. Я теперь знал какое сегодня число и время. Вскочив на ноги, я побежал на опушку, через ветки не было так видно небо как на чистом поле.
Сбивая росу с травы я громко топая слегка великоватыми для меня сапогами выбежал на пшеничное поле. Запрокинув голову, я жадно уставился на небо, где шли три девятки немецких бомбардировщиков.
«Лаптежники!» – сразу же определил я модификацию самолетов.
Чуть сбоку и выше были тоненькие черточки мессеров, которые охраняли бомбовозов.
«Да что я мог сделать? Не успел бы!» – мысленно простонал я, вспоминая
– Оп-па а это еще что? – вслух сам себя спросил я, глядя как навстречу немцам идет строй советских истребителей, в которых я не без труда опознал «ишачки», слишком высоко они были для невооруженного взгляда.
Командир полка что вел три эскадрильи истребителей на врага вторгшегося на землю их страны повел ястребки в лоб.
– Куда мудак? Одну эскадрилью на набор высоты пусть они вас от мессеров прикрывают, а на бомберы с флангов… – рычал я от бессилья.
Начавшийся воздушный бой шел практически у меня над головой. Я не думал, что случайная очередь может поразить меня, я целиком погрузился мельтешение таких далеких точек на небе.
Восьмерка мессеров, что прикрывала бомбовозы, разбилась на пары и непрерывно атаковала, не пуская наши «ястребки» к «лаптежникам». В том как они действовали, была отчетливо видна слетанность пар на высоте, как и боевой опыт.
Вот дымя понесся вниз первый сбитый советский краснозвездный истребитель… второй, но наши летчики тоже были не так просты. Вот вдруг клюнул носом один из мессеров и дымя начавшим гореть мотором тоже полетел в низ. Не знаю кто командовал «ишачками», но его лобовая атака сработала, одна из эскадрилий разбившись на тройки ворвалась в строй «лаптежников» полосуя их длинными пулеметными очередями. Но и бомбовозы были не так беспомощны как казались, их ответ был достаточно жесток, за четыре сбитых своих поплатились два наших «ястребка». Один камнем ухнул вниз, другой же густо дымя стал уходить в сторону аэродрома. Воздушный бой смещался все дальше в сторону, я заметил что на помощь шла еще одна четверка мессеров, однако их почему-то встретил одиночный «ишачок», остальные мелькали среди «лаптежников» откуда вываливались то дымные, то огненные комки которые падали на землю.
Дальше я перестал следить, просто уже не видел. Однако бой одиночного «ишачка» продолжался. Парень на «ястребке» уже минуту держался против четверки новейших на данный момент истребителей.
Так как бой шел неподалеку, то я внимательно наблюдал именно за ними, азартно комментируя воздушный бой, или проще говоря избиение одиночного советского истребителя.
– …да куда ты на вертикаль полез?.. да куда???? Ну все сбили!.. Бля!!!!! – одним словом высказал я все что думаю об этом бое. Однако после некоторого размышления я понял что пилот «ястребка» свою задачу выполнил, он сдерживал немцев сколько мог, давая своим товарищам работать с бомберами.
Разглядев, что из «ишачка» вывалился темный комок, который кроме как летчиком никем не мог быть, я с надеждой смотрел на него. Как немецкие летчики изгаляются над нашими сбитыми, которые беспомощно спускаются на парашютах, я знал. Поэтому с толикой страха наблюдал и за летчиком, и за немцами.
То, что советский летчик не знает о неприятной черте немецких асов, я понял сразу, как только он открыл парашют достаточно высоко.
Глядя, как пара немцев заходит на белый парашют, я схватился за голову и присев на корточки, стал смотреть в землю, на безжалостный расстрел смотреть я не желал категорически.