Истребление хищников

23 июня 1992 года.

Окрестности Индиан-Спрингс, Невада.

Очнувшись, Айра Левитт был неприятно удивлен. Его почти двухметровое тело лежало на сырой земле, голова раскалывалась от боли, левая рука была, скорее всего, сломана.

Так и есть — он не мог даже пошевелить пальцами. Проклятая работа!

Почти полная луна над головой будто посмеивалась над ним. Айра продолжал лежать, вспоминая... Сначала из-за угла дома шагнул человек, затем короткая вспышка от выстрела метнулась к его голове. Последнее, что Айра помнил, было то, что он инстинктивно вскинул руку, чтобы защитить голову. Дальше в памяти был провал.

Айра неуклюже поднял свое большое грузное тело и сел. Потом расстегнул рубашку и осторожно засунул за пазуху раненую руку. «Не сегодня, Джозефина... ты видишь, у меня раскалывается голова». Мысль о ней, к его удивлению, вызвала улыбку. Но осознание того, что вооруженный человек прячется где-то неподалеку, вернуло его к действительности. К несчастью, мелодия «Марсельезы» продолжала крутиться в его мозгу. Голова гудела как у хватившего лишку пьяницы. «Надо вставать и выбираться отсюда. Я становлюсь слишком стар для этой дерьмовой работы». Качаясь, он встал на колени и попытался на ощупь отыскать свое оружие и фонарик. Надежды найти их было маловато. Его беспокойство усилилось.

Айра Левитт, полицейский с двадцативосьмилетним стажем оперативной работы, встал, качаясь, и, осторожно выбирая дорогу, направился туда, где он оставил офицеров Бэйкона и Годдина из полицейского управления Индиан-Спрингс. Они доставили его сюда каких-нибудь полчаса назад, если верить его электронным часам «Таймекс». С одной стороны, Айра надеялся, что Бэйкон и Годдин выстояли в этой схватке, с другой — очень сомневался, живы ли они вообще. Да, живы, слава богу, но по их виду не скажешь, что счастливы. Оба сидели по пояс голые, прислонившись к дереву. Их форменные рубашки были скручены в жгуты, которыми они перетянули раны на ногах. У каждого было забинтовано правое бедро. Лунный свет отражался от стволов их револьверов.

— Не волнуйтесь, ребята, — сказал Айра, приближаясь. — Это я, Левитт.

— Левитт! И где, черт возьми, тебя носило?

Айра не мог вспомнить, кто из этих разгневанных офицеров Бэйкон, а кто Годдин. Он познакомился с ними сегодня днем, а сейчас голова его с трудом соображала. В голове звенело, и временами снова всплывала фраза из «Марсельезы»: «Вперед, сыны отчизны милой...»

— Меня сбили, — устало ответил Айра. У него было предчувствие, что вся эта заваруха закончится тем, что все свалят на него. — Что здесь случилось?

— Бэйкон и я ждали тебя там, где ты нас оставил. Мы услышали выстрел и отправились тебе на помощь. Пришли сюда. Слышим: кто-то к нам приближается. Мы спрятались. Парень, что шел от дома, кто это был, не знаю, позвал нас по именам. Нам показалось, что он стонал. Мы думали, что это ты, вышли из кустов, и бамс... нас ослепил яркий свет фонаря. А затем каждый из нас получил пулю в ногу.

Айра наклонился к офицерам, чтобы посмотреть на раны при бледном свете луны.

— Значит, он знал ваши имена?

Отвечая, Годдин даже не попытался скрыть внезапную неприязнь к Айре, которую тот почувствовал с первых минут знакомства.

— Да. Как это ты догадался?

Местные легавые. Застарелая вражда и ненависть никогда не угаснут.

— Полегче, мальчики, я на вашей стороне, — сказал Айра с горькой улыбкой. — Оставляю ваш последний вопрос без ответа и без комментария. Давайте посмотрим правде в глаза: ни один из нас не в состоянии выйти на дорогу и решить это по-мужски. О'кей? И знаешь, Годдин, никому не позволяй говорить тебе, что ты не мужик.

Левитт вдруг почему-то ссутулился (от внезапного ощущения своего возраста и стычки с Годдином), повернулся к Бэйкону и быстро осмотрел его рану на ноге. Довольно странное ранение. Тут можно говорить о медали за меткую стрельбу. Обоих полицейских пули поразили как раз в центре бедра ближе к внешнему краю, сделав их, с одной стороны, не способными к преследованию, с другой — причинив минимальный ущерб их здоровью.

Красиво сделано. Чисто, качественно и эффектно. Даже изящно. По пятнам крови на промокших рубашках, которыми были перевязаны раненые ноги полицейских, Айра смог заключить, что пули прошли навылет. И слава Богу. По крайней мере, баллистическая экспертиза не сможет точно доказать, что стреляли из служебного револьвера Айры. Да это и не важно в конце концов. Айра знал правду, и ему предстоит с ней жить. Он посмотрел в сердитые глаза Бэйкона и спросил:

— Я надеюсь, вы уже вызвали подкрепление?

Взгляд Бэйкона стал еще более выразительным.

— Хотелось бы узнать, как, по-твоему, мы могли это сделать? Этот гад, который усадил нас тут, угнал нашу бронемашину!

— Он что?... — Айре было трудно сохранить спокойствие на лице. «Наглый ублюдок снова сделал это», — подумал он.

— Украл проклятую патрульную машину. Ты оглох, что ли? После того как подстрелил нас, он бросился к машине. Мы несколько раз наугад выстрелили в него в темноте, но промахнулись. Через мгновение слышим — мотор завелся и машина уехала. С тех пор вот и сидим тут, соображая, что, твою мать, нам делать дальше.

Айра поднялся и посмотрел назад, в том направлении, откуда только что пришел.

— Я пойду в дом и позвоню; пусть пришлют помощь. Одолжите одну из ваших пушек и фонарик.

Офицер Годдин неохотно протянул ему эти две вещи, не сказав ни слова. Айра принял их так же безмолвно. Сделав несколько шагов, он повернулся и через плечо спросил:

— А когда стрелявший шел сквозь кусты, не показалось ли вам что-либо... необычным?

Айра находился слишком далеко, чтобы увидеть, как озарилось лицо Бэйкона, но он догадался об этом, услышав:

— Да, точно! Нам показалось, будто он хромал, словно тянул за собой одну ногу. Скажи, ты попал в него?

— Не уверен. Возможно. Сидите тихонько.

Я скоро вернусь.

Айра осторожно выбирал дорогу к дому Кифера, освещая себе путь фонариком и засунув револьвер за пояс. На его губах появилось нечто вроде улыбки. Сейчас он смутно, вспомнил, что разрядил свой пистолет в тот самый момент, когда ему выстрелили в голову и в руку.

Дойдя до неосвещенного фермерского дома, он вернулся к тому углу, где тогда его ждала засада. Здесь он быстро включил фонарик, просто чтобы убедиться в том, что и так уже знал. Нутром чуял, что его собственный пистолет и фонарик исчезли.