Итальянец
Шрифт:
Несколько выходов вели в другие помещения. Когда они свернули в один из них, Винченцо в далекой перспективе коридора увидел человека в черном со свечой в руках. Его одеяние свидетельствовало, что он член зловещего трибунала.
Услышав за собой шаги, человек в черном обернулся и остановился, поджидая, когда к нему приблизятся стражники. Они обменялись какими-то знаками, а затем несколькими словами, которые ни Винченцо, ни Паоло не удалось расслышать, и человек в черном рукой, в которой держал свечу, указал, куда им следовать дальше, а сам повернулся и продолжил свой путь. Винченцо провожал его взглядом, пока тот не вошел в дверь в конце коридора.
Коридор, по которому они шли, привел их в залу, столь же мрачную, как и первая, но она была еще больше, со сводчатым потолком, галереей и глубокими нишами, слабо освещенными светильниками.
Здесь они пробыли какое-то время, отдыхая от утомительных переходов по коридорам, пока наконец не появился человек, в котором Винченцо без труда угадал тюремщика. Он и Паоло были тут же переданы ему. Стражники и тюремщик обменялись несколькими словами, после чего один из стражников пересек залу и, войдя в одну из ниш, поднялся по широкой лестнице на галерею.
Тишину залы изредка прерывали звуки захлопнувшейся двери или приглушенные причитания и стоны. Иногда залу пересекали внезапно появлявшиеся из арок фигуры в черном, спешащие по своим делам. Они бросали на пленников любопытные взгляды, в которых было все, кроме сострадания. Они напоминали Винченцо демонов из страшных сновидений, и он даже боялся вглядываться в их зловещие, недобрые лица, в выражении которых безошибочно угадывалась судьба всех несчастных, оказавшихся здесь, таких же пленников, как были теперь они с Паоло. Мысли об этом заставили Винченцо на время забыть о собственной судьбе.
Возможно ли, думал он, что зло изначально присуще природе человека? Неужели человек, считающий себя разумным существом и Божьим творением, может быть злым мучителем себе подобных, мастером изощренных пыток, бессмысленных и необъяснимых убийств? Зверь не убивает зверя беспричинно и преднамеренно, но это делает человек, гордящийся своим разумом и чувством справедливости.
Винченцо слышал о судах инквизиции, знал о ее существовании, ее страшных законах и обрядах. Теперь судьбе было угодно свести его с ней, и он встретил это как нечто невозможное, нереальное, о чем он впервые узнал. Подумав об Эллене, представив ее во власти трибунала, в таких же мрачных стенах, полную страха и отчаяния, он вдруг испытал обжигающий душу гнев. Он не мог представить себе нежную и кроткую Эллену в руках этих злодеев. Гнев придал ему силы и решимость сделать даже невозможное, чтобы только спасти Эллену. Он готов был вступить в рукопашную со стражем и немедленно броситься на поиски ее в этих казематах. Но разум, не покинувший его в гневе, подсказывал, что в нынешнем его состоянии и условиях это ни к чему не приведет, а лишь повредит и ему, и Эллене. Надо стойко выдержать первые испытания, не терять воли, выдержки и доказать свою и Эллены невиновность. Предстоит борьба, и мысль об этом преобразила юношу, придав ему спокойную уверенность и достоинство. Тюремщик и страж с удивлением и даже страхом взирали на перемену, происшедшую в юноше. Боли в ранах утихли, решение было принято, и Винченцо готов был к испытаниям.
От Паоло тоже не ускользнула перемена, происшедшая с его хозяином. Сначала он с печалью, а потом с сочувствием наблюдал его внутренние терзания, а затем был поражен
Наконец ушедший офицер вернулся и тут же сделал знак Винченцо следовать за ним. Паоло, не желавший расставаться с хозяином, был грубо остановлен. Для него это было страшным ударом, и он громко запротестовал:
— Зачем же я просил арестовать и меня тоже? Я не хотел разлучаться с моим господином, хотел разделить с ним его участь! Какой глупец согласился бы добровольно остаться у вас? Я сделал это, только чтобы быть с ним рядом.
Стражник попытался оттащить его от Винченцо, но тот властным голосом остановил его и, подойдя к Паоло, сказал ему несколько утешительных слов.
Паоло, в отчаянии обхватив его колени, плакал, умоляя не разлучаться с ним, то и дело объясняя, что только поэтому он и последовал за хозяином сюда.
— Какое право вы имеете не позволить мне разделить с моим хозяином его заточение? — взывал он к стражникам.
— Не бойся, мы не откажем тебе в этом удовольствии, — с издевкой заметил один из них.
— О, благодарю вас, синьор! — воскликнул простодушный Паоло и, схватив офицера за руку, так затряс ее, что тот испугался. — Да благословит вас Небо! — радовался Паоло.
— А теперь пойдем с нами, — тут же сказал страж, насильно оттаскивая бедного слугу от Винченцо.
Паоло, придя в бешенство от такого коварства, вырвался и снова упал к ногам Винченцо. Тот, подняв его, крепко обнял и попросил успокоиться, примириться с неизбежным и надеяться на то, что они скоро снова будут вместе.
— Я верю, что наша разлука не будет долгой, — успокаивал его Винченцо. — Моя невиновность будет доказана.
— Мы никогда больше не увидимся, синьор, никогда! — горько причитал бедный Паоло. — Игуменья знала, что делала, когда позволила нам бежать. О, видел бы мой хозяин маркиз, где мы оказались…
Винченцо остановил его и, повернувшись к стражнику, попросил того быть милосердным к его верному слуге, который ни в чем не повинен. Он обещал щедро вознаградить его при первой же возможности и не забыть доброе отношение к Паоло, что для него во сто крат важнее, чем отношение к нему самому.
— Прощай, Паоло! Я готов следовать за вами, офицер.
— Остановитесь, синьор, еще одно мгновение! — отчаянно закричал Паоло.
— Мы не можем больше ждать, — грубо оборвал его офицер, уводя Винченцо.
Слуга провожал хозяина глазами, полными отчаяния, и губы его шептали:
— Прощайте, синьор, прощайте. Зачем же я остался? Ведь я хотел разделить с вами все.
Но Винченцо уже не слышал этих слов.
Следуя за офицером, он прошел через галерею в одну из комнат, где его перепоручили еще кому-то. Сам офицер скрылся за дверью во внутренние покои. Над нею ржаво-красными буквами была начертана надпись на древнееврейском языке. Винченцо вспомнил строки из Дантова «Ада»: «Входящие, оставьте упованья». Здесь, подумал он, готовят орудия пыток. И хотя он мало знал о пытках инквизиции, но был уверен, что лишь с их помощью судьи трибунала добиваются нужных им признаний. Наибольшие страдания терпят невинные, ибо им, ничего не совершившим, не в чем признаваться. Палачи же, приняв невиновность за упорство в грехе, особенно немилосердны к ним и нередко вынуждают невиновных признаваться в преступлениях.