Итальянские каникулы. Ciao, лето!

Хоменок Александра

Смотрю на идущего впереди Рому.

– Никогда бы не подумала.

– Что мы вместе?

– Что вы из деревни.

На Роме белоснежная футболка, кепка и теннисные туфли или что-то на них похожее (никогда не видела вживую теннисных туфель).

– А я в Раццуолло живу. И Димка тоже, и еще девочки, вон те.

Я

причмокнула и Рита хихикнула.

– Счас поплывем, – сказала она, – в настоящую Венецию.

Я приподнялась на цыпочки, за головами впереди идущих все было сине, словно небо растянулось до самой земли. И тут как подуло! Ветер прижал Риту ко мне, вытянул из хвоста ее длинную челку, задрал мои волосы, снес чей-то голос влево, врезал в стену желто-облупленного дома, обдал запахом морской капусты.

Слышу иринины «девятнадцать, влюбленный, марко».

– Сколько было влюбленных в Марко? – машинально связываю в предложение то, что услышала, и делаю из этого вопрос.

– Не влюбленных в Марко, – поправляет Рита, – а город влюбленных и площадь Святого Марко, туда и поплывем.

Плыть? Вся покрываюсь попурыжками. Ирина делит нас на три группы, куча располовинивается, затем троится.

Через зеленый канал та самая площадь Святого Марка – так написано на табличке у причала. Дети столпились у самого края. Ирина вещает что-то про то, где мы будем сегодня есть.

– …берите по три блюда.

– А кетчуп можно?

– Мне нужно в туалет.

– Никаких туалетов, вода кругом!

Ирина покупает билеты, а для нас наступает время фото для программы. Мы снова сбиваемся в кучу под расписанием движения гондол. Нас снимают итальянские сопровождающие с нескольких сторон, кричат и машут то слева, то справа. Не знаю куда смотреть. Рита закинула руки на плечи рядом стоящим и встала на носочки, Пиро, чей-то итальянский сын, улегся прямо на пирс и застыл, держа козырек

кепки, чтобы ту не унесло. У него слишком длинные и волосатые ноги. Первому я завидую, второго – стесняюсь. Как здорово быть настолько бесстрашным, чтобы вот так показывать себя, да еще и лежа на венецианском бетоне. Тата и Реня, вторая старшая девочка в группе, в завязанной под грудью рубашкой совсем придавили меня, в углу меня не будет видно, поэтому я смело щурюсь и не улыбаюсь. Солнце-вспышка делает нас всех немного бледнее и злее.

– Я хочу е-е-е-есть, – клянчит кто-то сзади.

У меня с собой ноль припасов и минус карманов. Я пожимаю плечами.

Куча рассыпается, как раз когда Ирина оборачивается. Она машет рукой «пошли» и мы мигом заполняем пешеходную дорожку.

– А где наши, остальные? – спрашиваю я Риту.

– А, вон. – Она машет рукой в сторону воды и тянет меня за руку. – Давай, идем.

И точно, Димка и Рома стоят к нам спиной, широко расставив ноги. Ленка и Олька, подбоченившись, стоят вплотную к их спинам. Всех их разбирает хохот.

– Ну дают, – успеваю сказать я, перед тем, как Рита переходит на бег, подтягивая и меня за собой.

Зря Ирина Димку отругала, придется Венеции принять дозу заправской мальчишечьей мочи.

– Ждем еще пятнадцать минут, – говорит Ирина и дети рассыпаются кто куда по причалу.

Я подхожу совсем близко к воде, за мной никто не смотрит. А я смотрю на море. Оно упирается в бордюр и больше не течет. Венеция это вода. Она зеленая и треплет бетон причала. Я боялась, что меня укачает, что сваи не выдержат моего веса и обрушат подо мной мостовую, а на меня – дом с колоннами. Но ничего не происходит. Странно, но когда ты в жерле, уже не думаешь о том, что горишь, просто принимаешь все как есть.

Конец ознакомительного фрагмента.