Итальянский этюд в ковидных тонах
Шрифт:
– Витторио, я умираю от вкусных запахов. Вы никогда не думали о том, чтобы открыть свой ресторан?
– Боюсь, что это единственное блюдо, которое я умею готовить. Маловато для ресторанного меню, – он опять откровенно залюбовался ею, Полина купалась в тёплых лучах, которые тянулись к ней от его глаз.
– Так здорово, что вы умеете готовить именно то блюдо, которое я больше всего люблю из вашей кухни, – она села за стол, подперев подбородок кулачками, стала смотреть на его руки, ловко орудующие то ножом, то длинной ложкой для помешивания, то шумовкой. Опять захотелось взять
Он разгадал её взгляд, рассмеялся.
– Полина, я подозреваю, что вашего автопортрета мне не дождаться… Так что вы просто обязаны оставить мне оригинал, – последнее вырвалось у него случайно, он запнулся. К счастью, Полина обернула всё шуткой.
– Оригинал перед вами, и с учётом того, что моя мастерская теперь в вашей гостиной, торопиться с автопортретом необязательно.
За ужином она снова отважилась выпить вина. Теперь это уже опять было «Кьянти». То, что приготовил Витторио, было так необычайно вкусно, что Полина не отрывалась от своей тарелки, пока всё не съела. Поймав на себе его смеющийся взгляд, весело сказала:
– Помните, вы приглашали меня вместе ужинать? Так вот, я согласна.
– Полина, вы прелесть, – повторил он. – Ради вас, ради удовольствия видеть, как аппетитно вы едите, я готов провести у плиты свою жизнь…
Теперь с ними в машине ехали несколько пластиковых кювет с пастой, сырами и фруктами и две бутылки вина – чтобы хватило на предстоящую бессонную ночь. Полине казалось, что лицо Витторио становится напряжённым, в сочетании с его нежными взглядами, которые он бросал на неё, это наводило на мысль, что он что-то задумал и волнуется. Наверное, ей тоже следовало волноваться, но Полина чувствовала себя на удивление хорошо, целиком отдавшись радости, которая обосновалась в её душе. Возможно, выпитое вино опять действовало как «таблетка храбрости».
В туристический сезон вечерами в обсерваторию часто приезжали экскурсионные группы. Этот вечер не был исключением. Полина, понимая, что отвлекает Витторио от работы, а он наверняка стесняется ей об этом сказать, выразила пожелание провести время с экскурсией, тем более что она проходила на английском, упросив Витторио заняться своими делами. Всё равно у них потом будет несколько долгих часов наедине со звёздами…
Она ушла с группой китайских туристов в солнечную башню, Витторио сел в своём кабинете к компьютеру, несколько минут смотрел в монитор, понял, что не в состоянии думать ни о чём, кроме предстоящего объяснения. Волнение зашкаливало, словно ему впервые предстояло произнести слова любви. Впрочем, в каком-то смысле это было действительно так… Впервые за этими словами скрывалось подлинное чувство. Он вдруг подумал, что сегодня она может не ответить ему ни да, ни нет… Скажет, что ей нужно посоветоваться с родителями… Если уж его мама пытается до сих пор управлять его жизнью, то что говорить о двадцатилетней девушке?.. Начнут отговаривать, ссылаясь на разность возраста, культур, менталитета, религий, образа жизни… Она даст себя убедить… Витторио почувствовал неуверенность и страх. Захотелось вернуть то ощущение безмерного счастья, когда он услышал её разговор по телефону, её слова о любви к нему…
Он открыл окно, посмотрел на залитую вечерними огнями Флоренцию, на тёмные силуэты холмов. Воздух стремительно остывал. Витторио сделал несколько глубоких вдохов. На подоконник бесшумно запрыгнул рыжий кот, вероятно привлечённый ароматом, который источали кюветы с пастой, сложенные на столе.
– Ciao, amico mio. Sii il mio portafortuna oggi (Привет, мой друг. Будь сегодня моим талисманом).
Витторио положил коту еды, глядя, как он ест, вспоминал Полину, тот момент, когда она гладила и кормила своего «натурщика». Сейчас он тоже мурчал, но Витторио казалось, что совсем не так мелодично, как он мурлыкал для Полины. Для неё он явно исполнял серенаду, для него же просто извлекал из себя довольные урчащие звуки.
– Non innamorarti della mia ragazza! (Не вздумай влюбиться в мою девушку!) – строго сказал он коту. Взяв его на руки, показал ему его портрет, висящий на стене. – Ti riconosci? (Узнаёшь себя?)
Ему показалось, что кот оценивающе прищурился. Витторио опустил его на пол. Кот походил по комнате с хозяйским видом и снова выпрыгнул в окно.
В дверь раздался робкий стук. В сердце тут же вернулась радость. Полина. Они опять будто остались одни в целом мире. Наверное, время в этот момент прекращало свой бег.
«Я соскучилась», – говорили ему её глаза. «Я так счастлив, что ты вернулась», – отвечали его.
– Я не хотела мешать. Вы с кем-то разговаривали, – смущённо пробормотала Полина.
– К нам в гости приходил кот.
– Уже ушёл? – она слегка огорчилась.
– Я уверен, что он ещё вернётся, он видел, как много у нас угощения. Как экскурсия? – Витторио говорил так, будто с трудом вспоминал русские слова. И смотрел на неё так, что она всё-таки разволновалась.
– Интересно… Но слишком долго, я ушла, – она покраснела.
– Полина… – Он понял, что больше не вынесет ожидания, ему необходимо скорее узнать свою судьбу, с учётом его переживаний надежда перестала быть радостной, а значит, и откладывать разговор не имело смысла. – Где ваша кофта?
– Не помню… Может, осталась в машине?.. Хотя там мы бы её сразу увидели… Наверное, я случайно забыла её в своей рабочей сумке дома, утром я положила её туда и, кажется, больше не доставала… А что, вы хотите позвать меня на прогулку? – лепетала Полина, её глаза опять были в плену его глаз.
Витторио снял с себя пиджак, осторожно опустил его на её плечи.
– Если вы замёрзнете, мы сразу вернёмся.
Они вышли на улицу. Звёзды уже усыпали небо, но отсвет от заката в том месте, где село солнце, ещё не давал ночи полностью захватить власть. На стоянке перед обсерваторией находились два туристических автобуса. Через час должна была закончиться экскурсия, уехали бы последние сотрудники, они с Полиной остались бы вдвоём, не считая охранника, но Витторио этот час казался немыслимым количеством томительных минут, по истечении которых (он умудрился уже убедить себя в этом) его будет ждать страдание.
– Витторио, что случилось? Почему вы такой мрачный?
– Мрачный? – переспросил он. – Нет-нет, я просто волнуюсь…
Конец ознакомительного фрагмента.