Итальянский след
Шрифт:
– Пахомовой?
– Нет, Свете.
– Скажи, чтоб все бросала и летела домой. Что ты ее ждешь в трехкомнатной квартире.
– У меня однокомнатная, да и та под вопросом.
– Скажи, что ты ее ждешь в трехкомнатной квартире. У тебя же куча денег, забыл?
– Ах да, – кивнул Худолей. – Паша… Я боюсь. На меня Шаланда поглядывает голодными глазами.
– С чего ты взял?
– Он думает, что Света убийца. Она прилетит, а он ее посадит. Это будет не трехкомнатная квартира, а обыкновенная кутузка.
– Не позволим! – твердо сказал Пафнутьев.
– А если в самом деле она руку приложила?
– Худолей!
– Да? – с надеждой спросил Худолей. – Ну тогда ладно, тогда ничего. Если тронулся – это прекрасно.
– Хочешь, я с ней поговорю?
Худолей долго смотрел в жутковатое ущелье, над которым проносился автобус, на затянутый дымкой Лигурийский залив, на увешанные стираным бельем итальянские домики на ближнем холме, но, похоже, не видел ничего этого.
– Нет, Паша, не надо. Я соберусь. Вот увидишь, я соберусь. Ты в меня веришь?
– Как в самого себя.
Едва кончилась эстакада, автобус тут же нырнул в тоннель и несся теперь по тускло освещенной трубе. Она изгибалась, описывала полукруг, огибая не то еще один провал, не то гору, пробить которую оказалось невозможно. Худолей сидел в кресле, откинувшись на спинку и закрыв глаза. Он не желал видеть ни тоннеля, ни редких лампочек, ни проносящихся навстречу машин, ни маленького расширяющегося светлого пятнышка в конце тоннеля.
Да, это надо признать – он видел только Свету в конце тоннеля.
Когда с человеком происходит нечто подобное тому, что случилось с Худолеем, сдвигаются горы, проносится автобус по невидимой для пассажиров эстакаде, да что там мелочиться, он может пронестись над провалом и без всякой эстакады!
Бывало, ребята, бывало.
В угоду человеку, впавшему в такое безумие, менялись расписания полетов, рейсы вовсе отменялись или назначались непредусмотренные, с визгом и шипением тормозов, высекая искры из рельс, останавливались курьерские поезда у захолустной избы – бывало! И Витя Крамаренко мог бы это подтвердить, если бы дожил до дня публикации этих записок, а Вовушка Подгорный может подтвердить и сейчас, что можно летать самолетами зайцем, можно летать вообще без самолетов, если впадаешь в такое вот худолеевское состояние. Да я и сам мог бы это подтвердить, но не решаюсь, не решаюсь нарушить плавное повествование, которое с грехом пополам приближается к своему завершению.
Тоннель длился несколько километров, но когда закончился и автобус вырвался на простор, оказалось, что в километре расположена автостоянка с забегаловкой, магазинчиками и прочими дорожными удобствами. Пафнутьев пошептался с Пахомовой, Пахомова пошепталась с Массимо, и «Мерседес» плавно свернул вправо, пристроившись к ряду таких же ярких, вымытых и сверкающих затемненными стеклами сооружений.
– Остановка полчаса! – объявила Пахомова. – Прошу не опаздывать. Впереди Монако и Монте-Карло! Никого ждать не будем. Кто опоздает – добирайтесь сами, кто как сможет! Туалеты платные, но если не заплатите, никто за вами гнаться не будет. Оплата добровольно-принудительная.
Худолей взглянул на часы – без десяти двенадцать.
Он бесцельно послонялся по площади, заглянул в магазинчик, прошелся вдоль рядов с мягкими игрушками, чуть замедлил шаг у винных прилавков, но не остановился, нет, прошел дальше и снова оказался на площади.
Часы показывали без пяти двенадцать.
Худолей осмотрелся по сторонам. Пафнутьев издали потряс в воздухе кулаком – держись, дескать, я с тобой. К Андрею пристала одна из попутчиц, едва ли не единственная симпатичная девушка с мягкой смугловатой кожей и светлыми волосами. Массимо стоял с одной из женщин, оба были серьезны, дама вела себя зависимо, словно хотела что-то услышать, получить на что-то согласие, а он лениво вертел ключами, щурился на солнце, явно тяготился разговором. Так ведет себя хозяин с не слишком усердной работницей. Худолей уже заметил, что на каждой остановке к Массимо подходила одна, другая женщина, в то время как двое, а то и трое стояли в сторонке, ожидая своей очереди, когда им позволено будет подойти и доложиться. Впечатление было такое, что их успех в этой поездке зависел от подслеповатого водителя.
Сразу за магазинчиком начиналась небольшая рощица, и, убедившись, что никто не идет за ним следом, Худолей направился туда. Оглянувшись по сторонам, он вынул мобильник и набрал номер, который вручил ему накануне Шаланда.
Часы показывали пять минут первого.
– Да! Слушаю! – услышал он в трубке, едва прозвенел первый звонок.
– Света? – недоверчиво спросил Худолей.
– Валя, это ты?
– Да, меня все так зовут.
– Тебе передали мой телефон?
– Нет, только пообещали.
– Валя, послушай… У меня очень мало времени. Несколько минут. Ты где?
– На полпути в Монте-Карло. А ты? Где ты?
– Не знаю. Где-то в горах. Мы ехали по трассе, а потом от Лаго Маджоре свернули влево, в горы. Какое-то ущелье, вилла с красной крышей.
– Тут все виллы с красными крышами. У тебя все в порядке?
– Да, ко мне тут хорошо относятся… Это совсем не то, что ты думаешь. Ко мне в самом деле хорошо относятся. Сама не знаю почему.
– И не догадываешься?
– Может быть, готовят для чего-то…
– Или для кого-то?
– Валя, это скорее всего. Я просто не решилась сказать… Что мне делать, Валя?
– Бросай все, бери такси и дуй в аэропорт. Ближайший в Римини.
– У меня нет денег, нет документов, они изъяли паспорт!
– Других причин нет?
– Есть и другие причины, но сейчас нет времени о них говорить, понимаешь, я сейчас одна в комнате, вот-вот кто-то войдет.
– Запиши номер моего мобильника, позвони когда сможешь! Ты слышишь?
– Диктуй! – Услышав срывающийся голос Светы, Худолей только теперь поверил, что у нее действительно нет возможности поговорить более подробно. Он продиктовал номер, заставил Свету повторить и, только убедившись, что она записала все правильно, решился задать главный вопрос: – Почему ты сбежала, Света?
– Я не могла иначе! Это убийство… Понимаешь, Надя Шевчук… Она всех достала… Все, Валя! Позвони ровно через сутки! Завтра в это время!
– И ты звони! Я еще неделю в Италии!
– Поняла! Пока!
Связь оборвалась.
Худолей повертел в руке мобильник, не глядя сунул его в карман, обессиленно сел на бетонный столбик, установленный для каких-то непонятных надобностей. Единственное, что ему удалось узнать, – это то, что Света жива.
И все.
Больше никакой ясности не наступило.