Итан Фром
Шрифт:
— А доктор мне не велит оставаться без помощи, — снова завела Зена. — Сказал, чтоб я тебя предупредила. У него есть на примете одна девушка, вот и надо бы с ней поговорить…
Итан отложил бритву и, усмехнувшись, выпрямился.
— Деннис Иди! Ну, коли в нем вся опасность, горячку пороть рано, еще успеем прислугу подыскать.
— Как знаешь, мое дело сказать, — не унималась Зена.
Итан торопливо заканчивал одеваться.
— Ладно, будет. В другой раз потолкуем, а то я и так замешкался, — кинул он через плечо, поднося к свету свои старинные серебряные часы-луковицу.
Зена, по-видимому, поняла, что разговор окончен, и теперь помалкивала, глядя, как муж пристегивает подтяжки и всовывает руки в
— Еще бы не замешкаться! Каждый день бы не брился, быстрей бы собирался.
Этот неожиданный выпад испугал его больше, чем туманные намеки на Денниса Иди. Действительно, после того как Мэтти Силвер поселилась у них, он стал бриться каждое утро; но жена его в этот ранний час обычно спала или делала вид, что спит — зимою Итан подымался затемно, — и он, как последний дурак, считал, что никакой перемены в его наружности она не заметит. По опыту прошлых лет он знал одну малоприятную особенность ее характера: она обычно не вмешивалась в ход событий и многого как будто вообще не замечала, но по прошествии недель, а то и месяцев вдруг какой-то вскользь брошенной фразой давала понять, что она преотлично все видела, взяла на заметку и сделала должные выводы. Правда, в последнее время голова его была занята совсем другим, так что всякого рода смутные опасения отодвинулись на задний план; да и сама Зена из гнетущей реальности незаметно превратилась в почти бесплотную тень. Вся его жизнь шла теперь под знаком Мэтти Силвер; кроме нее, он никого не видел и не слышал, и уже представить себе не мог, что можно жить как-то иначе. Но сейчас, пока он стоял под окном и видел, как Мэтти кружится в паре с Деннисом Иди, все намеки и угрозы, которые он дотоле не принимал всерьез, сплелись в единый клубок и заполонили его мысли…
ГЛАВА II
Когда веселье подошло к концу и молодежь стала расходиться, Фром укрылся за выступом тамбура, разделявшего наружную и внутреннюю двери, и оттуда наблюдал за разъездом гостей. То и дело луч фонаря выхватывал из группы нелепо закутанных фигур чье-нибудь юное лицо, раскрасневшееся от ужина и танцев. Те, кто жил в поселке и пришел пешком, первыми потянулись в гору, к главной улице; те же, кто приехал с окрестных ферм, еще толпились у навеса с лошадьми, шумно рассаживаясь по саням.
— А ты не едешь, Мэтти? — прокричал незнакомый женский голос, и сердце у Фрома дрогнуло. Тамбур загораживал от него выходящих — им надо было сделать несколько шагов вперед, чтобы попасть в его поле зрения; но звонкий голос, который раздался в ответ, прозвучал над самым его ухом:
— Боже упаси! В такую-то погоду!
Да, это была она — совсем рядом, близехонько; их разделяла только хлипкая дощатая перегородка. Вот сейчас она шагнет за порог, и его глаза, привыкшие к темноте, увидят ее так же ясно, как если бы на дворе была не ночь, а белый день. Внезапно накатившая робость заставила его снова укрыться за тамбуром, и вместо того чтобы показаться и окликнуть Мэтти, он продолжал стоять молча, прижавшись к стене. С самого начала их знакомства девушка, более живая, впечатлительная и открытая, ничуть не подавляла его — напротив, он исподволь перенимал присущую ей естественность и свободу обращения и сам удивлялся и радовался этому; но сейчас он чувствовал себя таким же неотесанным мужланом, что и в годы ученья в колледже, когда на загородном пикнике пытался приударить за вустерскими барышнями.
Он по-прежнему не двигался с места, а тем временем Мэтти вышла на улицу и остановилась в нескольких шагах от двери. Вышла она почти последняя и теперь растерянно оглядывалась, вероятно недоумевая, отчего не видно ее провожатого. И тут из темноты вынырнула закутанная до самых глаз мужская фигура; подошедший бесцеремонно стал к девушке вплотную, так что для Итана они оба слились в бесформенное пятно.
— Что, Мэтт, обманул тебя дружок, не явился? Ай-яй-яй, вот обидно-то! Ну ладно, не кручинься, так и быть, я никому не скажу. Я не сплетник, я человек благородный! (Как ненавистно было Фрому это дешевое, развязное зубоскальство!) Считай, что тебе повезло: папашины саночки — вот они, родимые, нас дожидаются!
И в ответ — недоверчиво-веселый голос Мэтти:
— Откуда тут возьмутся санки? Куда тебе ехать?
— Выходит, есть куда! Я и чалого жеребца запряг. Я как знал, что придется нынче ночью покататься! — Заранее торжествуя победу, Деннис попытался смягчить свой обычный наглый тон льстивыми нотками.
Девушка явно заколебалась, и Фром видел, как она в нерешительности теребит бахрому своей шали. Ни за что на свете он не выдал бы своего присутствия, хотя от ее решения зависела сейчас вся его жизнь — или по крайней мере так ему казалось…
— Погоди минутку, я отвяжу чалого! — крикнул Деннис и кинулся к навесу.
Мэтти стояла, глядя ему вслед, в позе спокойного ожидания, которая терзала душу нашему тайному соглядатаю. Он заметил, что Мэтти перестала напряженно всматриваться в темноту, словно ища кого-то глазами. Она не двигалась с места, пока Деннис Иди выводил лошадь, усаживался в сани и откидывал медвежью полсть, освобождая место для барышни; и вдруг, словно ее ветром сдунуло, повернулась и быстро пошла, почти побежала, вверх по косогору, огибая церковь.
— До свиданья! Желаю приятно прокатиться! — крикнула она на ходу, махнув ему рукой.
Деннис расхохотался и так хлестнул лошадь, что сани в два счета поравнялись с беглянкой.
— Хватит ломаться! Садись-ка живей! Тут на повороте вон какая скользота! — И Деннис перегнулся через бортик саней, протягивая ей руку.
Но она только рассмеялась в ответ:
— Спокойной ночи! Я с тобой не поеду!
На расстоянии их голоса уже не доносились до Фрома, и все дальнейшее превратилось для него в пантомиму теней, двигавшихся по гребню снежного косогора. Он увидел, как Деннис соскочил с саней и, перекинув через руку вожжи, направился к Мэтти. Свободной рукой он попытался ухватить ее под локоть, но она ловко увернулась, и сердце Фрома, замершее было на краю черной бездны, вздрогнув, возвратилось на свое законное место. Еще мгновенье — и он услышал затихающий звон бубенцов и различил на снежном пустыре перед церковью одиноко бредущую фигурку.
Он нагнал ее у дома Варнумов, в густой тени норвежских елок, и она, ахнув, обернулась.
— Небось подумала, что я про тебя забыл, а, Мэтт? — спросил он с радостной ухмылкой.
— Я подумала — вдруг что-нибудь случилось и ты не мог уйти из дому, — отвечала она серьезно.
— Новое дело! Из-за чего бы это я не мог уйти?
— Ну, мало ли — вот Зена с утра себя неважно чувствовала…
— Да она спит давным-давно. — Он помолчал, не решаясь задать вопрос, который вертелся у него на языке. — Так ты, стало быть, вознамерилась одна добираться до дому?
— Я ничего не боюсь! — засмеялась она.
Так они стояли вдвоем в темноте под елками, а вокруг, поблескивая под звездным небом, простирался безлюдный зимний мир. И Фром, собравшись с духом, задал свой вопрос:
— Если ты думала, что я не приду, отчего ты не поехала с Деннисом Иди?
— Господи, да где же ты был? Откуда ты знаешь? Я тебя там не видела!
Ее удивленные возгласы слились с его ответным смехом и дружно зазвенели в тишине, словно бегущие наперегонки ручейки талой воды. Свой поступок Итан находил теперь необыкновенно изобретательным и остроумным; он принялся лихорадочно составлять в голове какую-нибудь эффектную фразу, чтобы окончательно поразить воображение своей спутницы, однако смог произнести всего два слова охрипшим от волнения голосом: