Итоги № 1 (2012)
Шрифт:
Все произошедшие в обществе перемены мы только приветствовали — отказались от предметов, связанных с марксистской концепцией, начали разрабатывать новые курсы. Считаю, что то время было золотым веком журналистики, когда газеты фактически принадлежали журналистам. Но уже в 1993 году выяснилось, что интерес к газетам большой, люди хотят читать, а денег на то, чтобы их печатать, нет. Поэтому пошли на поклон к олигархам, в результате олигархизация прессы практически привела к ее гибели. Газеты публиковались, но больше не концентрировались на интересах общества. За три-четыре года тиражи с 300 миллионов упали до 25.
— В 2000 году Михаил Горбачев рассказывал об этих проблемах на своей лекции перед первокурсниками журфака.
— Сейчас уже и не вспомню, когда произошла наша первая встреча. Возможно, когда Михаил Сергеевич приходил на экскурсию, чтобы осмотреть старое здание университета. Он оканчивал юридический факультет и бывал в этом здании на лекциях. В целом у меня он оставил впечатление очень живого, приятного и творческого человека. Когда мы предложили ему выступить в качестве лектора, он согласился, не колеблясь ни минуты. Дело в том, что его очень интересовала реакция студентов на прошлые события. По ходу лекции ему задавали самые разные вопросы, был и неприятный момент, когда кто-то из присутствующих в аудитории начал его оскорблять. Конечно, он воспринял это негативно, но я все равно не жалею о решении пригласить Горбачева выступить.
— Как-то у вас на факультете не складывается с президентами...
— Когда приходят такие люди, как президент, то служба охраны обеспечивает максимальную защиту. Проход на подобные мероприятия строго регламентирован, списки, наверное, составляются. Получилось так, что когда к нам пришел Дмитрий Медведев, студенты хотели задать ему вопросы, но не смогли. Дело в том, что это была не встреча со студентами, а встреча с людьми, которых пригласили на беседу с президентом. Мы выступали здесь не как факультет журналистики, а как место, где имеется большой зал для проведения этой встречи. Поэтому до вопросов от наших студентов дело не дошло.
— Как вы считаете, выживет ли печатная пресса?
— Популярность газет падает. Говорят, это связано с тем, что люди теперь все узнают в Интернете. Это досадно, потому что культура вдумчивого чтения прививается с чтением газет. Вы можете вникнуть в суть событий и обдумать их, а в Интернете информация мелькающая. Я связываю уменьшение популярности газет с падением интереса в том числе к политической жизни, с известной апатией. Газетам нужна поддержка в смысле большей социальной активности общества. Я даже специально спросил у Медведева, читает ли он газеты, потому что в советское время часто показывали руководителей за чтением газет. Он ответил, что читает онлайновые издания.
— В последнее время факультет журналистики поминается чаще всего в связи с не самыми приятными вещами. То студенты календарь выпустят, то установочный диктант завалят.
— Я был очень огорчен, когда увидел этот календарь: вместо того чтобы заниматься творчеством, студенты решили организовать коммерческий проект. И не очень изящные, честно говоря, были там дамы. Это чистая коммерция, а не журналистика.
Что же касается установочного диктанта по русскому языку, то тут свою роль сыграл ЕГЭ, необходимый для поступления. Он построен на тестах — заучил, ткнул пальцем, и все в порядке. Язык же позволяет шире смотреть на мир, расковывает мышление. Мне не нравится новый закон о высшем образовании, поскольку переход на систему бакалавров-магистров сковывает личность, творческий момент сокращается до критической отметки. Видимо, нам нужно делать процесс обучения в университете более творческим, меньше времени уделять лекциям и больше оставлять его студентам для самостоятельной творческой работы, для контактов с профессорами и преподавателями.
— А может, их уже мало интересует творчество, куда важнее другое — поскорее устроиться в жизни? Как тем американским студентам-журналистам, которые не хотели «вылезать»?
— Студентам надо «вылезать», участвовать во всех формах молодежной и студенческой
Анастасия Резниченко
«Титаник». Перезагрузка / Искусство и культура / Кино
Мало нам, ныне живущим, своих бед и неприятностей, так мы норовим припасть нашим избирательно отзывчивым сердцем к трагедиям прошлого. В особенности к эпическим, непостижимым и грандиозным катастрофам. Самая легендарная из них — гибель океанского пассажирского лайнера «Титаник» — в апреле 2012 года отмечает 100-летие. В ознаменование этого невеселого юбилея на экраны мира вновь горделиво, как расписной песенный челн, выплывает фильм «Титаник» режиссера Джеймса Кэмерона. Знаменитая лента 1997 года про романтическую любовь и айсберг в океане претерпела перед этим кардинальную технологическую перезагрузку, в результате чего получила высокое звание 3D.
Право слово, большего фанатика трехмерности, чем Кэмерон, не сыскать на земле. Это он, преодолевая скепсис студийных боссов, настоял на том, чтобы «Аватар» снимался именно в 3D. И когда красивая и несколько бредовая история про синих получеловечков свергла с пьедестала самого коммерчески успешного фильма всех времен и народов его же «Титаник», мода на трехмерность уверенно вступила в свои права. И Кэмерон, как ее главный зачинщик, идеолог и толкач, решил провести дерзкий эксперимент: вновь, через 15 лет, выпустить «Титаник» в мировой кинопрокат — только конвертированным в 3D.
Корреспондент «Итогов» встретился с Джеймсом Кэмероном в Нью-Йорке, во флагманском мультиплексе AMC Empire 25 на 42-й стрит, и первым делом поинтересовался у мэтра, не боится ли он напороться на айсберг зрительского равнодушия.
— Вы разве не чувствуете, что романтизм снова возвращается в наш мир? — парировал Кэмерон. — Что ностальгические настроения все сильнее ощущаются в обществе? Появилось новое поколение тинейджеров, которые родились уже после выхода «Титаника». Они его смотрели только на видео, а это совсем не то. Фактически 3D — только повод, чтобы вернуть наш фильм в кинотеатры. Мы хотим устроить большую мировую премьеру в Лондоне, пригласить кучу разных известных людей. С маркетинговой точки зрения это фактически новый фильм, полновесная премьера.
— Когда вам в голову пришла идея обновления «Титаника»?
— Я долго подступался к ее реализации. Конечно, куда проще взять белый лист бумаги и рисовать на нем все, что заблагорассудится, то есть снимать кино сначала. В случае с готовым фильмом все неизмеримо сложнее. Тут я должен похвалить себя. Мы снимали «Титаник» в дотрехмерное время так, что весь задний план проработан в малейших деталях. Никакой приблизительности — вот мой принцип. А это как раз очень важно для трехмерной трансформации. Я не буду вас грузить терминологией и цифирью, а то у вас мозги высохнут от скуки. Скажу только, что огромное количество времени ушло на конверсию из 2D в 3D. Все операции повторялись бессчетное число раз. Снять кадр в 3D просто — взял в руки 3D-камеру и снимай. А вот переделка, конверсия — сложно, очень сложно. Сколько глубины добавить кадру? А вот стул — его приблизить к зрителю? Если да, то насколько? А тарелка на столе — ее, может, сделать более сферичной, закругленной? А Кейт в кадре крупным планом — может, придать ее лицу больше объемности? Такие раздумья и колебания сопутствовали каждому, подчеркиваю, кадру.