Итоги № 7 (2014)
Шрифт:
Свалился на наши головы / Общество и наука / Exclusive
Свалился на наши головы
/ Общество и наука / Exclusive
«Когда метеорит достали из озера Чебаркуль, он был прекрасно-черным, сейчас же весь ржавый. Как только он коснулся земли, бактерии начали его с удовольствием атаковать», — рассказывает исследователь челябинского метеорита Виктор Гроховский
— Виктор Иосифович, как для вас началась история с метеоритом?
— Конечно, никто не предполагал, что он прилетит. Мне позвонили коллеги: «Что-то пролетело на юг, сильное!» Я вышел на улицу, увидел след в небе, и мне сразу стало все понятно — это болид. Я их видел и раньше. В 2001 году, выходя поздно вечером из института, я увидел в небе пролет космического гостя, но тот, конечно, был размерами поменьше.
— Когда прилетел этот гигант, поднялся страшный переполох...
— Сначала сообщили, будто он упал на цинковый завод. Потом появились версии, что это и не метеорит вовсе, а ракета или даже летающая тарелка. У меня не было никаких сомнений о космическом происхождении объекта, правда, отсюда, из Екатеринбурга, казалось, что он шел строго с севера на юг. Поэтому я сначала и говорил о том, что его нужно искать в Казахстане, но ошибся...
Мы быстро собрали экспедицию. Группа наших ребят уже на следующий день на двух машинах выехала на поиск упавшего тела. Нужно было по опросам людей установить траекторию полета и по возможности собрать вещество. Потом пришла весть об обнаружении полыньи в озере Чебаркуль, и группа немедленно выехала туда. По прибытии полынья уже была оцеплена. Ребята связались со мной, сказали, что их не пускают, я тут же начал пробивать разрешение на работы, пытаясь прозвониться по цепочке ответственных лиц. До последнего, самого главного генерала так и не дозвонился.
— Полынья и вправду была большой?
— 7 на 8 метров. И эти размеры стали для нас загадкой. Дело в том, что в 1956 году упал метеорит в Широковское водохранилище, что в Пермском крае. Он пробил дырку точно по своему контуру, 42 сантиметра в диаметре, и упал на дно. Если представить, что челябинский так же пробивал лед и оставил дырку один в один со своими размерами, то какие же у него должны быть размеры! Тогда бы в Чебаркуле все на дыбы встало. По моему разумению, лед проломился по принципу классического ударного кратера с соотношением дырки к размеру камня примерно 1 к 10 или 1 к 20.
— Ваша экспедиция вернулась с пустыми руками?
— Почему же? Метрах в 50 от полыньи наши ребята нашли 53 фрагмента метеорита со следами коры плавления. С этим и вернулись в Екатеринбург. К их возвращению я уже собрал аналитиков-исследователей. Когда привезли образцы, мы включили веб-камеры и все исследования транслировали в Сеть. Практически все записи, которые сейчас выложены в Интернете с тегом «метеорит Чебаркуль», — это наши съемки. Час с небольшим мы решали судьбу болида — пытались понять, что же это могло быть. По внешнему виду фрагментов мы предварительно определили, что это был каменный метеорит, но чтобы в этом убедиться, следовало изучить химический состав и рассмотреть структуру под микроскопом. Кусочки были настолько крохотные, что я невольно вспомнил, как когда-то похожим образом изучал лунный грунт. Брал обыкновенную шестигранную шайбу, в середину помещал частицу вещества, а все остальное заполнял пластмассой — чтобы было удобнее работать с материалом. В этом случае я обошелся обычным пластилином. Разглядели вещество под микроскопом, и никаких сомнений не осталось, что это каменный метеорит — хондрит. В нем присутствовали все типичные минералы.
— Почему именно вы оказались в центре событий, а не московские специалисты или челябинские?
— Получилось так, что астрономы из Коуровской обсерватории Уральского федерального университета тихо ушли в кусты. Заявили, что пролетел лишь какой-то килограмм и сгорел в атмосфере. Комитет РАН по метеоритам, в который я вхожу, стали с первого дня донимать просьбами о комментариях, и там сказали: «Вот на Урале есть Гроховский, его и спрашивайте». Сдали с потрохами. Так все внимание было переброшено сюда. Через 50 минут после пролета мне пришлось давать первые комментарии, а к вечеру меня уже возили на машине по разным студиям.
— Какое название метеорита все-таки правильное — Чебаркуль или Челябинск?
— Сначала мы назвали его Чебаркуль, потому что найденное вещество имеет право называться по ближайшему населенному пункту. Но через два дня поменяли название на Челябинск, когда поняли, что именно вблизи этого города просыпалась масса осколков. Хотя, честно говоря, мы вообще не имели права никак его называть, поскольку это прерогатива номенклатурного комитета международного Метеоритного общества. Заявку туда формально имеет право подать только Институт геохимии и аналитической химии имени В. И. Вернадского РАН, куда мы отправили образец вещества экспресс-почтой. В тот же день туда доставили вещество экспедиции ГЕОХИ. Там провели классификацию по соотношению элементов, установили тип метеорита и степень ударного метаморфизма. На основании этих исследований заместитель председателя комитета по метеоритам Михаил Назаров и его коллега Дмитрий Бадюков написали заявку и адресовали в вышестоящую инстанцию. Поскольку случай был экстраординарный, то через несколько недель номенклатурный комитет уже включил метеорит в реестр, сохранив название — Челябинск. Замечу, что обычно эта процедура занимает где-то полгода.
— Как дальше продвигались исследования?
— Когда начала поступать информация с мест, что под Челябинском находят много образцов, мы отрядили на поиски вторую группу. 23 и 24 февраля еще четыре отряда выдвинулись на поиски фрагментов. Наш сотрудник Миша Ларионов разбил территорию в 50 квадратных километров от Челябинска до Чебаркуля на четыре участка, которые группы должны были прочесать на лыжах за два дня. Что в итоге? Например, группа Олега Митрясова вообще ничего не обнаружила в том районе, где сейчас продолжают находить крупные фрагменты. На другом участке группа просто не сошла с места — ходили по одному полю и собирали мелкие фрагменты. Но самой интересной оказалась работа группы Лени Александрова. Они нашли наиболее красивый, на мой взгляд, образец. Долгое время он был и самым крупным — 1,8 килограмма. Он не разрушен, и у него есть все признаки классического отдельного метеоритного фрагмента. Когда его привезли к нам, у него еще запах был особенный — паленого кремнезема. Так пахнет в литейном цехе, когда там делают отливки в песчаные формы.