ИТУ-ТАЙ
Шрифт:
– Максим, что с тобой?
Превозмогая невыносимую боль в ногах, и пытаясь более-менее связно мыслить, он приподнялся на руках и пробормотал сквозь сжатые зубы:
– Ничего. Все нормально. Ногу свело.
А мышцы словно кто-то натягивал, подобно струнам на гитаре, добиваясь того, чтобы каждый нерв звучал болезненным аккордом. Откинувшись на кровати и закусив зубами край одеяла, чтобы по-давить новый крик, Максим принялся медленно и осторожно масси-ровать икры и ступни.
– Бабушка, правда, все нормально, спи…
Через несколько минут, когда боль немного отступила, он встал на дрожащие ноги, держась рукой за стену. Вот так, нужно идти. Попробовать добраться до ванной. Жжение, возникшее в животе, вполне могло спровоцировать рвоту. Так было уже не раз. А сегодня вообще был особенный случай – Йорм и Зеркальщик накинулись на него, жаля электричеством и ослепляя болезненными вспышками. Мак-сима передернуло, когда он вспомнил эти ощущения. Шепот и сия-ние. Ветер и смет. Боль и ярость. Так что все симптомы, сопровожда-ющие "выворот", могут сегодня многократно усилиться, учитывая интенсивность Наваждения и его невероятный динамизм. Опира-ясь о стену и шатаясь как пьяный, Максим медленно миновал тем-ный коридор, где, как всегда, лежал у двери неразличимый
Вот и ванная. Свет больно резанул по глазам, и Максим тут же погасил его. Подошел к раковине, включил холодную воду и ополос-нул лицо. Сразу стало легче. Жжение уже почти прошло, и тело даже не испытывало болезненных ощущений, кроме странного чувства, возникшего на фоне всей этой "послевыворотовой" ломки.
Ощущение потерянности, безысходности и тоски. Безразличие к своей судьбе птицы, отбившейся от стаи и приготовившейся уме-реть. Невероятная печаль, заполнившая все внутреннее простран-ство до предела. Захотелось плакать, рыдать, выть во все горло. Максим всхлипнул и, уткнувшись горячим лбом в прохладную поверх-ность зеркала, тихо прошептал, вглядываясь в черноту своих глаз:
– Что же это, а?
Ответа не было. Лишь Арчи отчетливо вздохнул в темноте. "Вззумм". Максим прислушался. Какой-то непонятный звук возник на пе-риферии слуха, будто звякнул в пространстве и умолк электричес-кий звонок незнакомой конструкции. "Взз-уумм. Взззуу-ммм…". Это напоминало что-то вроде жужжания механических пчел из детской сказки, словно роящихся в нетерпении где-то в районе ку-хонного окна, пытаясь проникнуть в квартиру через дребезжащее стекло. Сильно сдавило виски. "Вззз-з-з-уум-ммм". Максим пошатнулся, вцепившись обеими ру-ками в скользкую поверхность раковины. Давление на мозг усили-лось. В районе солнечного сплетения появилась легкая вибрация, аналогичная той, которая всегда возникала в Наваждении в пред-шествии "выворота". Темнота вокруг просветлела, хотя никто не включал свет. "Господи, только этого еще мне не хватало сейчас". "Вззззууууммммм". В глазах замелькали крохотные черные тени, похожие на кофейные зерна, снующие по бледно-лимонному фону, пожелтевших вдруг, стен. Максим закрыл глаза и помотал головой. Но от этой встряски стало только еще хуже. Вокруг все вибрировало и светилось. Это было уже по-настоящему жутко, потому что это был уже не сон. Максим хрипло прошептал: "Арчи… Арчи", – и опустился на одно колено, чувствуя, что его заваливает куда-то в сторону. Пес зарычал, и от этого звука мир колыхнулся. Вокруг стало светло, как днем, светился сам воздух. Максим судорожно вздохнул и хотел позвать на помощь, но не успел. Мир наклонился и ухнул куда-то влево и вниз, в темноту. Прикосновение. Холодное и освежающее. Максим быстро замор-гал, чувствуя, как тяжелые веки с трудом слушаются волевых команд. Тело не ощущалось совсем, как будто его не было, а осталась только одна голова, свободная от мыслей. Это было не очень приятное ощу-щение, вернее не очень привычное, так как приятным было уже хотя бы то, что голова эта жива, а значит, скоро оживет и все тело. А пока нужно лежать и ждать. Ждать, когда вернется способность двигать-ся, чувствовать, видеть, наконец. Глаза по-прежнему были скованы темнотой, и у этой темноты было приятное и одновременно раздражающее прикосновение. Лицо было мокрым, то ли от слез, то ли… Максим вдруг понял, что это – пропитанное водой полотенце лежит у него на лбу, закрывая глаза. Он пошевелился и приподнял голову. Свет в ванной был включен, дверь закрыта. Над ним склонились двое – черный угрюмый пес и озабоченный, встревоженный отец. Через несколько минут, когда к Максиму вернулась способность двигаться и говорить, он встал на ноги и тут же обессилено сел на край ванны, опустив голову на грудь. Отец шепотом спросил:– Ну, ты как, нормально?
Максим кивнул и прерывающимся голосом прошептал невпопад:– Тьма вокруг. А он меня молнией хлестанул, – фраза прозвучала глупо и непонятно. Мысли еще вяло ворочались в голове, и нужно было напрягаться, чтобы не молоть чепухи. Хотя отчего-то именно сейчас хотелось творить, говорить, говорить. Выложить все сразу, в надежде, что отец поймет. Это же отец! Не какой-то дядя-врач или даже Ольга, которая не верила ни одному его слову. Отец должен понять! Пусть не помочь, но понять-то должен! Хотя бы просто поверить и понять.
Ковров-старший тоже присел рядом на ванну, придерживая одной рукой сына, а другой – нервно поглаживая черного Арчи по голове.
– Макс, тебе не кажется, что настало время поговорить?
Это был не просто формальный вопрос, что был призыв к откро-венности, той откровенности, которая казалась Максиму уже поте-рянной навсегда. Он вздохнул, чувствуя, как пустота внутри покры-лась мелкой рябью.
– Мне плохо пап, очень плохо…
– Я знаю.
– Только ты маме не говори и бабушке.
– Конечно. Зачем их беспокоить? Давай уж будем сами разбирать-ся с этой чертовщиной.
Арчи уткнулся холодным мокрым носом Максиму в ладонь, слов-но давая понять, что он тоже здесь, рядом, как всегда.
"12.07.92 г., время – 18.36 (вечер) Беседовал с отцом. Он сказал, что у него есть один знакомый, ко-торый может мне помочь. Он, якобы, очень авторитетный специа-лист в научном мире, – возглавляет научный отдел в каком-то извес-тном НИИ в Новосибирске, а также является директором Центра Нетрадиционных Технологий, который занимается, помимо проче-го, исследованием физиологических и нервно-психических патологий. Отец с этим профессором разговаривал, и тот обещал помочь, при-гласил в Новосибирск на обследование. Лично я отнесся к этому эксперименту скептически, но отец на-стаивал, и я согласился. В моем положении выбирать не приходится, цепляюсь за любую возможность – а вдруг?". "13.07.92 г., время – 9.15 (утро) Всю ночь не спал. Еще один подобный "выворот" я уже точно не переживу. Выпил семь натек кофе и до шести утра уминался холод-ной водой. Делаю эту запись в автомобиле: едем в Новосибирск. Чувствую себя отвратительно – начинают сказываться последствия "выворота". "…время– 12.36 (день) В Новосибирск приехали в самое пекло и долго искали нужный адрес. Наконец нашли – убогое трехэтажное здание с обшарпанными стенами…" Внутреннее убранство Центра совсем не соответствовало внешнему виду здания. Во всех помещениях был сделан "евроремонт". Сразу бросалось в глаза обилие всевозможной техники в приоткрытых каби-нетах: огромные камеры, напоминающие центрифуги, рентгено-теле-визионные аппараты, компьютеры, осциллографы, генераторы… Максим с изумлением смотрел на нее это технологическое изобилие и думал с тайной надеждой, что, возможно, именно здесь нее и закончится – и эти кошмарные Наваждения, и эти кошмарные визиты полупризрачных существ, и ни кошмарные "вывороты", терзаю-щие тело воистину кошмарной болью. Их с отцом проводила в приемную директора очень симпатичная молодая девушка в серо-голубом комбинезоне и предложила холодную минералку, сообщив, что придется немного подождать, директор занят. Ожидание затянулось на полчаса, в течение которых Максим му-чительно боролся с охватывающей его сонливостью, сопровождае-мой жаром. Это начинали проявляться привычные уже "послевыворотовые" симптомы. Ковров-старший беспокойно посматривал на сына и напряженно – на шикарную дверь с серебристой таблич-кой, надпись на которой Максим уже не мог различить из-за сон-ной дымки, окутывающей сознание. Устав, наконец, бороться с дремой, он закрыл глаза, чувствуя, как жар растекается по всему телу горячей волной. Затем, видимо, он все-таки заснул, потому что очнулся оттого, что отец тряс его за плечо. Открыв глаза, Максим с усилием сфокусировал непослушное зрение на окруживших его людях и тут же откинулся назад, на спинку стула. Перед ним, улы-баясь и внимательно рассматривая его, стоял генеральный директор Центра Нетрадиционных Технологий. Рядом с ним стоял обес-покоенный отец.– Максим, познакомься – что профессор, который будет тебя ле-чить, мой старый знакомый, Араскан Чадоев.
Чадоев протянул руку, но Максим шарахнулся в сторону, словно в ней была зажата змея. Иго всею трясло, но не от температуры, а от ужаса, который пронзительным холодом остудил жар. Перед ним стоял тот самый алтаец, человек из музея, который напуган ею до потери сознания несколько днем назад…
3. ОСКОЛКИ ЗЕРКАЛА (Главы-реконструкции, 1999 г ., Москва) По залитому ночным дождем асфальту, мягко шелестя шинами, стремительно мчался изящный темно-зеленый "СААБ", оставляя за собой шлейф брызг и приятный запах каталитических выхлопов, тающих в утреннем воздухе четким клубящимся паром. Передвижные посты ДПС, дежурившие на дорогах в это раннее время, беспрепятственно пропускали этот автомобиль, явно превышающий допустимую скорость на этом участке трассы, – дежурные успевали разглядеть опытным взглядом российский флаг вместо буквенного обозначения района приписки и антенны спецсвязи, скрепленные в стационарных кронштейнах Свернув с шоссе на ответвленную дорогу, ведущую в лесополосу, и миновав дорожный знак "кирпич", "СААБ" стал сбавлять скорость, и, проехав еще метров сто по идеально ровному асфальтовому покрытию, затормозил перед ограждением, на котором вызывающе кра-совались близнец-"кирпич" и табличка: "Внимание! Охраняемый объект. Закрытая зона. Въезд только по пропускам!" На серой стене контрольно-пропускного пункта крепился небольшой щит с менее угрожающей надписью. Серебристые буквы контрастно выделялись на темно-синем поле: "Научно-производственное объединение "Сатурн". Научный городок". Водитель "СААБа" пару раз просигналил, басовитыми звуками всколыхнув тишину утреннего леса, окружающего научный городок со всех сторон. Но в этом уже не было необходимости – как минимум пять видеокамер зафиксировали иномарку с момента ее появления на запретной дороге. Сонная тишина, царившая вокруг, была об-манчивой. Здесь не нужно было ждать, пока заспанный и раздосадо-ванный вохровец, разбуженный звуками сигнала, наконец-то соиз-волит выйти на улицу и, сердито ворча, отомкнет ржавый замок на скрипящих воротах. От здания КПП стремительным шагом прибли-жался охранник, облаченный в пестрый камуфлированный комби-незон "Лес" и легкий штурмовой шлем с откинутым плексигласо-вым "забралом". Правой рукой он придерживал АКСУ – укорочен-ный автомат Калашникова, угрожающе чернеющий кургузым ство-лом. На груди из кожаного чехла, закрепленного поверх облегченно-го бронежилета, торчала антенна портативного радиопередатчика. Тонированное стекло со стороны водителя "СААБа" неслышно заскользило вниз. Охранник внимательно изучил карточку допус-ка, затем наклонился и, заглянув в салон, внимательно рассмотрел пассажиров.– Откройте багажник
Процедура допуска в научный городок какого-то там НПО, впрочем, как и внешний вид охранника, судя по манере поведения и выправке, имеющего звание не ниже майора, могли навести на размышления постороннего человека, вознамерившегося попытаться проехать за эти ворота. Пассажиры СААБа не были посторонними, они отлично знали, что за организация скрывается за вывеской НПО "Сатурн", полому подобное поведение охранника было восприня-то ими как должное. Эти обязательные формальности были неотъем-лемой частью законов, имеющих отношение ко всему, что касалось деятельности "Сатурна".
Охранник, наконец, удовлетворенно кивнул, сделал шаг назад и, вытащив из нагрудного чехла пенал радиопередатчика, коротко про-изнес: "Ворота открыть".
Створка ворот из трехслойного листового металла неслышно отъе-хала в сторону, пропуская автомобиль на территорию режимного объекта. "СЛАБ" плавно покатился дальше по центральной аллее, окаймленной с обеих сторон декоративными деревьями. Охранник проводил его взглядом, затем снова проговорил в радиопередатчик:
– Внимание Центральной. Говорит КПП-1. Объект проследовал по линии А к корпусу 3. Время въезда – четыре тридцать две. Зеленый "СААБ", номер РР-031-А. В салоне четверо пассажиров. Встречайте.