ИТУ-ТАЙ
Шрифт:
Лева две недели пролежал в реанимации, истощенный сверхмощ-ным энергетическим разрядом, находясь на грани между жизнью и смертью. Когда он пришел в себя, единственным посетителем его палаты был серьезный мужчина в строгом костюме. Он подолгу бесе-довал с Левой, приносил ему книжки, фрукты и соки, а затем, когда Лева вышел за чугунные ворота больницы, окликнул его из черной машины, припаркованной неподалеку. Лев Гото сел в автомобиль, и тот понес его по знакомым улицам в совершенно незнакомую новую жизнь, где этот человек стал для него всем – отцом, учителем, Богом, а способность тела защищаться от грозных опасностей преврати-лась в идеальное невидимое оружие. Так появился Дар, так появил-ся в жизни Левы Инструктор – Кукловод, завладевший навсегда ду-шой мальчика. Так появился в его судьбе Институт, в стенах которо-го он стал полубогом, эргомом, убийцей и где научился любить Вре-мя, которое приоткрыло для своего нового почитателя совершенно невероятные горизонты.
ля совершенно невероятные горизонты. Уже потом, спустя много лет после побега из Института, когда шесть эргомов убили своих конвоиров и разбежались по Москве, Дар проявил себя совершенно неожиданным образом. Он отворил Врата Вечности, сделал доступной идею бессмертия, или, по крайней мере, исключительного долголетия. Хан начал новую жизнь, исполненную силы и настоящей власти, а не той, к которой стреми-лись в последнее время все оставшиеся эргомы: Циклоп, Лесник, Ловкач. С течением времени они врастали в финансовый пласт общества, полагая, что деньги – это и есть Власть. Медведь вообще отказался от всего, очевидно, искупая в душе гибель тех молодых парней из госбезопасности. Хан же нашел истинное определение Власти: власти над жизнями людей, над их судьбами, над временем, которое пульсировало в пространстве упругими волнами энергии, резонируя на мембранах сердец все новых и новых жертв. Он закрыл глаза. Воспоминания о прошлом навеяли печаль. Прочь! Сейчас не время печалиться. Нужно найти убийцу эргомов и уничтожить его самого, высосав напоследок из него новую порцию бессмертия. Хан продолжил своп путь, вокруг было уже совсем тем-но, а темноту он не любил с детства. Яма неподвижно стоял в одной из ниш просторного чердачною помещения и прислушивался. Ему правились чердаки: своей тиши-ной, безлюдьем, непотревоженным налетом времени. К тому же чер-дак являлся самой выгодной стратегической позицией. Будучи са-мой вершиной муравейника, он всегда был погружен в спаситель-ную тьму, скрывая в своих недрах таинственного охотника. В руках у Ямы была небольшая сумочка, которую он поставил на пол и, наклонившись, открыл, извлекая из нее, словно фокусник, необходимые принадлежности: зачехленные ножи, пакеты с сероватым порошком, замшевый футляр с трубкой кхурташа, двадцатисантиметровый цилиндр раздвигающейся телескопической дубинки с внутренней по-лостью, заполненной газом, маску… Он действовал стремительно, зная цену каждой секунде. Сев прямо на пол и прислонившись голо-вой к одному из бревен, поддерживающих каркас крыши, он быстро разложил перед собой курительные принадлежности. Руки уверен-но отмеряли микродозы порошка, смешивая их в определенной про-порции и засыпая в недра курительной трубки – кхурташа. Щелкну-ла зажигалка, и пламя подожгло серую смесь комбинированного табака. Это был ТАКТАШ – Сила Двух Духов. Один из них уводил сознание далеко за грань обычного человеческого рассудка, второй Дух давал свою силу телу храбреца, принимающего Священный Дым. Первые две затяжки Яма сделал в рот, давая слизистой поверхно-сти привыкнуть к новому ощущению. Третья затяжка обожгла лег-кие горьким холодом. Такташ медленно вползал внутрь организма, сливаясь с дремлющим потенциалом колдуна. Яма выпустил тугую струю серебристого дыма изо рта, рассеянно наблюдая, как его клу-бы, извиваясь в причудливые фигуры, тают, вылетая в атмосферу города за чердачным окном. Голова качнулась, словно воздушный шарик, привязанный за веревочку. Это откуда-то из внутреннего пространства пришел первый толчок, завертев каруселью мысли и обостряя до предела все чувства. Руки и ноги налились ватной тяжестью, растекающейся по суставам и мышцам тягучей рекой. Ощуще-ние было и приятным и раздражающим одновременно. Тело будто надували изнутри. После четвертой затяжки это чувство прошло. Яма улыбнулся. Напряженные мышцы пресса размякли под действи-ем огненной волны, хлынувшей по телу, обмывая обжигающими бу-рунами сердце, печень, легкие, солнечное сплетение, руки и ноги. Такташ открывал тайные кладовые организма. Черная стена перед Ямой стала покрываться кляксами флюоресцирующих пятен. Все вокруг стало излучать мягкий зеленоватый свет. Яма медленно по-вернул голову. Темное небо за окном окрасилось мерцающей жел-тизной. Слух стал различать новые звуки: цокот голубиных лап по железу удаленного края крыши, раздраженные крики пожилой жен-щины на втором этаже, какофонию из разных программ десятка те-левизоров, работающих в доме, гул далекого самолета, невидимого за лимонной поверхностью ночного небосвода… Запах цветов, трав и деревьев с дворовых клумб и палисадников ударил по обостренно-му обонянию приторно сладкой смесью ароматов. Яма привыкал к этому новому миру, сортируя свои ощущения и фокусируя их интенсивность. Визуальная картинка стремительно менялась, превращая тусклый окружающий мир в сверкающий ка-лейдоскоп энергий, где каждому звуку соответствовал свой цвет, и каждый предмет, попадающий в фокус внимания, звучал опреде-ленным образом. Сумрак вокруг стал невероятно прозрачным, все виделось с потрясающей четкостью и контрастностью. Яма медлен-но встал на ноги. Окружающий мир пошатнулся. "Это нормально, ничего страшного. Вестибулярный аппарат перенастраивается на иной уровень реакций". Яма постоял немного, выбирая оптималь-ный ритм дыхания. Вот. Все встало на свои места. Можно двигаться, но все еще медленно и осторожно. Новый режим чреват поврежде-ниями для мышц и сухожилий, обретающих новую, повышенную эластичность. А мышцы буквально трещали от избыточной энергии, всколыхнувшей организм. Такташ разбудил внутри Ямы тигра, и этот тигр упивался своей мощью. Осталось только выплеснуть ее вовне, дать свободу действовать Маргу – "Телу Шамана", начавше-му зачаровывающую мистерию жизни и смерти. Обеими руками Яма медленно наложил поверх своего истинного лица свой второй призрачный облик – маску, разделенную на две половины голубым и белым цветом. Хан вошел в подъезд и сразу почувствовал опасность. Даже не опасность, так – легкий ветерок, заструившийся холодом по напря-женной спине. Предчувствие. Пока только предчувствие. Хан замер около дверей лифта и прислушался. Если противник где-то рядом, он непременно выдаст себя неосторожным движением, запахом, шумом своего дыхания, своими мыслями, наконец. Если кто-то гото-вится к нападению, он не контролирует свою психосферу, а подоб-ного рода чувства распространяются в окружающем пространстве просто оглушительными волнами. Нужно только уметь их слышать, или, вернее, чувствовать. Хан прикрыл глаза, тщательно анализи-руя свои ощущения. Нет, никого поблизости нет. Но мышцы спины и шеи не ослабили своего напряжения: тело знало, что что-то не так. И этим знанием нельзя было пренебрегать. Нужно было бежать прочь из этого подъезда, оставив навсегда спою квартиру, которая сейчас была источником опасности номер один. Все– гаки убийца его высле-дил! Интересно… Бегство не решит проблемы. Если убийца нашел его здесь, найдет и в другом месте. А, кроме того, ведь Хан сам хотел найти этого загадочного киллера. И если уж тот сам явился к нему, было бы глупо не воспользоваться этим шансом. В своей победе Хан не сомневался, в отличие от других долгожителей он действительно не тратил время на пустяки, он тренировался убивать противников всеми доступными способами. И теперь эти навыки должны были решить исход поединка в его пользу. Если противник выследил место его жительства, значит, он может устроить ему засаду либо в подъезде, либо в его же квартире. В подъез-де, судя по всему, никого не было. Оставалось только подняться на этаж и убить этого ублюдка в помещении, где Хан имел стратегичес-кое преимущество: он знал до мелочей каждый закоулок в своей квар-тире, и, кроме того, он знал, что убийца там, а тот, вероятно, не дога-дывался о том, что Хан может это знать. В этом и было преимуще-ство эргома перед обычным человеком: эргом мог видеть и ощущать то, о чем обычный человек даже понятия не имел. Хан поднялся на свой этаж по лестнице, не воспользовавшись громыхающим на весь подъезд лифтом. Вот и его квартира. Ощуще-ние опасности стало отчетливей. Хан прижался к стене спиной и, закрыв глаза, стал погружаться все глубже и глубже в свой Дар, на-чиная видеть недоступные человеческому зрению энергетические поля, из которых состояло все вокруг. От этого взгляда невозможно было скрыться ни за стенами, ни за металлическим прямоугольни-ком входной двери. Вот появилось малиновое пятно перед глазами. Оно стало разрас-таться, охватывая все большую площадь, и уже через несколько секунд перед внутренним взором эргома сияла многочисленными си-ловыми линиями энергетическая решетка Земли с ячейками различ-ной формы и размеров. Вот отчетливо проступили прямоугольные грани "сетки Хартмана", представляющей собой чередующиеся по-лосы шириной около 25 сантиметров . Вот на них наложились поло-сы "сетки Карри", пересекающие по диагонали прямоугольную сеть Хартмана. Хана всегда восхищала эта, невидимая обычно, геомет-рия силовых линий, которая позволяла ему ориентироваться в гру-бом физическом мире, являющемся, однако, неотъемлемой частью большой энергетической Вселенной. У убийцы не было ройным сче-том ни одного шанса. Кто бы он ни был, он должен излучать, а, следо-вательно, эргом увидит его ауру и, определив местонахождение, на-несет свой упреждающий смертельный удар. Но квартира оказалась пуста. В ней не было никого постороннего. Хан вернулся к своему обычному восприятию, экономя энергию, и озадаченно нахмурился. Значит, все-таки убийца где-то вовне. Это может быть и улица, на которой он ждал появление своей предпола-гаемой жертвы, и одна из квартир в подъезде, и чердак… То, что убий-ца был где-то рядом. Хан уже не сомневался, он доверял своей инту-иции, а значит, поединок был еще впереди. Квартира была безопасна, следовательно, нужно воспользовать-ся тем фактом, что убийца допустил, чтобы Хан добрался до своего жилища. В квартире есть оружие, это знакомая территория, хотя и замкнутая, что в значительной степени ограничивает пространство для маневра. Но тем не менее. Просканировать близлежащие поме-щения было просто невозможно, это отняло бы массу драгоценной сейчас энергии и вряд ли принесло положительный результат, хотя убийца запросто мог поджидать его в соседней квартире. Хан стре-мительно забежал к себе домой и захлопнул за собой массивную дверь. Оставалось ждать здесь. Устроить засаду самому, используя свою осведомленность относительно опасности и превратившись из потенциальной жертвы в охотника, взять инициативу в свои руки. Какая-то тень вдруг набежала на его сознание. Хан тут же заблоки-ровал свою психосферу, недоуменно спрашивая самого себя: "Что это? Сканирующий луч? Значит, убийца все-таки эргом? Ловкач? Не может быть, ведь Ловкачи уже нет и Москве". Дна дня назад тот сам позвонил Хану. Они обсудили появление таинственного убий-цы, и Ловкач предложил Хану бежать с ним, якобы с помощью како-го-то представителя одного из силовых ведомств, курирующих в на-стоящее время разработки в области психоэнергетики. Ловкач был жутко перепуган, и как всегда нашел для себя лазейку. "Нет, это не может быть Ловкач. Это означало, что убийцей был обычный чело-век, а не эргом. И вот теперь этот сканирующий луч… Неужели все-таки Медведь?". Хан еще лихорадочно соображал о принадлежности силового по-тока, сканирующего пространство, наподобие того, как он сам делал это несколько минут назад, в подъезде, когда Яма стремительно спу-стился вниз по лестнице, достигая нужного ему этажа. Войлочные тапочки на ногах позволяли ему двигаться совершенно бесшумно, так, что даже чуткий слух Хана не уловил ничего подозрительного. "Неистовый натиск… Ярость… Хищная сталь клинка… Удар…". Хан почувствовал, как забеспокоилось, завибрировало вокруг него пространство. Невидимые вихри электромагнитных полей явствен-но указывали на присутствие поблизости человека, обладающего Да-ром. Причем он был рядом, где-то совсем рядом. Гото порывисто вздохнул и сразу уловил исходящий из тамбура подъезда какой-то странный, еле уловимый, запах. Он походил на благоухание декоративного сухоцвета, используемого в качестве ароматизатора в некоторых домах. Эргом покачнулся, перед глазами запрыгали крошечные черные точки, словно суетливые муравьи на желтом поле осенней пожухлой травы.– Что это? – мелькнула тревожная мысль и тут же появилась до-гадка – запах. Он надышался этой вонючей дряни, другого объясне-ния быть не могло. Нужно было скорее очистить легкие. Хан резко выдохнул и, задержав вдох, наклонился к смотровому глазку-"перископу", скрытому в обивке двери и позволяющему обозревать весь тамбур благодаря хитроумной системе оптических линз.
Там, в подъезде, непривычно ярким светом горела осветительная лампочка под потолком, и на фоне этого света контрастно выделял-ся силуэт угрожающей фигуры, облаченной в черную одежду.
– А-а, черт… – прошептал Хан и метнулся вглубь квартиры, на лод-жию: там свежий воздух, там пути к отступлению. Но ноги вдруг неожиданно подогнулись в коленях, и эргом упал, пролетев по инер-ции полтора метра вперед и врезавшись со всего размаха в шкаф для одежды. Послышался треск сломанных створок. Хан попытался встать, но тщетно – руки и ноги изменили ему, предательски отклю-чив все мышечные реакции. Тогда он перекатился на спину, посмот-рел на дверь и осторожно попробовал втянуть в себя воздух. Показа-лось, что здесь он был без примеси этой тошнотворной сладости. Значит, можно попытаться опять перейти в сверхинтенсивный ре-жим деятельности организма и очистить кровь от присутствия в ней этого яда, затем восстановить динамику мышечной системы и… В этот момент его вырвало. Он успел лишь, повернуть голову набок, чтобы не захлебнуться и не измазать себя
"Дьявольщина! Вот тварь, ну ладно, ладно… сейчас". Хан старался вдыхать воздух небольшими порциями, постепенно очищая кислородную смесь внутри легких, одновременно пытаясь верну и, подвижность конечностям. Нужно было немедленно пре-одолен, это жуткое состояние беспомощности и дотянуться до пис-толета, лежащего в тумбочке в полуметре от него. Левая рука отозва-лась легким зудом и чуть пошевелилась в ответ на мысленные при-казы, посылаемые перепуганным мозгом. Это было уже кое-что. Две яркие вспышки полыхнули в глазах, и сотни иголок вонзились в мозг, заливая сознание болезненной темнотой. Когда Хан пришел в себя, оказалось, что он все-таки заблевал свою куртку. "Что же он сделал со мной? Похоже на сильный паралитик. Сука!". Левая рука дрогнула и медленно потянулась к тумбочке. Там, в верхнем ящике лежит "Гюрза" – мощный восемнадцатизарядный пистолет. Если удастся добраться до него, появится реальный шанс замочить этого ублюдка. Через несколько бесконечно долгих минут Хан уже смог встать на колени, но проклятые вспышки опять засвер-кали перед глазами нестерпимо ярким светом, пугая мысли, отрав-ляя их тьмой. На этот раз сознание возвращалось медленнее. Все вокруг залила мерцающая зелень, заложило уши, и хотя руки и ноги уже обрели чувствительность, сильная слабость заполнила собой все тело. Хан застонал и поднялся на ноги. Тут опять нахлынуло, и вслед за ослепи-тельной чернотой его швырнуло в залитый ярким солнцем дворик. Маленький мальчик в зеленых шортиках и полосатой футболке во-зится в песочнице, старательно вылепливая стены крепости из песка.– Лева, сыночек…
Мальчик поднимает голову. У подъезда пятиэтажного дома стоят мужчина и женщина. Это его родители. Малыш, побросав все игрушки, вскакивает и поспешно бежит к ним, нелепо подпрыгивая, раскинув в стороны руки и радостно вереща. Вспышка света и тьма.
Хан открыл глаза. Он снова свалился на мол, утратив с таким тру-дом преодоленное расстояние до тумбочки. "Странное видение". Встав на ноги. Хан сделал несколько неловких шагов и оказался на месте. Он протянул к ящику тумбочки руку и с изумлением поднес ее к лицу, рассматривая. Ладонь была вся перепачкана кровью. Мысли текли как-то отстранено, без эмоциональной окраски. Вспыхивают и тут же тают. Гото нахмурился. "Это же моя кровь. Моя…". Действительно, вся куртка была в крови, так же как и лицо. "Крово-течение. Из носа… К черту".
Нот оно, небольшое аккуратное оружие с восемнадцатью полусфе-рами из металла внутри, наряженными смертью. На дульной части – длинная трубка глуши геля. "То, что надо". Опять вспышка и тьма…
Мальчик уже подбегал к улыбающимся родителям. Еще несколь-ко шагов, и он уткнется в объятия отца, который подхватит его под руки и, подбросив вверх, Закружит над землей…
Хан тряхнул головой. Наваждение пропало. Он стоял посреди коридора и тихо покачивался, на этот ран не успев упасть. Чувствовал он себя сейчас гораздо увереннее, чем несколько минут назад. Сказывалось ощущение шероховатой рукоятки "Гюрзы" в ладони или, видимо, просто проходило действие яда. Хан обернулся на дверь. Там, "а ней, до сих пор кто-то был.
– Эй ты, ублюдок, ты еще здесь? – прохрипел Гото и тихо насмеял-ся. – Я иду. Слышишь? Иду…
Кто бы он ни был, этот убийца в черном, Ловкач, или Медведь, и ни еще кто нибудь и 1 неизвестных, нули должны сто брать. Ведь не призрак же он, в самом деле. Хотя все они, эргомы, по большому счету и были именно призраками для современных людей, существами из иной эпохи.
– Лева… – детский голос ин комнаты. Хан обернулся и обмер, пис-толет чуть было не выскользнул из его руки, повиснув на согнутых пальцах. В дверном проеме гостиной стоял тот самый мальчик из видения. В зеленых шортиках и полосатой футболке.
– Лева, уходи отсюда. Пожалуйста! Не связывайся с ним. Тогда он тебя не тронет. Пойдем со мной, я тебя выведу. – Он протянул Хану свою тонкую руку.
Эргом часто заморгал, пытаясь удержать вновь ускользающую нить связного мышления. Нужно было что-то сделать, что-то, чтобы не свихнуться. Он подхватил "Гюрзу" и, зажав ее в ладони, напра-вил на дверь.
"Пс, пс, пс, пс…" – пули пробивали металл с противным скрежетом и чмоканьем. Остро запахло порохом. "Пс, пс, пс, пс…" – Хан чув-ствовал, что с каждым выстрелом сознание его проясняется.
Убийца по-прежнему ждал его в коридоре. Черный человек с от-вратительной разноцветной маской вместо лица. Хан усмехнулся и потянул на рукоятку нож, спрятанный в рукаве. Он никогда не рас-ставался с этим оружием, оно стало частью его тела, срослось с пред-плечьем замшей чехла. И вот теперь настало время использовать этот остро отточенный клинок, согретый теплом его крови. Хотя, если этого призрака не берут пули, нож гоже вряд ли причинит ему вред. Но другого пути уже не было. Оставалось сражаться, освобождая себе путь к свободе, или умереть, как подобает воину, как умер его отец.