ИТУ-ТАЙ
Шрифт:
Тишина. Через мгновение за забором раздалось пронзительное шипение, затем послышался смех, а потом звук удаляющихся шагов.
"Хруп, хруп, хруп…". Все смолкло. Люди, стоявшие у открытой две-ри, обернулись, из глубины дома вышел мрачный и встревоженный Шорхит. Видимо, он спал, и эти чудовищные звуки разбудили его.
– Что случилось? Он вернулся?
Араскан, прищурившись, смотрел в черноту за частоколом:– Вряд ли. Скорее всего, это не он. Он просто привел к нам более сильное и более заинтересованное существо.
– Зурда?..
Араскан мрачно кивнул. Ковров-старший недоуменно следил за этим непонятным диалогом, тоже поглядывая на частокол. Вдруг Араскан вздрогнул и изогнулся, прогибая спину и опустив голову.
– Уведите Максима в дом. Он возвращается.
– Кто? – Ковров-старший посмотрел на своего перепуганного сына и закусил губу, стараясь разобраться в происходящем. Через мгнове-ние штурм ворот начался с удвоенной силой. Казалось, что прише-лец лишь замер, притворился, что ушел, потому что мощные удары обрушились на ворога внезапно.
Максим вскрикнул от неожиданности и прижался к отцу, который напряженно смотрел на прогибающуюся под ударами калитку из-за плеча Араскана. Унген шептал какое-то заклятие, похожее на детс-кий стишок. Шорхит наклонился к Максиму, парализованному ужа-сом, и тихо и спокойно прошептал ему на ухо:
– Не бойся, мы ему не откроем. С нами ты в безопасности. Иди вглубь дома и не выходи оттуда, что бы ни случилось. Ушей отведет тебя…
Максим кивнул, но ноги, налившись невероятной свинцовой тя-жестью, отказывались сделать хотя бы шаг.
Араскан вдруг громко и страшно задышал, сцепив перед собой руки в замысловатый захват, и затем стремительно развел их в стороны с резким выдохом, похожим на "хай-то". Удары стихли. В это самое мгно-вение до слуха Максима долетели удивительные чарующие звуки из ниоткуда. Они возникли в голове, и мальчик понял, что их издает существо за забором. Но, несмотря на это, они совсем не были страш-ными. Наоборот, они мягко втекали куда-то вглубь тела, сжимая серд-це, приглашая за собой в дали, неизвестные человечеству. Из этих далей уже не было пути назад, поэтому они были полны невероятно томительной тоски и исполненной наслаждением боли. Это было на-столько невыносимо, что разум сдался под этим мощным натиском. Слабо ориентируясь в происходящем, Максим осмотрелся вокруг и понял, что никто, кроме него, этих звуков не слышит. Тогда он пошат-нулся и сделал шаг, но не вглубь дома, а к двери, ведущей на улицу. Его сознание словно заморозили, и оно наблюдало со стороны за дви-жениями украденного тела. Сопротивляться этим звукам было невоз-можно. Они влекли, тянули, приказывали, обволакивали…
Дальше все было как в тумане: полные ужаса глаза Унгена, кото-рый заметил эти странности в поведении товарища, неподвижная фигура Араскана, замершего в открытой двери с напряженными, разведенными в стороны руками, бледное лицо отца, сжимающего в твердой руке пистолет.
– Дед, дед! – закричал Унген, и разом все пришло в движение. Шорхит обернулся и, увидев неподвижный взгляд Максима, по-нял все:
– Держите его! Не давайте ему идти.
Максим рванулся на улицу, но Унген повис на нем всем своим весом, крепко обхватив товарища сзади.
– Черт, – прорычал отец и, отодвинув Араскана в сторону, несколь-ко раз выстрелил по воротам. Из-за частокола послышался издева-тельский смех и пронзительный вой.
– Нет, – Араскан затащил отца в дом и закрыл дверь. – Его невоз-можно застрелить.
– Кого его? – Ковров-старший возбужденно дышал, нервно пере-минаясь с ноги на ногу.
Араскан ничего не сказал и задумчиво посмотрел на Максима. Мальчик бился в судорогах, пытаясь вырваться из крепких объятий Унгена и Шорхита. Он уже не видел ничего вокруг. Бешеная пляска разноцветных огней перед глазами погружала его все глубже и глуб-же, на самое дно подсознания, которое уже не могло сопротивляться далекому зову могущественных духов.
Блик света… Тьма. Туман. Бесконечная ночь на многие километ-ры вокруг. Снова свет… Сверкнул, ударил вспышкой по нервам и, метнувшись в сторону солнечным зайчиком, растаял в темноте. Ту-ман потек, приобретая слабое серебристое свечение, растекаясь по пространству ровными переливами облаков. Тьма превратилась в море дымчатых волн. Свет… Опять яркая вспышка, и сквозь треснув-шую тишину пробились смутные звуки. Это они бьют по обостренному восприятию световыми вспышками.
"…он выживет?". "Не знаю… трудно… нет выбора… должен…". "…там". "Там погибнет… нет пути… здесь…". Знакомые звуки. Голос отца! С кем он разговаривает? "…я надеюсь на тебя…"– "Поезжай… ему нужна иная жизнь… ты знаешь…"
: "Знаю… я хотел бы сказать ему "до свидания"… можно?" "Конечно". Теплая рука прикасается к руке Максима. Удивительное чувство, словно картинка из детства. "Почему я не вижу его? Папа, ты где?". "Выздоравливай, Макс. Я вернусь за тобой, как только ты попра-вишься. Будь мужчиной. Мы скоро увидимся. До свидания… доро-гой". Прикосновение исчезло, и с ним улетучилось ощущение родитель-ского тепла. "Папа, папка!!! Постой!..". Снова темнота. Бездна разверзается где-то внизу, и бесконечное падение на ее дно кажется смертью. Тоска, словно камень на шее, ускоряющий падение. Слезы и боль. Безысходность. * * * Небольшая поляна, затерянная в непролазной чаще сибирской предгорной тайги. На ней трое – Унген, Максим и Человек в Маске. Серый балахон, двухцветная маска и голос, властный гипнотичес-кий голос, вмуровывающий в мозг каждого из мальчиков странные истины. Это Айрук, их Наставник. Он не имеет лица, вернее, не хо-чет показывать сто детям, прикрыв свой облик странной маской, одна половина которой окрашена в белый, другая – в бледно-голубой цвет.– Это ИТУ-ТАЙ, – говорит Айрук, показывая рукой на разноцвет-ные поля маски, – сфера рассудка и сфера безрассудного, голос разу-ма и шепот интуиции, область Света и область Тьмы, Солнце и Тем-ная Луна.
Мальчики слушают, затаив дыхание. * * * Бешеное течение Катуни гудит где-то внизу утробным рокотом. По узкой тропинке, раздвигая кусты, вниз, к реке, идут четверо: Айрук, Унген, Максим и Айма, приемная внучка Шорхита. Он приютил ее у себя, когда ее родители, отец – русский, а мать – кумандинка, погибли в автомобильной катастрофе. Девочка тогда убежала в лес и бродила там трое суток, обезумев от горя, голода и страха. В таком плачевном состоянии ее и нашел Шорхит. С тех пор она осталась жить у него, став Унгену сводной сестрой. Правда, приезжала она в дом, где они жили, только весной и гостила там до осени. Зимой Айма жила у ка-ких-то знакомых или даже родственников Шорхита в Горно-Алтайске, куда приезжал и Унген. Там они оба ходили в школу. В этом году Унген сдал программу второго класса досрочно – с ним много занимался Араскан, который, как оказалось, преподавал ка-кую-то дисциплину в Барнаульском университете. Поэтому Унген остался с Шорхитом на зиму в тайге, а Айма приехала сюда только весной, застала в зимовье Максима и сразу подружилась с ним. Те-перь они везде были втроем, правда, в обязательном сопровождении кого-нибудь из взрослых. Обычно это был Шорхит, но сегодня ребят взял с собой на прогулку Айрук. Они остановились на берегу реки, наблюдая за ее стремительным течением.– Знаете, зачем мы пришли сюда? – Айрук смотрит своей двух-цветной маской на притихшую троицу. Все синхронно закивали го-ловами, конечно же, не подозревая о цели данного мероприятия.
– Мы пришли сюда, чтобы один из нас умер на этом самом месте… Дети молчат, они знают, Айрука нельзя перебивать глупыми воп-росами.
– Я думаю, вы догадываетесь, кто это… – взгляд Айрука останавли-вается на Коврове. Тот неуверенно улыбается, пытаясь понять смысл услышанной фразы.
– Помнишь, Максим, свою первую ночь здесь? Помнишь?