Иудифь
Шрифт:
Иудифь, глава двенадцатая
Пребывание Иудифи в стане ассирийском; Пир Олоферна
И Олоферн велел своей прислуге
ввести Иудифь в большой шатёр трапезный,
весь серебром уставленный помпезно,
чтоб отдохнув, поела на досуге.
С его стола велел вкушать еду ей
и пить вино в серебряных сосудах.
Она сказала: «Не могу, не буду.
И,
пусть подают рабе, владыка мой,
лишь только то, что я взяла с собой». 1
«Но истощатся вскоре все припасы, –
заметил Олоферн, вполне резонно, –
никто из нас по твоему закону
такого не готовил здесь ни разу»!
«Мой господин, – на это отвечала
Иудифь, – и да живёт душа твоя! 2
Не издержу всего дотоле я,
доколе Бог не совершит сначала
моей рукой, что Он определил,
за чем меня послать благоволил»! 3
Затем в шатёр ввели её особый.
Там Иудифь спокойно отдыхала.
Спала, молилась, перед стражей встала,
сказать послала Олоферну, чтобы
он приказал своим - пусть не мешают
ей на молитву выходить в долину
и Господа просить, чтоб не покинул,
и слова ждать в тревоге и печали.
И Олоферн велел ей волю дать –
пути её нигде не преграждать.
Прошли три дня, а по ночам, тоскуя
о доме, там за горным перевалом,
она, накрывшись тёмным покрывалом,
в долину выходила Ветилуи.
Источник бил у лагеря прозрачный.
И обнажившись, в нём при свете лунном
купалась Иудифь, и телом юным
сияла в тишине долины мрачной.
И выходя, она молилась Богу,
просила осветить её дорогу:
«Господь наш Бог Израилев могучий,
открой мне путь избавить от невзгоды
сынов невинных Твоего народа,
развеять над горами злые тучи»!
Весь день в шатре, чиста душой и телом,
она прихода ночи ожидала.
А вечером свою еду вкушала
и мыслила о предстоящем деле.
И вновь прогнало солнце ночи тень.
И наступил её четвёртый день.
И Олоферн, встревоженный душою
затеял пир для самых приближённых. 4
Клевретами своими окружённый,
сказал он строго евнуху Вагою:
«Пойди и убеди Иудеянку,
что у тебя в шатре, сюда явиться –
вином и пищей с нами насладиться.
Она одна до ночи спозаранку.
Ведь стыдно оставлять её одну –
такую необычную жену!
Я опасаюсь – без трапезы с нами,
без приглашенья к пиру и беседе,
она нас осмеёт, сомнений нету,
и посчитает грубыми мужами». 5
И к ней Вагой вошёл, и ей сказал он:
«К тебе от господина приглашенье.
И на пиру ты станешь украшеньем,
какого никогда здесь не бывало!
Почти же господина моего,
и честь прими перед лицом его!
С ним будешь пить вино и веселиться,
и в этот день, как дочь сынов Ассура,
что во дворце Навуходоносора,
во всей красе ты можешь появиться».
И Иудифь Вагою отвечала:
«Кто я, чтоб господину прекословить?
Немедля поспешу я всё исполнить,
чего бы от меня не пожелал он.
И это будет до последних дней
жить утешеньем в памяти моей»!
И нарядилась в лучшие наряды,
надела дорогие украшенья,
И стала хороша до изумленья,
представившись мужей суровых взглядам.
Ковры пред ней служанка разостлала
напротив Олофернова застолья.
И возлегла она на них привольно.
А сердце Олоферна трепетало.
Мучительно желал сойтись он с ней –
добычей неожиданной своей.
Он случая искал для обольщенья.