Иудино дерево в цвету

Портер Кэтрин Энн

— Ничего, ничего, погоди-ка, — тут откуда ни возьмись Маккоркери, взаправду он, подпер его с одного боку, знаком подозвал парней из задней комнаты — они по-тихому подошли к мистеру Халлорану, и двое-трое подхватили его с другого боку. С лица все они были ирландцы, но ни одного из этих ирландцев мистер Халлоран не знал, и ни одно из этих лиц не пришлось ему по душе.

— Попрошу без рук, — величаво сказал он. — Я пришел повидаться с Джералдом Маккоркери, моим старым другом, и не позволю бандюгам вроде вас меня и пальцем тронуть.

— А ну

пошли, начальник, — сказал парень из тех, что помоложе, голос его резал уши, — пошли, пошли, а то больно засиделся.

— Ну и отребье ты подобрал, Маккоркери, — сказал мистер Халлоран, упираясь пятками, чтобы не поддаться парням: они подпихивали его к двери. — Я ни одному из них ну ни на столечко бы не доверил и не поверил.

— Да будет тебе, Халлоран, — сказал Маккоркери. — Пойдем. Отпусти его, Финнеган. — Он подошел к мистеру Халлорану, сунул что-то в его правую руку. Деньги, хорошая пачечка, славные, гладкие, плотные бумажки, нет ничего приятнее на ощупь, ни с чем их не спутаешь. Да, вот уж этим-то он Лейси Махаффи проймет — как не пронять. Деньги эти честные, а в придачу к ним еще и работа.

— Маккоркери, твое слово, как и прежде, верное? — спросил он, вглядываясь в нависшее над ним лицо цвета булыжника, ноги его выписывали кренделя, сердце только что не разрывалось от благодарности.

— А то нет, а то нет, — зычно, сердечно, но не без досадливости сказал Маккоркери. — Уведите его, ну сколько можно.

И вот уже мистера Халлорана запихивали в стоявшее у обочины такси, а Маккоркери говорил с шофером и давал ему деньги.

— Прощевай, начальник, — сказал один из этих, с бандитскими рожами, и грохнул дверью такси.

Некоторое время мистер Халлоран покачивался на сиденье, собирался с мыслями. Потом подался вперед и обратился к водителю:

— Везите меня к дому моего друга Джералда Д. Маккоркери. У меня безотлагательное дело. Неважно, что он сказал. Везите меня к нему домой.

— Да ну? — сказал шофер, не поворачивая головы. — Так вот, вам выходить здесь, усекли? Здесь. — Он протянул руку назад и открыл дверь.

И где же мистер Халлоран очутился, как не перед своей квартирой на Перри-стрит, — один-одинешенек, вокруг только мусорные баки, такси гудело вовсю, огибало угол, а к мистеру Халлорану шел полицейский — ошибки быть не могло: его освещал фонарь.

— Голосуй за Маккоркери, друга бедняков, — сказал мистер Халлоран полицейскому. — Если кто нас выручит, так это Маккоркери. Стоит за старых дружков горой. Жена у него, Рози зовут. Отдай свой голос Маккоркери, — сказал мистер Халлоран, с ходу принимаясь за дело, — и станешь начальником полиции, если Халлоран замолвит о тебе слово.

— Да ну его, твоего Маккоркери, прихвостня этого, — сказал полицейский — рот у него закаменел, скривился: и от сказанного, и от того, что ему доводилось и видеть, и делать на своем участке. — Опять ты пьян в стельку, Халлоран, ни стыда, ни совести у тебя нет: Лейси Махаффи надрывается, гнет спину над гладильной доской, чтоб тебе на пиво заработать.

— Не

пиво я пил и не на ее деньги, — сказал мистер Халлоран, — да и что ты-то знаешь о Лейси Махаффи?

— С Лейси я издавна знаком, с тех еще пор, как на посылках был в Обществе алтаря святой Вероники, — сказал полицейский, — она и тогда была замечательная. А уж взыскательная — ни приведи Господь.

— И сегодня такая же, — сказал мистер Халлоран и чуть было не протрезвел.

— Ты давай поднимайся и не выходи из дому — смотри, на кого похож, — укорил его полицейский.

— Ты Джонни Магиннис, — сказал мистер Халлоран. — Я ж тебя знаю.

— Еще бы тебе меня не знать, — сказал полицейский.

Мистер Халлоран вскарабкался, в основном на четвереньках, наверх, но, добравшись до своей двери, встал на ноги, трахнул по филенке кулаком, повернул ручку и вслед за дверью, точно на гребне волны, влетел в комнату, руку с деньгами протягивая к миссис Халлоран, — она уже перегладила белье и взялась за штопку.

Она мешкотно поднялась, прикрыла рот костлявой рукой, глаза у нее чуть не выскочили из орбит, когда она увидела, что он принес.

— Ты их украл? — спросила она. — Убил кого-то из-за них? — невнятным шипом выползли из ее горла слова.

Мистер Халлоран перепугался, злобно зыркнул на нее.

— Ради всех святых, Лейси Махаффи, — заорал он так, что весь дом услышал, — ты что, совсем сдурела, не понимаешь, что муж твой наконец поймал удачу за хвост, работу получил и теперь у него начнется совсем другая жизнь? Украл, говоришь? Пусть крадут твои дружки Коннолли, которые в церкви днюют и ночуют. Коннолли, тот крадет, а Халлоран, он человек честный, работает на клуб Маккоркери, и у него деньги в кармане водятся.

— На Маккоркери, значит? — сказала миссис Халлоран, также не приглушая голоса. — Выходит, вся семья, и млад, и стар, и грешные и безгрешные, кормится из рук Маккоркери, — вот оно чем кончилось. Что до меня, то я из рук Маккоркери кормиться не стану, сама себя прокормлю, мне твои поганые деньги без надобности, Халлоран, а я словами не бросаюсь.

— Господи Иисусе, — взвыл мистер Халлоран, проковылял от двери к столу с гладильной доской и встал там — от злости он едва не плакал, — бездушная ты, мужу поперек дороги становишься, даже когда он деньги да почет рванул, очертя голову, добывать, и они ему сами в руки плывут, и все останется шито-крыто.

— Ничуть я не бездушная, — возопила миссис Халлоран, кулаки сжаты, волосы разметались. — Не бездушная я, вот уж нет, и свою душу губить не стану, что б ты там ни выделывал…

Встала прямо перед ним — платье выцветшее, полосатое, ну саван и саван, омертвелые руки вздела, омертвелые глаза уставлены на него, хоть ничего и не видят, голос глухой, прямо-таки замогильный, осипший точно от гробовой сырости. Призрак Лейси Махаффи стращал, надвигался на него, все рос и рос, лицо его оборачивалось дьявольским обличьем, на нем застыла мертвенная ухмылка.