Иван Безуглов
Шрифт:
– Сейчас мы со Светой отправимся на швейную фабрику, чтобы предупредить руководство ни в коем случае не связываться с "Народным кредитом". А вечером навестим офис, - уверенно говорил Тютчев, - и попробуем посмотреть, откуда взялся этот файл. Тем временем, дорогая моя Таня, советую вам - как будущий родственник - выспаться. Я совершенно уверен, что даже если нам не удастся спасти фирму, Иван одумается и еще будет просить у вас прощения за свою резкость.
Таня слабо улыбнулась. Света с Тютчевым - молодые, неунывающие - вышли на улицу, а она попыталась вздремнуть. Сон не шел. Ей мерещился Ниагарский водопад, самолет Верлена, взлетающий с маленького частного аэродрома, рука Ивана,
– Госпожа Алушкова?
– раздался в трубке мягкий голос с едва уловимым иностранным акцентом.
– С вами говорит представитель юридической фирмы "Эрнст и Янг", точнее, нашего нового отделения в Москве, господин Кольридж. Мы получили на ваше имя ряд документов, которые могут весьма и весьма вас заинтересовать. Прошу вас при первой возможности явиться к нам.
Таня слушала дальнейшие объяснения, и ее лицо на глазах светлело. Повесив же трубку, она вдруг радостно засмеялась - и без всяких следов уныния принялась переодеваться, чтобы немедленно выехать на встречу.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.
Зеленов был мерзавцем, наделенным порядочной самоуверенностью. После того, что казалось ему блистательной победой над Безугловым, он действительно не выставил у захваченного особняка никакой охраны. В рассеянном свете старомодного чугунного фонаря Федор с брезгливостью читал выдавленные буквы на сургучной печати, навешенной на двери офиса.
– Эти подонки вряд ли знают, что по-латыни кредит означает доверие, - шепнул он взволнованной Свете.
– А я убежден, что народ быстро их раскусит.
– Что ты собираешься делать с печатью?
– шепнула Света.
Вместо ответа Федор решительно сорвал кусок сургуча и бросил его на асфальт. Раскрыв тяжелую дубовую дверь, он нащупал на стене едва заметный выступ и отключил сигнализацию. В пустых и гулких коридорах оскверненного зеленовской бандой офиса жалобно скрипели половицы наборного паркета. Федор вздохнул: так грустно было не слышать привычной суеты, телефонных звонков, степенной беседы телохранителей Ивана, которые, дожидаясь шефа, обычно играли в прихожей в массивные деревянные шахматы или нарды. При свете карманного фонарика они пробрались на второй этаж. Серьезный и собранный Тютчев то и дело успокаивающе пожимал руку дрожавшей от волнения Свете. Приходилось рисковать - но оба они были готовы встретить опасность. Одна - ради любимой сестры, другой - ради президента фирмы, которой был предан душой и телом.
В кабинете Тани их взгляду открылось душераздирающее зрелище: разбросанные бумаги, выдвинутые ящики конторских шкафов, словно здесь побывала шайка грабителей. И на Танином компьютере, и на несгораемом шкафу, и на ножке стола и даже на репродукции "Аленушки" Васнецова, висящей на стене, тоже болтались сургучные печати с уродливой эмблемой "Народного кредита", в которой угадывалось нечто похожее на серп и молот, символ столь ненавистного всем настоящим русским коммунистического режима.
Федор задернул шторы и включил скромный Макинтош ЛС, возможностей которого Тане вполне хватало для работы на редакторской программе и для поддержания базы данных. Цветной экран приветливо замигал, и вдруг Света вздрогнула. "Здравствуйте, Таня!
– отчетливо сказал компьютер голосом Ивана.
– Ваш верный Макинтош желает вам приятного и плодотворного рабочего дня!" Переглянувшись, Света с Федором глубоко
– Ага!
– торжествующе воскликнул сообразительный Тютчев.
– Погляди-ка, Светлана!
Девушка не видела в выскочивших цифрах ничего особенного.
– Глупышка, - засмеялся Федор.
– Вот эти цифры обозначают дату, когда файл был открыт впервые. А эти - когда в него были внесены последние изменения.
– Ну и что...
– начала было Света, и вдруг широко раскрыла глаза.
– Федор! Этот документ был начат в три часа ночи!
– Совершенно верно. А последний раз пополнялся тоже в три часа ночи... причем неделю назад, когда мы были в Монреале.
– Но кто же мог проникнуть в офис и работать здесь в такой час?
– За систему сигнализации отвечал я, - задумался Федор, - о кнопке отключения знал только сам Иван. Нет, дорогая моя, тут дело, возможно, совсем в другом... давай-ка из частных детективов превратимся в инженеров-электронщиков.
Он выключил Макинтош, снял с его корпуса экран, и не колеблясь, достал из кармана швейцарский нож, снабженный миниатюрной крестообразной отверткой.
– Что ты делаешь!
– испугалась Света, когда ее друг принялся раскручивать болт за болтом, вскрывая изящный корпус компьютера.
– Ничего, - Федор аккуратно снял верхнюю панель и, присвистнув от удивления, с довольным смешком ткнул пальцем в коробочку защитного цвета, установленную прямо в сердце машины. На коробочке светилась кроваво-красная индикаторная лампочка. Тютчев беспардонно потянул ее на себя, вынул из компьютера и положил в карман.
– Этой коробочки, моя дорогая, здесь быть не должно. Мне ли не знать Макинтоша! Сейчас мы на часок заедем к одному моему приятелю покопаться в этом приборчике... у него есть инструменты. А потом, я надеюсь, сумеем обрадовать и твою несчастную сестру, и моего президента.
Быстро собрав компьютер, он взял Свету за руку, и они вышли из офиса тем же путем, что вошли. Сургучную печать, валявшуюся на мостовой, Федор сунул в карман.
– Сохраню на память, - усмехнулся он.
– Это будет бесценная вещь, когда эти подонки, наконец, разорятся и банк "Народный кредит" навсегда исчезнет с лица земли, вместе с остатками коммунистической власти...
А часа за три до этих событий Иван Безуглов навсегда, как ему казалось, покидал свой осиротевший особняк. По всему дому сновали четверо подручных Зеленова, поигрывая кто наганом, кто отполированным медным кастетом, продетым в толстые волосатые пальцы. Внимательно и злобно следили они за каждым движением Ивана, ни на секунду не оставляя его одного. Правда, они не знали о небольшом сейфе, спрятанном под ванной. Там у Ивана хранились кое-какие наличные и запасной пистолет. Спрятав и то, и другое в чемоданчик со свежим бельем, он вышел на улицу, не прощаясь с бандитами. Впрочем, двое из них вышли на улицу сразу вслед за ним и встали за его спиной.
– Ну что ж, Василий, - Безуглов с печалью посмотрел на Жуковского, - будешь работать на той же машине, но уже с другим хозяином. И ты, Андрей, и ты, Павел...
Голос его срывался от волнения.
– Шеф, так дело не пойдет, - Жуковский вылез из машины и крепко сжал руку президента.
– Вы не имеете права так падать духом. Не имеете права! Отчаивайтесь сами, коли хотите, но зачем же бросать на произвол судьбы своих друзей?
– Мы вас не оставим, шеф, - проворчал Андрей, с презрением глядя на зеленовских политруков.
– Мы будем работать бесплатно, пока вы снова не встанете на ноги.