Иван Безуглов
Шрифт:
Но "Лада", поблескивая алыми огоньками задних фар, уже скрывалась за поворотом дороги.
– Я так и не купил для Федора нового автомобиля, - вздохнул Безуглов.
– Ну что ж, наверняка и у него, и у двух вице-президентов уже есть предложения от наших конкурентов. Я дал им неплохую школу честности и работоспособности.
– Не будем об этом, Иван, - мягко попросила Таня. Она продолжала крепко обнимать Ивана, лаская его широкую спину под клетчатой рубашкой. И его мужественные руки тоже начали покрывать ее трепетное тело ласками - еще невинными, но обещающими в считанные минуты перерасти в бурю страсти. Таня чувствовала, как в Иване уже просыпается его мужское естество, и это ощущение наполняло ее жаркой жаждой неизведанного. Она разжала свои объятия
– Пойдем, Иван, - сказала она просто.
– Мне кажется, мы оба с тобой, после всех испытаний, заслужили эту ночь.
В кустах сирени, нависавших над ними благоуханным водопадом, вдруг запел одинокий соловей, словно благословляя их любовь переливами своего ангельского голоса. В глубине участка вдруг запел другой, в считанные минуты тихий воздух дачного поселка наполнился божественной симфонией невидимых крошечных птиц, славивших жизнь и любовь. И далеко-далеко, в неведомых глубинах космоса, сквозь густые ветви кустов светила Венера - самая яркая, самая таинственная звезда небосклона.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ.
Снова наступило прохладное летнее утро - такое же ясное и безмятежное, как в тот раз, когда Таня и Иван очнулись в заброшенном загородном доме после похищения. Но сколько воды утекло за эти дни! Они проснулись на одном ложе, обнаженные, утомленные не столько вершившимися драмами, сколько той полнотой страсти, которую оба впервые испытали под ласковый шум одичавших яблонь, всю ночь шумевших за окном, под неумолчный хор изнывающих от самозабвения соловьев. Кровать была узка, но им ни на одно мгновение не было тесно. Откинув одеяло, Иван с радостным изумлением смотрел на худощавое, словно изваянное из уральского белого камня обнаженное тело своей подруги - совершенное, исполненное ласкового пламени тело, которое, он знал, отныне и навеки будет принадлежать только ему. И Таня, широко раскрыв свои глаза, обрамленные длинными, пушистыми ресницами, не верила собственному счастью. Та страсть, которую внушал ей Верлен, то волшебное притяжение, которое исходило от пожилого миллионера, оказывается, можно было отыскать и в другом человеке - том самом, которого она любила, как брата, как мужа, как президента компании. Кто мог предсказать, что кроткий Иван Безуглов, обнимая любимую женщину, превращается в зверя - ласкового, пушистого, но все же зверя, способного оттиснуть зубы на белоснежной коже подруги и исходить низким рыком сладострастия и восторга?
– Тебе было больно?
– шепнул Иван, касаясь губами ее уха.
– Что ты, - счастливо улыбнулась она.
– Я так долго ждала этой ночи. Разве могло мне быть больно с таким заботливым и нежным львом, как ты.
Еле уловимым движением он погладил Таню по шелковистой внутренней поверхности бедер, рука его скользнула вверх, и он вновь потянулся к любимой в порыве неутолимой страсти - а она ответила ему всем существом только что родившейся женщины. Они снова сплелись в объятиях, а когда, усталые, исполненные блаженства, разжали их, Таня вдруг посмотрела на свои строгие часики простого металла.
Этот обыкновенный житейский жест вдруг разом напомнил Ивану, что он потерял. Время всегда было для него самой дорогой в жизни вещью, и уже много лет он даже по субботам и воскресеньям не мог себе позволить лежать в постели до двенадцати дня.
– Ну вот, - вздохнул он, и рука его. лежавшая на упругой девической груди, мгновенно обмякла, - что же нам делать дальше? Как нам жить?
– Ты о чем?
– Таня изобразила возмущение.
– Разумеется, пожениться! И как можно скорее! Я бы хотела венчаться в той церкви, под окнами нашего офиса, которую фирма помогала реставрировать. Ручаюсь, что для нас с тобой они постараются изо всех сил. Светлана сошьет мне самое красивое белое платье в мире, а ты явишься, как и положено серьезному жениху, в строгом черном костюме, и будешь нервничать
– Я тоже был поражен, - кивнул Иван.
– А чтобы немножко сэкономить, если тебя это волнует, - продолжила она мечтательным голосом, - можно устроить две свадьбы сразу - мне почему-то кажется, что Иван со Светой сейчас говорят о том же самом... И вообще не понимаю, отчего ты так мрачен.
– Пожениться - само собой, - Иван поцеловал ее в щеку, - это и мое заветное желание. Только боюсь, что на прием в "Савое" у нас денег не будет, моя дорогая. Подумай хорошенько. Хочешь ли ты замуж за нищего, все достояние которого заключается в его честном имени? Ведь ты полюбила другого - богатого, преуспевающего, почти всемогущего...
Вместо ответа Таня обхватила его могучие плечи и прижалась к Ивану так крепко, что он невольно затрепетал. О да, Иван не был столь невинен, как его невеста, но и для него эта ночь стала истинным открытием. Впервые в жизни он понял счастье единения с любимым существом, впервые испытал не простое сладострастие, но ту полную гармонию чувств, какую можно испытать лишь с той, что дороже всех в мире, дороже даже самой жизни.
– Какой же ты все-таки зануда, Иван, - она прижалась к нему всем своим обнаженным телом, с радостью чувствуя свою неодолимую власть над любимым, - неужели ты не радуешься тому, что между нами навсегда исчез этот страшный барьер? Да живи мы хоть в медвежьей берлоге, мне гораздо важнее знать, что ты никогда, никогда не упрекнешь меня в корысти. Помнишь древнюю поговорку? С милым рай и в шалаше.
– Если под шалашом ты имеешь в виду эту запущенную дачу, то даже с ней, может быть, придется расстаться, - задумчиво произнес Иван, не принимая ее шутливого тона.
– Не будет у нас с тобой утренних соловьев, не будет одичавших яблонь, роняющих первые плоды в росистую траву, не будет сверчков. Обменяем дом на скромную квартирку в городе и начнем все сначала. Но если б ты знала, как это будет нелегко! После вчерашнего у меня, право слово, опустились руки.
– Ты начинаешь меня сердить, Безуглов. Разве нет у тебя верных друзей? Разве нет безукоризненной репутации? Разве я не принадлежу тебе душой и телом? Дачу ты, конечно, продай, деньги вложи в дело, а поселиться мы сможем на первых порах у меня, я уверена, что Света не станет возражать... тем более, что она, скорее всего, переедет к мужу. Тебя хоть завтра возьмут президентом в какую-нибудь приличную фирму. Конечно, ты не будешь ее владельцем. Но зато будешь получать отличную зарплату и ничем не рисковать...
– Никогда, - он решительно покачал головой, - никогда Иван Безуглов не станет работать по найму. Неужели ты не понимаешь, как я люблю риск? Мне нужна полная свобода действий. В обмен на это я готов принять на себя ответственность, которой хватило бы на десятерых.
– Не зарекайся, - возразила Таня, и в ее прелестных глазах ему на мгновение почудилась легкая хитринка.
– А вдруг тебе так приглянется владелец фирмы, что самому захочется пойти к нему в услужение. Вдруг тебе предоставят полную свободу?
– Перестань, - он недовольно махнул рукой.
– Баратынский передал мне через Тютчева, что сегодня в три часа я должен подписать официальные бумаги о ликвидации компании... если, конечно, не произойдет чуда. Я хотел сделать это завтра, но Евгений почему-то настаивал.
Таня умолкла, задумавшись. В неуютной комнате, где прошла их первая ночь любви, стоял запах сырости, какой бывает в нетопленых деревенских домах, особенно к утру. . Узкая койка, некрашеные, облезлые стены в пятнах старых обоев. Давно нужно было встать позавтракать, но ни Таня, ни Иван, не могли заставить себя разжать объятий.