Иван Болотников (Часть 2)
Шрифт:
Неподалеку тихо заржал конь. Болотников остановил Гнедка, тяжелая рука опустилась на пистоль.
Кто?.. Ордынец или свой казак-дозорный?
Конь вновь заржал, видимо, почуял лошадь Болотникова. Иван спрыгнул в траву: не подставлять же башку под ордынскую стрелу.
– И-ойе! Уррагах!
– устрашающе донеслось вдруг из бурьяна. То был воинский клич татар. Но Болотников всердцах сплюнул, вскочил на Гнедка и смело тронул коня в сторону дикого возгласа.
– Опять степь булгачишь, Секира!
Голос
– Здорово жили, Иван Исаевич!
– Тебе что, делать нечего? Сколь раз упреждал - не верещи. Память отшибло?
– Отшибло, батько. Бей!
Устим Секира заголил спину, ткнулся на карачки. Болотников вытянул из голенища сапога плетку, хлестнул. Секира поднялся, поблагодарил:
– Спасибо, батько. Больше не буду.
– А коль вдругорядь заорешь - на круг поставлю. Ты ж на стороже стоишь, дурень. Таем стоишь. А тебя за три версты слышно. Аль тебе дозорный наказ не ведом?
– Ведом, батько. Прости.
– Ну смотри, Секира, - погрозил кулаком Болотников.
– Все ли тут улежно?
– Улежно, батько. Поганых не зрели.
– А где второй?
– Да вон же батько... Подле тебя.
Глаза Секиры были смешливы, смех так и гулял по его загорелой лукавой роже.
Болотников огляделся, но никого не приметил.
– Брешешь, Секира.
– Да нет же, батько. Явись атаману, Нечайка.
Совсем рядом шевельнулся бурьян, над которым поплыл зеленый пук травы.
– Тут я, батько.
Перед Болотниковым предстал могутный молодой казак с копной молочая на голове. В пяти шагах дозорный сливался со степью.
Иван одобрил:
– Похвально, Нечайка.
– Ни один поганый не узрит, батько, - молвил Секира.
– На него даже коршун сел, норовил гнездо свить, да Нечай чихнул, спугнул птицу. А потом, батько...
– Будет, - оборвал словоохотливого казака Болотников.
– Степь доглядай.
– Доглядим, батько, - заверил Секира, а Болотников поехал к новому дозору.
ГЛАВА 2
СТАНИЦА
Кончались запасы рыбы. Станичный атаман приказал раскинуть невод. Казаки направились к Гаруне, старому донцу, знавшему богатые рыбой тони.
Гаруня лежал у своего шалаша, обняв пустую бутыль из-под горилки. Казаки вздохнули.
– Не рыбак, старой.
Растолкали Гаруню, усадили, привалив к шалашу, позвали:
– Айда невод тянуть, Иван Демьяныч.
Гаруня поднял мутные глаза на донцов, молвил тихо:
– Айда, хлопцы.
Встал, замотался, но никто из донцов не поддержал деда: любой казак, как бы он пьян ни был, посчитает за великую обиду, если его поведут под руки.
Гаруня осилил два шага и рухнул в лопухи. Подложив ладонь под голову, бормотнул:
– Ступайте к Ваське.
Казаки пошли к Ваське. Тот был в своем курене и
Дверь в курень открыта настежь. Вошли Юрко и Деня. Полуголая турчанка метнулась было в темный закут, но Васька удержал ее за подол сарафана.
– Казаки к неводу кличут, Васька.
– Ступайте к Гаруне, - позевывая, ответил станичник.
– Гаруня недужит.
Васька Шестак отпихнул полонянку, поднялся, натянул рубаху: когда Гаруня "недужил", он выходил вместо него на Дон, садился в челн и выбирал казакам тони.
Деня тихо греб веслами, а Васюта стоял на носу челна и глядел на воду. Никто лучше его не ведал рыбьих становищ, которые он определял по одному ему известным приметам.
На берегу дожидали казаки.
– Ну как, Васька, будем ли с рыбой?
– Будем. Тащите невод, за лещом нонче пойдем.
Казаки весело загалдели:
– Лещ - рыба добрая.
– И сушить и вялить.
– И под чарку!
Уложили невод, сели на челны и поплыли. Вблизи тони Васюта высадил казаков на берег и приказал, чтобы держали рот на веревочке. Казаки кивнули и молча застыли у камышей. Один из донцов привычно вбил в землю саженный кол с арканом.
– Трогай, - кивнул гребцу Васюта.
Челн медленно поплыл к заводи, а Шестак начал полегоньку выбрасывать в воду невод. Сперва плыли против течения, потом поперек заводи. Достигнув середины тони, Васюта глянул на верхнюю подбору с мотней. Над водой колыхались черные плуты7. Сеть хорошо легла на дно, перекрывая нижней подборой заводь. Над мотней чуть покачивался деревянный бочонок: если много рыбы зайдет в снасть, то бочонок не позволит утянуть подбору в воду.
Окружив неводом тоню, Шестак стал приближаться к берегу. Кинул конец аркана казакам.
– Тяни, братцы!
Казаки потянули.
– Тяжело идет. С рыбой, донцы!
– выкрикнул Емоха.
– С рыбой, - повеселел Деня и оглянулся на Шестака.
– А ты страху нагонял. Не един пуд прем. Ай да Васька!
Казаки тянули вначале за аркан, а потом ухватились за крылья невода. Шестак стоял на корме и довольно посмеивался. Богатую тоню захватили! Едва тянут казаки.
– Ух, тяжко! Уж не сома ли пымали? Дружней, братцы!
– кричал Емоха.
Показалась мотня из воды.
– Боже!
– : испуганно ахнул Юрко.
– Да мы ж мертвяка словили, станишники!
Средь густого клубка трепыхавшейся рыбы торчала черная человечья голова с длинными обвисшими усами.
– Да то Секира, братцы!
– изумился Нечайка Бобыль.
Вытянув мотню на берег, извлекли утопленника из спасти. Нечайка, первый со друг Секиры, сокрушенно закачал головой:
– Как же так, донцы? Доброго казака потеряли. Кто ж его сразил, какой злодей в реку кинул?