Иван-да-Марья
Шрифт:
— Глеб! Ты к чему это вообще? Ты сейчас кого оскорбить хочешь? — Маша перестала сдерживаться и выпустила плохое настроение на волю. — Чего ты вообще пристал ко мне? А? Я что, обязана перед тобой отчитываться, с кем встречаюсь и чем занимаюсь в свободное от работы время? Кто ты такой, в конце концов?
— Я думал, твой друг. — Глеб недоумевал. Маша видела это по его глазам. В них прямо отчетливо угадывался вопрос: «Откуда столько смелости?»
— До недавних пор я тоже так считала, пока ты не начал вести себя, мягко говоря, странно.
— Потому
— А ты мне кто, папа родной, чтобы указывать? — Маша тоже встала. Разошлась она не на шутку. Еще ни разу до этого она не позволяла себе так разговаривать с ним. — Или ты сам имеешь на меня виды? — выкрикнула она.
Глеб резко остановился и уставился на нее. По его лицу Маша видела, что он и сам не подозревал, какие чувства к ней испытывает. Получается, она догадалась об этом раньше? Маше стало стыдно. Она вдруг осознала, что он уже далеко немолодой и намного старше нее. Кроме того, он ее начальник. А она позволяет себе орать на него. А еще он был единственным другом ей здесь, как не крути.
— Давай успокоимся, ладно? — предложила она. — Глеб, я люблю Ивана. Я никого раньше так не любила.
Она видела, как по его лицу пробежала тень, но все равно была уверена, что лучше сказать правду, чем внушать ему ложную надежду.
— А он тебя?
— Не знаю.
Ну, зачем он только завел этот разговор? Так все было хорошо с утра. А теперь? Как теперь прикажете работать? Маша чувствовала, как стремительно портится настроение, особенно после последнего вопроса.
— То-то и оно, — многозначительно произнес Глеб и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Надо понимать, «то-то и оно» подразумевает «не любит»? Маша подошла к окну и выглянула на лужайку, подставляя лицо утреннему солнцу. Ну что ж, такой вариант она и сама рассматривала и даже приучила себя к мысли, что так оно и есть, что Иван проводит с ней время от скуки. Получается, Глеб не сказал ей ничего нового. От чего же тогда так паршиво на душе?
Сидеть в душном кабинете больше не было сил, стены словно давили на нее. Маша собрала бумаги и отправилась на комбинат, к своим питомицам. Там больше простора и воздуха. Там пахнет жизнью и можно на время отвлечься от своих проблем.
— Лорд, собирайся, мы едем в гости! — крикнул Иван с порога, едва переступив его. — Да, да и не смотри на меня так, — сказал он мохнатому другу, который уже сидел возле него, заглядывая в глаза и высунув язык. — И признайся хоть раз честно, что тоже соскучился.
Иван еле дождался, когда закончится рабочий день. Еще вчера, уезжая от Марьи, он решил, что завтра они с Лордом снова навестят ее и уговорят погулять с ними. И ничего, что к тому моменту, как они доберутся до поселка, наступит вечер, а возвращаться им и вовсе придется по темноте. Иван не мог и не хотел поступать иначе.
Вчера, на пляже, он понял одну вещь — Марью нужно приучить к мысли о себе, заставить снова доверять людям, мужчинам. Всю степень недоверия он прочитал в ее глазах, когда готов был переступить грань ласк. Оно, недоверие, боролось с желанием и победило. Она словно замкнулась в себе, решив не подпускать его ближе положенного. А он уже без этого не мог обходиться, но готов был потерпеть, пока она не осознает, что он нужен ей так же, как она ему.
Иван очень надеялся, что рассуждает правильно, что Марья испытывает к нему какие-то чувства. В глубине души ужасно сомневался, что она хочет его так же. Он до такой степени боялся отпугнуть ее, потерять, что готов был терпеть, пока она не оттает, не захочет впустить его в свою жизнь.
Дорога в поселок показалась ему бесконечно длинной, хоть и ехал он на приличной скорости. Ближе к семи они подъехали к дому Марьи. По мере приближения, уверенность Ивана таяла. Что если она не захочет его видеть? Не откроет дверь или не впустит в дом? Как тогда ему действовать?
Переполняемый дурными предчувствиями, он позвонил в дверь. Лорд поскуливал рядом, видно, настроение хозяина передалось и собаке. Не прошло и нескольких секунд, как дверь распахнулась, и перед ними предстала Марья в домашнем халате. Она явно растерялась, и Иван почувствовал укол, очень похожий на ревность. Ждала кого-то другого, раз так быстро открыла дверь?
— Привет. Не ждали, а мы приперлись, — неумело пошутил он, поздно сообразив, что поехал завоевывать сердце девушки, а про цветы даже не подумал. От этой мысли стало еще противнее. Хоть бы к чаю чего прихватил, идиот несчастный.
Марья, к тому времени, уже справилась с растерянностью и широко улыбнулась.
— Вот это сюрприз! — сказала она и посмотрела при этом на пританцовывающего и бьющего себя по бокам хвостом, Лорда. — Заходите, — пригласила она, отступая вглубь коридора.
Еще в первый раз Иван подумал, что ее жилище может быть только таким — небольшим и уютным. На первом этаже, не считая гаража, была еще только одна комната — гостиная, совмещенная с кухней. На второй этаж вела однопролетная деревянная лестница, достаточно крутая. Она выходила в небольшую прихожую, из которой шла дверь в просторную спальню.
Лорд с непосредственностью собаки рванул вглубь дома и принялся обнюхивать каждый угол и вещь. Иван мог только позавидовать ему, потому что не знал, что делать или сказать дальше. Откуда-то появилась робость.
— Кофе хочешь? — предложила Марья.
— А, может, пройдемся? На улице уже спала жара…
Он так и продолжал топтаться на пороге, не зная, куда деть руки. К Марье не приближался, боялся не совладать с эмоциями.
— Ну, тогда я переоденусь? Я мигом. Да ты присаживайся. — Она указала на диван. — Чего стоять-то?
Она поднялась по лестнице, и Лорд без стеснения последовал за ней. Хотел бы и он там оказаться. Иван одернул себя за дурацкие мысли, что лезли в голову.