Иван IV Грозный
Шрифт:
В 1550 году вступил в силу новый Судебник, заменивший своего «предшественника» — маленький Судебник 1497 года: тот содержал целый ряд устаревших за полстолетия норм. Новый свод общерусских законов оказался значительно обширнее. Он является аналогом современного уголовно-процессуального кодекса, но помимо этого содержит ряд важных норм по другим отраслям права [31] . Многие области Московского государства получили территориальные своды законов — «уставные грамоты» [32] . Приказные органы того времени работали в соответствии со специальными инструкциями, по значению и составу своему соответствующими современным профильным «кодексам». Известен, например, подобного рода документ, специально разработанный для Разбойного приказа. Он представляет собой аналог значительной части уголовного кодекса в современном понимании.
31
Так, например, в нем повышена норма выплат за право крестьян покинуть земельный участок, прежде ими обрабатывавшийся.
32
Некоторые земли России имели уставные грамоты и прежде, так что их выдача была не столько нововведением реформаторов, сколько последовательной
Церковь, ведомая св. Макарием, создала Великие Минеи Четьи, т.е. тот самый общерусский пантеон святых, а на соборе 1551 года одобрила «Стоглав» — важнейший универсальный сборник, содержащий юридические, нравственные, вероисповедные и административные нормы. В нем же декларировалось исключительно важное для истории русского просвещения решение учредить по городам «книжные училища» {31} . На протяжении нескольких десятилетий московские митрополиты вели с правительственными кругами полемику о церковном землевладении. Государство всячески стремилось ограничить его, а еще того лучше — реквизировать владения архиерейских домов и монашеских обителей. Напротив, Церковь желала сохранить и приумножить свое достояние. В 1551 году удалось прийти к приемлемому компромиссу: выходу поместий и вотчин из «службы» в пользу монастырей и архиереев были поставлены жесткие ограничения {32} . [33] В честь казанской победы 1552 года был воздвигнут великолепный Покровский собор [34] , более известный нашим современникам в качестве храма Василия Блаженного.
33
Тогда же было ограничено право богатейших князей-вотчинников распоряжаться своими владениями.
34
Некоторое время именовался Троицким собором.
Это была великая по объему работа, и она была выполнена в необычайно короткий срок. Всего-то за десятилетие! Ко второй половине 1550-х годов главное реформаторам удалось завершить. Административно-политическая структура державы обрела черты устойчивости и здравой унификации.
Можно сказать, при Иване III Старая Русь очищалась в плавильном горне, вытекая оттуда чистым металлом России, а при Иване IV Россия отливалась в конкретные формы государственного бытия.
В марте 1553 года царь слег с тяжелой болезнью, от которой не чаял оправиться. Он пишет завещание и велит привести к присяге царевичу Дмитрию Ивановичу бояр, а также князя Владимира Андреевича Старицкого. Большинство не изъявило воли к сопротивлению, некоторые сказались хворыми, но Старицкие не торопились повиноваться. Некоторые вельможи (князь Д.Ф. Палецкий, князь Д.И. Курлятев, казначей Н.А. Фуников-Карцов [35] ) начали с ними переговоры. В них явственно звучало предположение, что новым государем будет не малолетний Дмитрий Иванович, а Владимир Андреевич. Сильвестр также пытался помочь Старицким. Князь И.М. Шуйский, а также окольничий Ф.Г. Адашев затеяли настоящий скандал. «И бысть мятеж велик и шум, и речи многия в всех боярех, а не хотят пеле-ночнику служити» {33} . Сторонники и противники принятия присяги «бранились жестоко». Оказалось, что противников принесения присяги мальчику не столь уж мало… Сам царь с ложа болезни принялся воодушевлять верных ему людей. Оробевшим Захарьиным-Юрьевым, прямой родне царевича Дмитрия, он бросил: «А вы… чего испужались? Али чаете, бояре вас пощадят? вы от бояр первые мертвецы будете! и вы бы за сына моего и за матерь его умерли, а жены моей на поругание бояром не отдали!» Князя Владимира Андреевича пришлось принуждать к целованию креста, угрожая применением силы…
35
Или, иначе, Фуников-Курцев.
В конце концов государь выздоровел, и вопрос о присяге на верность маленькому Дмитрию потерял актуальность. Но «боярский мятеж» показал Ивану Васильевичу в очередной раз, сколь зыбко его положение и сколь мало у него возможностей в случае скорой кончины обеспечить достойную судьбу своей семье. Он него отошли доверенные люди, знать вновь принялась прикидывать, как бы переделить власть в отсутствие сильного монарха. Казалось бы, мощная партия сторонников царя позволяла ему питать добрую надежду на будущее. Но как знать, не была ли верность этих людей знаком тонкого расчета: ведь у Старицких были свои приоритеты, и не всем при их владычестве достался бы чаемый кус. А попечение о благе очередного царя-мальчика давало богатые возможности… Запахло вторым изданием «Шуйского царства». Та же Избранная рада не проявила особенной лояльности, скорее напротив. И, видимо, царь не очень понимал, как ему дальше строить отношения с аристократическими «столпами державы», с Боярской думой…
Вскоре после событий, связанных с болезнью Ивана Васильевича, государь отправляется в длительную поездку по иноческим обителям. Там он получал разного рода советы от церковных деятелей, обладавших незаурядным духовным авторитетом. Среди них — преподобный Максим Грек (Михаил Триволис) и видный иосифлянин Вассиан Топорков, лишившийся архиерейской кафедры в годы «Шуйского царства». Князь A.M. Курбский впоследствии прокомментировал эту встречу бранными словами, назвав Вассиана Топоркова «сыном дьявола» и обвинив его в дурных советах, поданных царю. С точки зрения беглого князя, именно они разрушили взаимопонимание Ивана Васильевича и Избранной рады{34}. Разумеется, Андрей Михайлович, как и многие аристократы того времени, склонялся к нестяжательскому лагерю Русской Церкви. Еще бы! Домовитые сторонники преподобного Иосифа Волоцкого стерегли пуще глаза колоссальные земельные угодья Церкви — лакомый кус для знати! — в то время как нестяжатели готовы были с ними расстаться. Конечно, Курбский и не мог иначе отнестись к рекомендациям, поданным государю в духе укрепления его, монаршей, власти. За счет кого ее можно укрепить? Только за счет той же служилой аристократии, не очень-то допускавшей царя к делам правления. Влияние на Ивана Васильевича стяжателей (хотя бы того же Вассиана Топоркова), неуютно чувствовавших себя рядом с боярской вольницей, весьма возможно. В те годы их поддержка могла воодушевлять царя.
На протяжении второй воловины 40-х — середины 50-х годов наша аристократия сделала немало полезного для страны. Низкий ей поклон. Но и возжелала увековечить правящее свое положение на веки вечные, а этого уже не требовалось никому, кроме нее самой. Рано или поздно подобное положение дел должно было привести к очередному острому конфликту с государем. Так и вышло — когда стали обсуждаться перспективы активной внешней
36
Подробнее см. в главе III.
37
Глинских и Захарьиных-Юрьевых даже при благожелательной позиции митрополита для этого явно не хватало. Возможно, дальнейший анализ дипломатических действий того времени, состава переговорщиков с западными соседями во второй половине 1550-х годов и состава воевод в первых ливонских походах сможет дать ответ на вопрос о круге сторонников Ливонской войны в среде знати. Сейчас эта проблема недостаточно изучена. Можно твердо назвать лишь одного крупного сановника Ивана IV, активно, сознательно и тщательно выполнявшего предначертания царя в переговорах с ливонцами: это посольский дьяк Иван Михайлович Висковатый. См.: Траля И. Иван Михайлов Висковатый. Карьера государственного деятеля в России XVI в. М., 1994. С. 235.
Воля царя, прежде стесненная, теперь освобождается от ограничений и стремится к самовластию.
Отношения государя Ивана Васильевича с верхушкой военно-служилого класса никогда на протяжении всего периода его правления не были идиллическими. До середины 1540-х годов он вообще мало значил в делах правления — по малолетству и неискушенности. Конец 40-х — 50-е — время неустойчивого, но плодотворного для всей страны компромисса. Аристократы кое-чем поступились в пользу царя и кое в чем договорились между собой. Политические и материальные приоритеты у старомосковской знати за все это время ничуть не изменились, память разнузданных лет «Шуйского царства» была свежа и грозила рецидивом — при первом же удобном случае. Государь научился сдерживать свой крайне эмоциональный, своевольный и бурный характер, возжелал потрудиться на благо державы, однако тепла в его общении со знатью увидеть невозможно… Видимо, в ту пору очень большую роль играл авторитет Церкви. Именно он был скрепляющим материалом для всей этой конструкции, пребывавшей в динамическом равновесии. За многими реформами — прямо или косвенно — видится подвижническая фигура св. Макария. Вероятно, его пастырское рвение сыграло роль главного фактора, сдерживавшего страсти и направлявшего хаотические выплески молодой нации в русло правильного общественного строительства.
В первой половине 1560-х прежние деятели, составлявшие «буферную» группу Избранной рады, уходят в тень, государь стремится усилить свою власть, и успехи первых лет войны за Ливонию как будто способствуют этому… Но именно тогда происходит несколько событий, пошатнувших Русский дом, до тех пор стоявший крепко волей Божьей и стараниями св. Макария. Во-первых, умирает первая жена Ивана IV, Анастасия Захарьина-Юрьева (1560) [38] , и на ее место рядом с царем быстро приходит Мария Темрюковна Черкасская, кавказская княжна, для которой собственно русский политический узор был делом не особенно интересным. Видимо, ей не удалось поддержать в царе ощущение ответственности за семью и за Большую семью — всю Россию… Уходит к Господу и сам митрополит Макарий (1563). Военные успехи сменяются неудачами. Жесткость царя и непокорство знати усиливаются, взаимно питая друг друга.
38
Царь подозревал подданных, в том числе и прежних членов Избранной рады, в том, что они злонамеренно погубили Анастасию. У подобных подозрений были самые серьезные основания.
1564 год. Страна пребывает в шаге от опричной бездны.
Глава 3.
«ЗА ДЕРЖАВУ СТОЯТЕЛЕН…»
«Военная» глава в этой книге больше всех прочих по объему. Причина такова: именно войны, военная организация и военное дело объясняют важнейшие повороты в царствовании Ивана IV. Историки разных времен искали то в социальном, то в экономическом развитии страны причины реформаторской деятельности, воздвижения опричнины и самодержавных устремлений Ивана IV, или же, соблазнившись психоаналитическими домыслами, диагностировали у самого царя признаки сумасшествия [39] . Но, кажется, основа всего — географическое положение Русской цивилизации, в силу которого она вынуждена была воевать очень много, и все ее внутреннее устройство в значительной степени «заточено» под масштабные военные усилия, предпринимаемые регулярно.
39
Причиной первого служат инъекции французской социологии и марксистской исторической философии, надолго определившие магистральные пути русской исторической науки; причиной второго — оглупляющее воздействие либерального радикализма. Что может историка- профессионала заставить заниматься непрофильной для него деятельностью психиатра, уподобляясь какому-нибудь Фоменко, но только от истории, а не от математики? Политический экстремизм, в данном случае — либерально- демократического толка. В последние два десятилетия грешили этим А.Л. Хорошкевич и, в меньшей степени, покойный В.Б. Кобрин. Между тем еще С.Ф. Платонов писал: «Нет основания верить медикам, когда они через триста лет по смерти пациента, по непроверенным слухам и мнениям, определяют у него “паранойю”… “дегенеративную психопатию”, “неистовое умопомешательство”… “бредовые идеи” и в общем ведут нас к тому, чтобы признать Грозного больным и совершенно невменяемым человеком… Медики сочли Грозного помешанным выродком, тогда как современные ему политики считали его крупной политической силой…» Платонов С.Ф. Иван Грозный (1530—1584)// Платонов С.Ф. Иван Грозный (1530—1584). Виппер Р.Ю. Иван Грозный. М., 1998. С. 24—25.
В XVI столетии Московское государство воевало часто и на всех границах, за исключением разве что северной, проходившей по побережью Северного Ледовитого океана. Иван IV не обязан был лично принимать участие во всех крупных походах и сражениях, но положение государя принуждало его самым активным образом заниматься обороной страны. Историки спорят о том, насколько Иван Васильевич сумел проявить полководческие способности, решительность, волю, энергию в качестве главного защитники страны. Впрочем, современники также расходились во мнениях на этот счет. Одни обвиняли его в трусости, а другие считали, что царь был «ко ополчению дерзостен и за державу стоятелен…».