Иван Калита
Шрифт:
У съестных рядов пахнет щами и пирожками. Данилка проглотил слюну.
Увидел он и гостей иноземных, с германских земель и далёкого Востока.
Проехал отряд дружинников, кони один к одному вороные, на доспехах солнце играет-переливается.
Придерживая котомку, Данилка вошёл через башенные ворота в Кремль, долго разглядывал отливающие разноцветной слюдой княжеские хоромы, прошёл к недостроенным белокаменным стенам церкви. Вокруг высились горы камня, штабеля брёвен, стояли бочки с гашёной известью. Десятка полтора мужиков, в измазанной раствором одежде, сидели вокруг большого казана.
– Эй, парень, ходи до нашего котла!
– окликнул Данилку стриженный в кружок рыжебородый артельный староста.
– Садись!
Артельные мужики подвинулись, уступая Данилке место. Староста вытащил из-за плетённых накрест оборов деревянную ложку, протянул Данилке:
– Хлебай!
Данилка с жадностью набросился на еду. Щи густые, наваристые, с говяжьим потрохом. Давно не ел таких…
День был воскресный, нерабочий, и мужики после обеда разошлись кто куда. Данилка держался рыжего старосты. Он уже знал, что это сбились в артель смерды из ближних сел и по велению князя строят они церковь из камня.
Весь конец лета и осень строил Данилка. Подносил брёвна и камни, размешивал раствор.
Артель ему попалась хорошая, дружная, и кто знает, как бы сложилась жизнь у Данилки, если бы не обратил на него внимание чернобородый цыгановатый бронник.
Однажды, когда он проходил мимо, Данилка нёс на плече тяжёлый жбан с раствором. Бронник остановился, залюбовался.
– А ну, добрый молодец, дай-кась я взгляну на тебя.
Чёрные как угли глаза внимательно посмотрели на Данилку.
– Как зовут тебя?
– Данилкой кличут.
– И он, не снимая с плеча жбан, остановился.
– Крепкий молодец, крепкий, - разговаривал сам с собой бронник. Потом спросил: - А бронником желаешь, научу?
Данилка растерялся от неожиданности, а мастер напирает:
– Ну так чего молчишь? Коли желаешь, возьму. Люба мне твоя сила.
Данилка поднял глаза. Там, на стенах белокаменного собора, работала артель. Жаль расставаться с ней. Хорошие мужики… Не заметил, как подошёл староста, сказал:
– Ходи, парень, не думай. Ремесло в руках будет. А нас держаться не след. Мы, смерды, кончим своё дело - и по сёлам.
С той поры поселился Данилка за Яузой в усадьбе бронника по имени Олекса, у самого берега реки. В просторном пятистенном доме с дощатым полом и большой глинобитной печью жила многочисленная семья мастера. Данилке отвели место в мастерской, небольшой, крытой дёрном избе, а постелью служил длинный верстак. Была ещё у Олексы лавка на Зарядье. В ней торговал он по воскресным дням кольчатыми рубахами да мечами булатными.
Данилка же в воскресные дни гулял по Москве или уходил в лес за грибами и ягодами. Зато в будни он с утра допоздна помогал Олексе, присматривался.
А мастер Олекса искусный, на его кольчуги спрос не только в Московском княжестве, но даже в самом Великом Новгороде. Учил он Данилку терпеливо, показал, как собираются мелкие кольца одно к одному, как ставятся змеиные головки-заклёпки. Удивлялся Данилка, как ловко вяжет стальные рубахи Олекса, и ещё замечал, что каждую десятую кольчугу делает мастер хуже, и заклёпки слабее, и закалка не та. То же и с мечами: булат не булат, а так, обычная сталь.
Однажды не выдержал, полюбопытствовал, но Олекса сердито обрезал:
– На роток накинь платок.
А потом, смягчившись, пояснил:
– Смекать надо, ведь каждая десятая рубаха, десятый меч в Орду данью идут!
А вскоре стал Данилка свидетелем, как татарский баскак объезжал дворы, собирая дань-выход.
Баскак заходил в каждый дом, и оттуда выносили все, кто чем хану обязан. Тут были и холсты, и утварь, и оружие, и много иного, что брала Орда с Руси.
Подушную дань грузили на неуклюжие двухколёсные телеги с высокими бортами, баскак делал пометку в переписной книге, и телеги со скрипом следовали дальше. Побывал баскак и у Олексы. Хитрый мастер и приправил ему мечи да кольчуги слабой закалки. А после баскака собирал оброк княжеский тиун. Олекса самолично выбрал лучшие мечи и рубахи, отнёс на телегу, достал из кованого ларца мешочек с деньгами, из рук в руки передал тиуну.
А Данилке сказал многозначительно:
– Смекать надо…
Глава 3
Лет за тридцать до княжения Ивана Даниловича Калиты вниз по Москве-реке, на её правом берегу, монашествующие братья отстроили монастырь и назвали его в честь тогдашнего московского князя Данилы Александровича Даниловским.
Церковь и кельи с хозяйственными постройками огорожены тыном. К монастырю смердами из ближних сел и деревень протоптана не одна дорога. Они снабжают братию снедью, приносят мирские вести.
День и ночь в тёмной келье книжника и грамотея летописца отца Власия горит лампада, освещая бледное чело старца, седые космы и взлохмаченную бороду. Лихорадочно поблескивают глаза летописца. Скрипит в его руках перо, и на пергамент ложится слово за словом.
Вот отец Власий на мгновение задумался, перевёл дух и, снова обмакнув перо в глиняную чернильницу, принялся за труд.
«…И с тех времён, от Ярослава Мудрого, пошло неустройство на Русской земле. Разошлись князья по отчинам, друг ко другу котору затаили. И начали княжьи рати пустошить Русь. А были те раздоры злому хану подмога. Полонил хан Батыга Русь и наложил на неё выход великий.
От этого ордынца да княжьих разбоев розно бредут крестьяне в залесскую Русь, под руку князя московского… И доселе та усобица меж князьями, распри. Князь тверской на князя московского, князь рязанский на князя суздальского, всяк великий стол норовит урвать…