Иван Молодой. "Власть полынная"
Шрифт:
Ещё не выбралось московское посольство за пределы земель новгородских, ещё хлюпала под копытами их коней новгородская болотная жижа, а боярыня Марфа Исааковна Борецкая, воротившись от заутрени и сытно позавтракав, потянулась, после чего сказала приживалке Ульяне, старице в монашеских одеждах:
– С отъездом московитов из Новгорода и дышать стало легче.
Опираясь на столешницу, поднялась. Прислужница отодвинула стул, и крупная, грудастая Марфа, опираясь на посох, перешла в низкую, сводчатую светёлку. На ходу велела:
– Кличь Дмитрия.
Уселась в кресло, руки скрестила - властная, глаза недобрые. Вошёл
– Почто у притолоки выю [12] гнёшь, я, чать, не кусачая.
Дмитрий подошёл ближе - послушать, о чём мать говорить намерилась. Знал: голос Марфы Борецкой всему боярскому Новгороду закон.
– Чать, ведаешь, Митрий, о чём речь вести буду?
12
Выя - шея.
– Нет, матушка.
Марфа поморщилась недовольно:
– Эко тугодум. Для тебя явление московитов с их щенком Иваном Ивановичем, великим князем, ничего не означает? О-хо-хо… А меня встревожило. Посему поручаю тебе, Митрий, в Литву поспешать, письмо моё к Казимиру, королю литовскому, повезёшь. Таясь, чтобы не стало известно в Москве. Надобно Новгороду стать под покровительство литовского великого князя.
Дмитрий матери не перечил, сам знал, что Новгороду под Литвой сподручней. И бояре новгородские о том в один голос твердят. Доколь Москва будет мнить Новгород своей вотчиной? Много мыслят о себе московиты. Поди, позабыли, когда Москва малым уделом была, а Новгород Великим ходил, Господином!
– Когда же, матушка, велишь ехать?
– С этим тянуть не след. На той седмице [13] и отправишься. Да язык не распускай, с чем едешь и к кому… Одно гляди: не давай Казимиру слова, что Новгород на унию [14] согласится. Я, может, на то рукой бы махнула, да владыка Иона проклянёт. В вере православной он твёрд и к Москве влечётся. А люд на концах к его голосу прислушается… И Федьке, брату своему, не брякай: пустомеля он и, ровно кочет, хвост распускает. Молодо-зелено!
13
Седмица - неделя.
14
Уния - объединение некоторых православных церквей с католической церковью под властью папы римского на основе признания католической догматики при сохранении традиционных форм православной обрядности (Флорентийская уния 1438 г.).
– Исполню, матушка, как велишь.
– Олене велю снарядить тебя в дорогу. Чую, засидится в девках сестра твоя.
Марфа перекрестила сына, протянула руку:
– Ну, ужо целуй!
Дмитрий приложился, пятясь, покинул светлицу. От порога услышал голос матери:
– Кого в дорогу возьмёшь, сам решай…
Глава 4
Лето на осень перевалило, дни сделались
А вскорости в один из дождливых осенних дней явился в Москву из Крыма мурза Керим и потребовал встречу с государем Иваном Третьим. В те дни Иван Васильевич был в Твери у князя Михаила. А когда Москву покидал, говорил жене:
– Аль я не добра Твери желаю, Марья? Так почто брат твой Михаиле душой лукавит? Ну, боярский Новгород к Литве ближе, да у тех и своя корысть. Но Тверь-то, Тверь, эвон как скособочило! А я-то мнил, князь тверской Михайло помнит, как наши отцы дружбу водили и как нас с тобой, Марья, венчали… Не хочет, не хочет Михайло знать, что Казимир Москве недруг и на земли наши вотчинные зарится…
Прибыл Керим в Москву и сразу в Кремль: подавай ему государя Ивана. Никто в Москве на татарина и внимания бы не обратил, стража бы его из дворца взашей прогнала, да был мурза князь необычный, племянник крымского хана Гирея, а гирейская орда - гнездо разбойное.
Созвал Иван Молодой бояр сообща решить, какой ответ мурзе дать. Старый князь Стрига-Оболенский заметил:
– Прими его, княжич, ты ноне государем Иваном великим князем назван. Вот и помудрствуй.
Сидевший рядом со Стригой боярин Беззубцев согласно закивал:
– Пусть мурза голос твой, великий князь, услышит.
И бояре разом заквохтали, загудели:
– Воистину, призови, великий князь, Керима. Крымский хан с нами ноне дружбу водит!
– Не злоби, князь, крымцев!
Мурзу ввели. Небольшой, кривоногий, в зелёном халате и войлочном малахае, он повёл по палате раскосыми глазами, заговорил без толмача [15] :
– После снегов крымская орда в набег на Литву пойдёт. Велено передать, чтоб урусы не посылали дружину в защиту Казимира.
15
Толмач - переводчик.
С высоты отцовского кресла великий князь Иван Молодой спокойно выслушал слова татарина. А мурзу, видно, юность князя сразила. По палате взглядом зыркнёт и снова упрётся в Ивана. Скуластое лицо, поросшее редкой щетиной, кровью налилось. Однако речь закончил:
– Великий хан недоволен: отчего московский князь давно не шлёт поминки хану Гирею?
Иван нахмурился:
– Москва с Гиреем в дружбе, так к чему государю в защиту недруга Казимира воинов своих слать? А хану ответ таков: по морозу и снежному первопутку поминки наши повезём в Крым.
Встал, дав понять, что приём окончен. Бояре, покидая палату, переглядывались. И только Хрипун-Ряполовский, крякнув, промолвил:
– Ответ княжича Ивана великого князя достоин.
Всю ночь сыпал сухой пушистый снег, и к рассвету он уже шапками лежал на крышах домов и изб, на боярских теремах и маковках церквей.
– К урожаю, - радовались новгородцы, - на сырую землю лёг.
Из города выбрались засветло. Марфа Борецкая, дородная, в лисьей шубе и полушалке, вышла на высокое крыльцо посмотреть, как Дмитрий в дорогу собрался. Перекрестила сына: