Иван-силач
Шрифт:
– Не бойся, – повторил Иван. – Открой окно, то, что справа.
Пограничник подошел, посветил фонарем, рассматривая сидящих в машине. Требовательно спросил:
– Кто такие? Что здесь делаете?
Синяя фуражка с красным околышем, что едва держалась у Ивана на голове, явно привлекла его внимание. Но больший интерес
– Что за девчонка? Куда везешь?
– Это моя дочь, – сказал Иван. – Она серьезно больна. Я везу её в больницу.
– Куда, в Финляндию? – В голосе пограничника слышалось очевидное недоверие. – Что, товарищам из госбезопасности советские больницы уже не годятся?
Из будки КПП вышел другой пограничник; за ним – еще один.
«Вот и всё, – сказал Иван сам себе. – Конец».
Он проклят. Он убил ту несчастную старуху ни за что. Что теперь делать? Безрассудно кинуться на вооруженных пограничников, чтобы они его застрелили? Но что тогда станет с Лизой, его бедной маленькой Лизой?
Пограничник, полагаясь на приближающихся товарищей, беспечно достал из кармана пачку папирос. Иван выстрелил ему в грудь, практически не целясь, в упор. Лиза тонко вскрикнула, согнулась на своем сиденье, зажимая ладошками уши. Иван несколько раз выстрелил в окно с ее стороны, не особенно надеясь в кого-то попасть. Пограничники, пригибаясь, бросились врассыпную. Иван бросил пистолет и на полную выжал газ. Мотор взревел; машина рванулась с места, набирая скорость. Расстояния как раз хватило, чтобы разогнаться и протаранить ворота, с этим Иван рассчитал верно.
Вжав голову в плечи, он гнал вперед. Нет, он не хотел умирать. Только не сегодня. Когда-нибудь потом, наверняка, его настигнет заслуженная кара за тех, кого он убил. За русскую старуху. За немецкую девочку. Но только не за сотрудников МГБ и не за пограничника. Это были солдаты. Враги. Как те немецкие солдаты, которых Иван убивал на войне. За их убийство он не чувствовал вины.
Через пару километров впереди показался другой КПП. Финский. Иван остановил машину. Руки болели от страшного напряжения в мышцах. Сложно поверить: последний участок пути они ехали на спущенном колесе, чтобы не опрокинуться в кювет, руль пришлось держать мёртвой хваткой. Машину окружили финские пограничники; они были настороже, оружие держали наизготовку. Один из пограничников резко и требовательно спросил на ломаном русском:
– Ты, НКВД, зачем сюда приехать? Кто девочка с тобой?
– Дочь. Это моя дочь Лиза. – Голос Ивана дрогнул. – Нам… нам нельзя возвращаться.
Пограничник внимательно посмотрел Ивану в лицо, потом понимающе кивнул.
Позже Иван рассказал свою историю пограничному офицеру. Почти все, начиная с ареста жены и заканчивая побегом на машине МГБ. Только про задушенную старуху ни словом не обмолвился. Финн слушал его очень внимательно, напоследок спросил:
– Что можешь работать Финляндия?
– Могу землю обрабатывать. Могу машины чинить.
– А-а-а, хорошо, такие люди хорошо. Нужные. – Финн одобрительно покивал. – Руки большие. Сильный. Будешь хороший фермер. Как звать? Скажи имя.
– Иван.
– Много русские звать Иван.
– Что же, тогда… – Он ненадолго задумался, потом решительно сказал. – Тогда зовите меня, как все, – Иван-силач.
* Сцена военного призыва в Сан-Франциско основана на рассказе моего друга, Мюррея Бенто, который в годы войны был призван во флот. Мистер Бенто, как и я, является членом сан-францисского велоклуба “Wheelman” (прим. автора).