Иван - я, Федоровы - мы
Шрифт:
К Ваниной радости, капитан приказал ему сопровождать лейтенанта в медпункт части. Хоть и рядом, решили подъехать на машине. Разведчики нарубили веток в кузов полуторки, сверху постелили еще сена, потом неожиданно подбежали к Ване, схватили его за руки и за ноги, раскачали и забросили в мягкий кузов, а Дымова бережно уложили. Когда машина отъехала, Ваня спросил:
– Как вам, ничего?
– Ничего, - ответил лейтенант, блаженствуя на сене.
– Ты спал сегодня?
Хорошо, если за трое суток Ваня вздремнул часа два, но ответил бодро:
– Да я что... я спал, товарищ лейтенант.
– Тогда я сосну.
Ваня обхватил распоротый сапог лейтенанта с забинтованной ногой и придерживал, чтобы не трясло на выбоинах дороги, а через минуту заснул в обнимку с сапогом, уткнувшись головой в живот Дымову.
Когда он открыл глаза, машина стояла у палаток; лейтенанта с ним рядом не было. Парень цокнул языком: "Прозевал!.." - и выпрыгнул из кузова.
Кругом темнота. В тыловых подразделениях строгая маскировка. Лишь присмотревшись, Ваня различил светлое пятнышко в брезенте и пошел на него. Но голос Дымова он услышал совсем из другой палатки.
– Да какое это ранение!
– возмущался лейтенант.
– Ложитесь, больной!
– требовал женский голос.
Ваня понял, что лейтенанта надо выручать, и нырнул под брезентовый полог...
Лампа из сплющенной гильзы тускло освещала палатку. Дымов сидел на кровати с перебинтованной ногой и с усмешкой поглядывал на Косопырикову в белоснежном халатике. Ваня даже присвистнул: "Эта замухрышка еще смеет командовать!.." Не успел он прикинуть, как лучше высвободить лейтенанта, Аня обернулась и строго спросила:
– Ты зачем здесь?
– Не задирай нос, - осадил ее Ваня, - это мой лейтенант. Понятно?
– Понятно. Какой командир, такой и боец!
– усмехнулась она и скомандовала: - Федоров, а ну, шагом марш отсюда!
– Ты кому это, Косопырикова, шагом марш?!
– подступил к ней Ваня.
– Федоров, отставить, - сказал Дымов и успокоил Аню: - Он уйдет, я только хочу передать с ним...
– Ну, тогда быстрей.
– А может, у меня секрет, - лукаво улыбнулся лейтенант.
– Пожалуйста.
– Она повела узким плечиком и отвернулась.
Дымов притянул к себе Ваню и шепнул:
– Попроси шофера отогнать машину, и ждите меня поблизости.
– И громко добавил: - Скажи, рана пустяковая. Просто "врач" строгий попался, не отпускает.
– Есть передать!
– прищелкнул каблуком Федоров и, проходя мимо девушки, козырнул: - Счастливо оставаться, "товарищ военврач".
– Видите, какой у меня вежливый солдат, - заметил ей Дымов.
Пригнувшись, в палатку вошел капитан Богданович:
– Ну как?
Дымов вскочил с койки:
– Пустяки, товарищ капитан. Разрешите готовиться в десант?..
Богданович оборвал его:
– Тебя не спрашивают.
– И посмотрел на Аню: - Ну?
– Ранение нельзя назвать опасным...
– ответила девушка, робея под строгим взглядом капитана.
– В госпиталь его надо отправлять?
– Пока не знаю... Но надо выдержать. Он же весь день пролежал раненый на песке... Может быть заражение, хотя я сыворотку ввела.
– Ложись, Огонь, - уходя, приказал капитан.
– А ты, Косопырикова, гляди, чтобы не сбежал.
– Есть, - покорно улегся на койку Дымов.
Аня, проводив взглядом Богдановича, начальственно посмотрела на лейтенанта.
– Неужели, Косопырикова, отправишь меня в госпиталь?
– Посмотрим, - строго ответила Аня. Затем вытащила из тумбочки тетрадь, уселась на табуретку и принялась писать.
– Что ты пишешь там?
– Письмо маме. Лежите спокойно, больной.
– А моя мать в Ленинграде... Не отвечает на письма...
– как-то вырвалось у него само собой.
– А моя в бомбежку погибла...
Дымов от удивления приподнялся:
– А кому ж ты пишешь?
– Тете...
Только сейчас Дымов понял: она часто смеется не оттого, что ей весело. Просто от этого ей становится легче. И им от этого легче.
– Вот что...
– Что?
– Это я зря говорил, что у тебя смех дурацкий... Это хорошо, когда ты смеешься...
Аня улыбнулась, сняла пилотку и в задумчивости стала расплетать косу.
– Косопырикова!..
– воскликнул Дымов.
– У тебя такая коса?!
– Нельзя, да?
– испугалась она.
– Красиво. И ты совсем другая...
– А я все боялась, что прикажут срезать. И чтобы спрятать ее, подобрала большую пилотку.
– А я думал, у тебя голова такая большая.
Они оба засмеялись...
Ваня растолкал шофера в кабине, передал приказ лейтенанта, вернулся назад и, притаившись напротив палатки, стал ожидать. Время шло, а Дымов не появлялся. Ваня подкрался ближе и отогнул край полога... Девушка расчесывала волосы, а лейтенант смотрел на нее, как на картину.
– Я видел вас во сне... вот такой...
– Дымов запинался от смущения.
– Какой?
– С длинной косой. Вас схватил когтями черный стервятник. А я летел на коне спасать...
– Меня... спасать?
– засмеялась она, закрепляя косу на затылке.
– Правда, - тихо сказал лейтенант, не сводя с нее глаз.
Ваня с досады отошел. "Дело на безделье меняет!.." Постоял, потом, изменив голос, сердито крикнул:
– Куда все медики подевались?
– и спрятался за палаткой.
Аня выскочила. Ваня приподнял брезент, пролез внутрь палатки к топчану Дымова: