Иванов день

Окервиль Надежда

– У нас снова будет заголовок “На музыкальном фестивале исчезают люди”? – деловито поинтересовалась Маринка.

– Посмотрим, – голос шеф-редактора стал жестче, шутливые искорки в глазах погасли. – Все это совсем нехорошо. Лес, Иванова ночь… Я бы после исчезновения того парня запретил молодежи тусить в Бурковке, а власти им не только зеленый свет дали, но еще и включили в туристическую карту.

– Еще бы, такая реклама! И во всех газетах, и по телику, и на ютубе. Если бы там всех вампиры покусали, желающих приехать было бы еще больше, – изрек

Лёха из своего угла.

– Ну, и кто у нас самый смелый? Кто поедет лично гоняться за лешими и русалками? Лёха, у нас будут эксклюзивные фотографии?

– Я не могу, к нам на два дня родственники приезжают.

– Марина, Вика?

– Ой, Иван Петрович, у нас не получается, – в один голос заныли девчонки. – Мы на рок-концерт пойдем, билеты за полгода заказывали!

– Какие все хитренькие, – возмутился Жигарев. – Предлагаете мне самому в ночь на Ивана Купалу с кикиморами сражаться?

– Услышат, как вы ругаетесь – сразу убегут, – ввернула Вика.

– Я могу поехать, – сказала Соня. У нее оказался приятный голос с мягким тембром. – На “Франсуазе” будут мои друзья, так что с ночевкой без проблем. А фотоаппарат у меня с собой.

– Отлично, с “Франсуазой” разобрались, – подытожил Жигарев, стараясь не смотреть на слепящее глаза рыжее золото. – Что еще осталось? Вика, на тебе колонка городских новостей. Маринка, с тебя статистика по энцефалиту за прошлый месяц. Позвони Федюку.

– Неееет, – заныла Маринка. – Этот вредный старикашка мне все равно ничего не скажет!

– А ты надень короткое платье с декольте, войди к нему в кабинет с чупа-чупсом во рту, и сядь прямо на колени, пока он ничего сообразить не успел, – посоветовал Лёха, – И томно так спроси: “Кто же у нас в городе болеет энцефалитом?” Он сразу такой: “Все болеют!”

Вика поперхнулась чаем.

“С какой стати Федюк старикашка, мы с ним с одного года”, – хотел было сказать Жигарев, но так и не сказал, вспомнив, какой сегодня день.

– Ладно, бойцы. Постарайтесь до обеда все успеть, а с двух часов будет карманный банкет по случаю моего недоюбилея.

Вика и Маринка, как по команде, вскочили и принялись, оглушительно хлопая в ладоши, вопить: “Сднем-ро-ждень-я! Сднем-ро-ждень-я!”. Лёха, пожав Жигареву руку, ушел охотиться на фотоновости. А Соня, смущенно встав посреди редакции, вытащила из небольшого матерчатого рюкзачка черную бутылку, расписанную под хохлому.

– Я вот… То есть не я, это мне наш фотограф дал. Чтобы познакомиться. Сказал, надо обязательно. Вы ничего не подумайте, это бальзам, хороший.

– Ни фига себе! – восхитилась Вика. – Правильный у вас фотограф. Может, как-нибудь, познакомишь? – игриво подмигнув, она взяла бутылку и прибрала ее в шкаф. – Давай-ка мы с Маринкой тебе тут все покажем. А то с непривычки заблудишься, – и девчонки выпорхнули за дверь, оставив Жигарева наедине с молчуном-дизайнером, наполовину собранным макетом номера и грядущей констатацией приближающейся старости.

Выбирать подарки коллегам

всегда очень весело, а начальнику – еще веселее. Можно болтаться по магазинам большой компанией, тыкать пальцами в самые оригинальные предметы и орать: “А давайте подарим ЭТО!”.

Традиция сохранилась в редакции с давних времен, еще когда корреспондентов было четверо, а не двое. Но Вика с Маринкой свято чтили главный принцип: “Одна голова хорошо, а чем больше, тем лучше” – и сразу после экскурсии по офису потащили Соню в ближайший торговый центр.

– Смотрите, какая милая копилка, давайте ее!

– Вика, ты пошлячка. Это же голая баба, да еще без головы.

– А зачем Петровичу женская голова? Ха-ха-ха! Если б у всех женщин вместо голов были дырки, как у этой, мужики были бы счастливы.

– Не строй из себя феминистку. Соня, ты ее не слушай, она просто со своим парнем поссорилась. Ого, смотрите, подтяжки с Бэтмэном!

– Стопудово, Петрович мечтал о таких всю жизнь!

– А может быть, – раздался осторожный голос Сони, – лучше позвонить его жене и спросить, какой подарок выбрать? Она, наверное, точно знает.

– Да нет у него жены, – нетерпеливо отмахнулась Маринка. – Смотрите, сейчас ювелирный будет. Как думаете, там есть булавки для галстука дешевле десяти тысяч?

Вика, взглянув на Соню, вдруг странно прищурилась.

– А Горица-то наша – барышня с головой, – загадочно заметила она. – Маринка, вот что бы ты подарила нашему Петровичу, если бы была его женой?

– Новую гитару! Самую дорогую и классную, – не задумываясь, выпалила Маринка и вытянула шею, чтобы получше различить запахи, доносящиеся из модуля брендовой косметики. – А тебя я даже спрашивать не буду. Ты заявишь, что лучший подарок мужу – свидетельство о разводе. Хотя сама мечтаешь нарожать своему парню кучу детей.

– Преувеличивает, как всегда, – Вика закатила глаза. – Ну, давай, Горица, твоя очередь мечтать.

Вместо ответа Соня, озорно улыбнувшись, указала влево, где на витрине громоздились необычные головные уборы.

Когда девушки вернулись в редакцию, Маринка, конечно, и не подумала звонить главному эпидемиологу, а Вика – садиться за хронику. Кто же работает в день рождения начальства? Вместо этого они, хихикая, показали Соне оранжевый вымпел с надписью “Лентяй недели” над столом Лёхи. Но Жигарев сказал, что хорошо смеется тот, кто смеется последним, и отправил хохотушек в ближайший супермаркет.

Вскоре самый широкий из редакционных столов, с обсидианово-черной столешницей, был освобожден от бумажных завалов и заставлен картонными тарелками с нарезанным сыром, колбасой и белым хлебом.

– Маринка, где ваза из топаза? – крикнула Вика, внося мытый виноград.

– На шкафу посмотри, – Маринка высыпала в пластиковое блюдце шоколадные конфеты.

Гоша, оторвавшись от компьютера, молча подставил к шкафу стул и с некоторыми усилиями стащил вниз массивную салатницу из жуткого фиолетового стекла, совсем не похожего на топаз.