Июнь 41-го. Окончательный диагноз
Шрифт:
Концентрация сил и взаимодействие родов войск. Старые как мир, не отменяемые никакими чудесами техники, основополагающие принципы военного дела. Немцы грамотно использовали имевшееся у них «смешное количество плохих танков».
На уровне стратегии немцы проявили свою приверженность идее концентрации сил тем, что из имевшихся у них 156 дивизий для войны с Францией и ее союзниками выставили 136. На огромных пространствах Дании, Польши, Чехословакии, Австрии и собственно Германии было оставлено всего 13 дивизий (еще 7 дивизий вели боевые действия в Норвегии). На оперативном уровне принцип концентрации сил был реализован с той же неуклонной решимостью: в полосе главного удара, на фронте в 130 км от Льежа до Седана, было сосредоточено 7 танковых дивизий из 10 и 5 моторизованных
На таком фронте у французов могла оказаться одна противотанковая батарея, в лучшем случае — дивизион. В момент танковой атаки на позицию противотанкового дивизиона (12–18 орудий, расчеты которых защищены только гимнастеркой) обрушивался шквал огня — да, очень слабых 20-мм пушек, но в количестве двух сотен, а затем пушки и расчеты вдавливали в землю «легкими танками», т. е. 10-тонными стальными махинами… Даже если командир и личный состав дивизиона проявят самоубийственное мужество и высокое воинское мастерство, то они успеют подбить один-два десятка танков (броня-то у танков почти «картонная»), но ни одного шанса остановить танковую дивизию у них нет.
Впрочем, терять десятки дорогостоящих танков вовсе не обязательно. На руках у наступающих есть еще один «козырь» — взаимодействие. Противотанковую артиллерию обороняющихся можно и нужно подавить еще до начала атаки танков. Термин «подавить» имеет в артиллерийском деле вполне конкретное содержание: заставить расчет вражеского орудия прекратить огонь и уйти в укрытие (физическое уничтожение матчасти и личного состава — это уже «сверхзадача»). Атака танков всегда скоротечна — даже еле ползущему по мокрой пашне Pz-II достаточно 5 минут для того, чтобы преодолеть последний километр, отделяющий его от огневой позиции противотанкового дивизиона. Соответственно, подавить артиллерию ПТО противника достаточно на очень короткое время.
Разумеется, прежде чем стрелять, замаскированные вражеские пушки надо обнаружить, а для этого нужна разведка. Данные разведки надо передать артиллеристам — для чего нужна надежно работающая связь. Для организации взаимодействия нужен грамотный и энергичный командир — самая главная «деталь» военной машины. Если все перечисленное имеется в наличии и работает, то танковая дивизия, даже вооруженная слабыми легкими танками, пройдет через оборону пехотного полка противника как нож сквозь масло.
И вот после этого, после прорыва танками первой линии обороны начинается самое главное. Результатом тактического успеха танковой дивизии может быть все или ничего. Именно из документального описания этого «все или ничего» будут состоять следующие главы нашей книги. Могу сразу же огласить ее краткое содержание: летом 41-го года, даже в тех редких, редчайших случаях, когда танковые дивизии и корпуса Красной Армии добивались локального успеха, заканчивалось это «ничем». Ни разу, ни в одной точке фронта развить тактический прорыв в оперативный не удалось. Немцы хладнокровно подтягивали противотанковую и зенитную артиллерию, вызывали авиацию, пускали в ход все «подручные средства» — от тяжелых гаубиц до связок гранат. В конечном счете, через один-два дня наступление потерявших всякое управление советских танковых частей заканчивалось их полным разгромом.
Напротив, почти всегда первый же успех немецких танковых соединений приводил к обрушению всей системы обороны противника. Атакованные войска с головокружительной скоростью превращались в вооруженную толпу, каковая толпа обращалась в бегство. Но убежать от танка, даже самого тихоходного, трудно. Дороги и мосты имеют отнюдь не бесконечную пропускную способность, причем неразбериха и паника эту пропускную способность еще и многократно снижают. И тут у немцев начиналось взаимодействие следующего уровня — в действие вступала авиация. Людские толпы, загромоздившие дороги, сбившиеся в кучу у мостов и переправ,
Именно это произошло в мае — июне 1940 г. во Франции. То же самое, но в многократно увеличенном масштабе произошло в 1941 г. на Восточном (для немцев) фронте. Затем повторилось летом 1942 г. А потом что-то изменилось. Красная Армия перестала разбегаться — и «танковые клинья» вермахта немедленно заклинило. ТТХ немецких танков радикально улучшились, про убогие Pz-I, Pz-II, Pz-38(t) в войсках уже и забыли, на поля сражений выкатились могучие «Тигры» и «Пантеры», но ни одного стремительного танкового броска — подобного тем, что немцы раз за разом проводили в первый год войны, — в 43-м, 44-м годах осуществить не удалось. Да, были эпизоды удачных боев, даже удачных операций, проведенных немецкими танковыми соединениями, но в конечном счете заканчивались они «ничем» — если не считать результатом огромные потери танков.
Общий вывод: наличие большого количества замечательных танков является желательным, но отнюдь не обязательным условием эффективных действий танковых войск. Воюют тем, что есть. Если убогие танки соединить с очень качественным «человеческим фактором», да еще и добавить полную дезорганизацию на стороне противника, то можно добиться огромных оперативных успехов даже с «картонными танками».
Такова теория. Теперь обратимся к практике. Практика боевых действий первых недель советско-германской войны нашла свое отражение в докладах командиров танковых частей и соединений Красной Армии. Докладов этих сохранилось в архивах немало. Читая их, желательно не забывать о том — кто, где и когда их писал. По большей части приведенные ниже документы составлены в первых числах августа 1941 г. Их подписали командиры разгромленных наголову полков, дивизий и мехкорпусов; многие из них писали эти отчеты, выйдя из окружения, потеряв всю матчасть и до 90 % личного состава. Эти люди еще не знали — простят им результаты такого замечательного руководства войсками или «поставят к стенке». Казалось бы, кому как не им рассказывать про могучие, несокрушимые немецкие танки, про многократное численное превосходство врага, про устаревшие и ненадежные собственные танки и так далее — по всему перечню «объективных причин», успешно сочиненному двумя поколениями советских историков. Но командиры 41-го года говорят совсем о другом:
24-я танковая дивизия (10 МК, Северный, затем Северо-Западный фронт)
«Мотомехчасти противника действуют только по дорогам, смело углубляются в тыл и располагаются в основном в населенных пунктах… Таким образом, противник привязан к дорогам, от качества которых зависит скорость его движения… Действия мотомехчастей противника доходят до полного нахальства, при отходе [наших войск] ищет фланги наиболее слабые по составу. При неудаче атаки с ходу немедленно переходит к артиллерийской подготовке, при появлении танков КВ все средства сосредотачивает против них…» [46]
11-й мехкорпус (Западный фронт)
«В первых же атаках наших танков противник понес большие потери в танках и в последующих боях при появлении наших танков уходил за свою обороняющуюся пехоту… Наступление [противника] подготавливает авиация, путем бомбежки и обстрела из пулеметов. После этого ведется артподготовка и обстрел из минометов в течение 2–3 часов, затем двигаются танки в удалении 300–500 метров впереди пехоты. На пересеченном и лесном участке танки не участвуют в атаке. Танки при атаке в глубине обороны не отрываются далеко от пехоты, и только когда обороняющиеся (в оригинале — «оборона») начинают быстрый отход — вклиниваются в отступающих и преследуют их…» [47]