Июнь 41-го. Окончательный диагноз
Шрифт:
Более того, активные наступательные действия предполагались не только в воздухе, но и на земле. В Директивах нар-кома обороны на разработку ПП западным приграничным округам ставилась задача: «При благоприятных условиях всем обороняющимся войскам и резервам армий и округа быть готовыми по указанию Главного Командования к нанесению стремительных ударов для разгрома группировок противника, перенесения боевых действий на его территорию и захвата выгодных рубежей». [112] Таким образом, оборонительная (в теории) операция прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск плавно перерастала в первую фазу основной, наступательной операции.
Разумеется, решение о начале столь «активной обороны» высшее военно-политическое руководство оставляло за собой, любая
Возвращаясь к сравнению операции прикрытия с вооруженной охраной военного городка, мы должны отметить принципиальную разницу в порядке введения в действие ПП (как он понимался в Красной Армии) и Уставом караульной службы. Каждый солдат знает (и ему это неустанно, при всяком выходе на дежурство напоминают), что в случае нападения на охраняемый объект часовой имеет право и обязан самостоятельно принять решение о применении оружия. Лишь после того, как нападение отражено, нападавшие уничтожены или задержаны, можно заняться написанием докладной записки для вышестоящего начальства, которое, в свою очередь, доложит еще выше по инстанции, и так тревожная волна докатится до Москвы. Порядок введения в действие ПП предусматривался в точности противоположный.
В этом нет ни случайности, ни ошибки. Просто надо, наконец, понять и признать, что план прикрытия ни в коей мере не был «планом отражения агрессии» — это план активного вооруженного обеспечения развертывания Красной Армии; такого развертывания, которое начнется раньше развертывания противника и завершится нанесением сокрушительного первого удара по немецким войскам. Если такой вывод еще нуждается в каких-то дополнительных подтверждениях, то они появились в июле 2009 года, после рассекречивания ряда исполнительных документов по плану прикрытия частей 5-й Армии (Киевский округ, в дальнейшем Юго-Западный фронт; опись документов подписал 4 июня 1941 г. заместитель нач-штаба 5-й Армии подполковник Давыдов). [114] Рассекреченные документы представляют собой те самые Приказы № 1, которые лежали в «красных пакетах» в сейфе командира каждой дивизии. Все приказы начинаются стандартной фразой: «Противник угрожает западной границе. Решением Советского правительства и Партии части прикрытия выдвигаются к госгранице». И ни одного слова про начавшуюся нападением противника войну!
Порядок введения плана прикрытия в действие («сверху вниз», по приказу из Москвы, а не в качестве ответной реакции на немецкое вторжение) был важным, но не единственным аспектом, делающим ПП практически бесполезным в ситуации внезапного нападения. Второй заключался в установленном ПП порядке (способе, тактике) решения оборонительной задачи: «Упорной обороной по линии госграницы и рубежу создаваемых укрепленных районов отразить наступление противника и обеспечить отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа». Именно такая фраза, без малейших вариаций, присутствовала в ПП каждого из западных округов.
В данном случае сочетание слов «упорная оборона» — это военный термин, а не прилагательное «упорный» рядом с существительным «оборона». В переводе со специфического военного языка на газетный термин «упорная оборона» означает «Ни шагу назад! Стоять насмерть!». В конкретной ситуации июня 1941 г. это означало: запрет на вывод войск из ловушки Белостокского и Львовского «выступов», безнадежную попытку оборонять границу, «очертание которой очень выгодно противнику и чрезвычайно невыгодно нам». Кстати, в ситуации реального нападения противника понять все это пришлось очень быстро: уже на четвертый день войны, в 15.40 25 июня
Владимирский (накануне войны — зам. начальника оперативного отдела штаба 5-й Армии Киевского ОВО) недо-умевает и возмущается: «Планом прикрытия предусматривался только один вариант развертывания войск армии — на приграничном оборонительном рубеже. Совершенно не учитывалась возможность нападения противника (выделено мной. — М.С. ) до занятия этого рубежа нашими войсками, на этот случай не были предусмотрены и подготовлены запасные рубежи в глубине и возможные варианты развертывания на них войск армии». [143]
Было ли решение «обеспечить развертывание войск упорной обороной по линии госграницы» ошибкой? Нет. Ошибкой (в лучшем случае) является упорное нежелание видеть разницу между ПП и планом отражения агрессии. ПП, будучи частью общего оперативного плана, не мог не быть подчинен решению главных задач. И если главной задачей было наступление на Варшаву, Люблин и Краков, то и основная ударная группировка с неизбежностью сосредотачивалась в приграничной полосе; только там ее и можно (нужно) было прикрывать. В рамках общего наступательного плана Красной Армии другой ПП, предполагающий, например, оборону по восточному берегу Днепра, нельзя придумать даже теоретически.
Последнее по счету и первейшее по важности отличие ПП от плана отражения агрессии — состав группировки прикрытия. Операция прикрытия всегда выполняется лишь частью сил. Это неизбежно — так же, как неизбежно направление в караул лишь малой части личного состава охраняемого военного городка, как неизбежно участие в работе службы «Скорой помощи» лишь малой части имеющихся в городе врачей и медсестер. А теперь от метафор перейдем к конкретным цифрам и картам. (Рис. 7, 8, 9)
На схемах изображена группировка войск приграничных округов в прикрытии, причем не на первый день (М-1) операции прикрытия, а на один из последних (первые эшелоны войск прикрытия завершали сосредоточение в указанных в ПП районах на М-3/М-4, вторые эшелоны сосредотачивались в период с М-3 до М-13). Что же мы видим? Всего в приграничной полосе от Балтийского берега до Бессарабии в первом эшелоне прикрытия (с учетом частей ЗапОВО на восточном берегу р. Бебжа) 40 стрелковых и 3 кавалерийские дивизии [36]. Еще раз подчеркнем, что «так много» их будет только к М-3/М-4. Если же посчитать совсем строго, т. е. без учета т. н. «глубинных дивизий», которых в первый день войны у границы не было, и без учета 7 дивизий на южной кромке «Львовского выступа» (где в первые дни войны немцы наступательных действий не вели), то получается, что в первый бой могли вступить 29 стрелковых и 3 кавалерийские дивизии. Всего 30,5 «расчетных дивизий».
Рис. 7. Дислокация войск по плану прикрытия. Прибалтийский ОВО
Какие задачи можно решить такими силами? В соответствии с п. 105 Полевого устава ПУ-39 стрелковая дивизия может вести упорную оборону на фронте в 8–12 км. При обороне в полосе укрепрайона считалось возможным увеличить ширину фронта вдвое, т. е. до 20–25 км максимум. Фактически же на одну дивизию первого эшелона приходилось 35–40 км границы. Но и эти, «средние по больнице» цифры не отражают весь трагизм ситуации: части прикрытия были растянуты вдоль границы почти равномерной «цепочкой», немцы же наступали, массируя силы в узких полосах прорыва. Так, на 45-км фронте обороны 128-й стрелковой дивизии (южный фланг Северо-Западного фронта) 22 июня границу пересекли 3 танковые и 2 пехотные дивизии вермахта.