Из анналов общества любителей ономастики
Шрифт:
Однако остальные, по всей видимости, были согласны продолжать игру. Во всяком случае, после выступления Мелвина клоунада Чанга, как ни странно, казалась чуть ли не детской забавой.
– И что, в будущем все похожи на вас?
– весело справилась Салли.
– Нет, - отозвался Чанг, повернувшись в ее сторону.
– Мы по-прежнему отличаемся друг от друга размерами, цветом кожи, группой крови. Поймите, мы - вовсе не клоны какого-то одного Чанга. Мы разные, как коровы в стаде. Поинтересуйтесь у ваших фермеров, что они скажут насчет коров? Среди нас вы встретите
– Полагаю, вам захотелось отдохнуть?
– съязвил Чейз.
– Мистер Дэниэлс, вы ведь работаете? Так вот, я тоже на работе, - Чанг похлопал себя по карману.
– Я отправился в прошлое, чтобы собрать миллион истинных фамилий, поскольку ваша эпоха отмечена наибольшим разнообразием исходного материала. Я записал фамилии на микролисты. Вернувшись, я передам их своим современникам, и мы устроим великое переименование. Мы освободимся от психологической чанго-зависимости. Наше общество преобразуется...
– Минутку, - перебил Гарри.
– А почему вы, то бишь Чанги, не сообразили заглянуть в архивы? Это проще, чем путешествовать во времени.
– Или в старые телефонные книги?
– прибавила Салли.
– Впрочем, вы, наверное, телефонами не пользуетесь.
– Или в старые списки подписчиков?
– присовокупил Джим Эбботт, заразившийся, судя по всему, общим настроением.
– Культуры развиваются и гибнут, - ответил Чанг.
– Одни данные погребают под собой другие. Записи теряются, стираются, уничтожаются. Я веду речь о промежутке в четверть миллиона лет. От вашей поры не осталось ничего - ни пирамид, ни Парфенона, ни трудов Платона или Шекспира. Никаких следов, никакой истории. Мне пришлось забраться очень глубоко в прошлое, прежде чем я натолкнулся на такое изобилие имен.
– Очевидно, вы заберете с собой произведения Барда?
– спросил Джим.
– Нет, - покачал головой Чанг.
– Мы ничего не сможем понять. Я заберу имена, только имена.
– Как можно не понять Шекспира?
– Уверяю вас, в моем времени его не поймет никто, за исключением меня самого. Кстати говоря, для того чтобы приноровиться к вашему образу жизни, я прошел длительную подготовку. Благодарю вас за ваше гостеприимство, дамы и господа. И, конечно, в первую очередь леди Хесслфорт, - Чанг отвесил изящный поклон, а затем направился к высокому, от пола до потолка, окну, за которым сгущались сумерки.
Я краем глаза наблюдал за леди Х. Поначалу она откровенно изумилась, потом развеселилась, а под конец как будто испытала сильнейшее потрясение.
– Подождите!
– выдавила она.
– Мое имя вы тоже забираете с собой?
– Может быть, - усмехнулся Чанг.
– Сдается мне, вы там с жиру беситесь, - проговорил Джим.
– Неужели нельзя было просто-напросто придумать новые фамилии? Сочинили бы, сколько нужно, и все.
– Не годится, - возразил Чанг.
– Имя без родословной - ничто.
– Друзья!
– воскликнул я, решив, что представление чересчур затягивается.
– Друзья! Ваша светлость и вы, уважаемые члены нашего Общества! Я восхищен шуткой, которую с нами сыграли. Мы словно перенеслись из августа в апрель или в октябрь [имеются в виду 1 апреля; День всех глупцов, и 31 октября, канун Дня всех святых; в первый день люди по традиции разыгрывают друг друга, а во второй наряжаются в диковинные костюмы, надевают маски и т.п.], словно оказались на маскараде. Но... В действительности никто не может путешествовать во времени и никто, - я предостерегающе поглядел на потупившегося Мелвина, - не появляется на свет ниоткуда. Давайте же посмеемся и закончим наш карнавал. Спасибо, мистер Чанг. Спасибо, мистер Твелвз. Наше следующее заседание, которое состоится через месяц здесь, в "Гранд-отеле", шестнадцатого сентября, почтит своим присутствием мистер Уильям Монктон, автор знаменитого труда "Французские прозвища"...
Чанг распахнул окно, за которым располагалась выложенная каменной плиткой терраса, с которой спускалась на подстриженную лужайку лестница в несколько ступеней. Дальнего конца лужайки видно не было. Чанг пересек террасу, сошел по лестнице, ступил на траву... И исчез!
Разумеется, он всего лишь сорвался с места, как заправский спринтер, и мгновенно очутился за пределами сада, а там миновал игровую площадку... Да, но в таком случае он должен был обладать резвостью гончей, помноженной, вдобавок, на быстроту сокола...
– Черт побери!
– произнесла Салли.
– Он же просто растворился в воздухе! Чтоб мне пусто было! Ой, извините, пожалуйста.
Мы столпились у распахнутого настежь окна.
– Он наверняка где-то там, - сказал Чейз.
– Сожалею, но я никого не вижу, - возразила леди Х.
– Наверное, прячется в кустах, - предположил я.
– Вы же понимаете, что он просто не успел бы до них добежать.
Кто я такой, чтобы спорить с ее светлостью?
– Мистер Чанг...
– проговорила Салли.
– Он сказал правду!
– Он сказал правду!
– повторил хор голосов.
К чести Мелвина, он раньше других оправился от замешательства - может статься, наконец-то осознал, на какое посмешище выставил себя своими рассуждениями.
– Я давно его подозревал, - сообщил Твелвз.
– Между прочим, знаете, почему он удрал? Не нашел, что ответить на мои доводы!
Леди Х. опустилась в ближайшее кресло, посмотрела на заключенные в золотые рамы портреты своих предков и пробормотала:
– Неужели он забрал с собой мое имя?
Мелвин подвинулся к ней и - какая вульгарность!
– похлопал миледи по руке.
– Я уверен, что он так и поступил, ваша светлость. Он забрал все наши имена. Хесслфорт, Твелвз, Брейкспир... А в результате через четверть миллиона лет произойдет очередной спонтанный выброс. Все честь по чести. В будущем появится, - он принялся считать в уме, делить десять миллиардов на миллион, - да, появится десять тысяч Хесслфортов, которые будут разбросаны по всему земному шару. Представляете? В Европе, в Африке, в Азии...