Из архивов тайного суда
Шрифт:
– Мы тебя снова приветствуем, маленький человек, – сказал он мне. – Надеюсь, ты не обижен на нас с предыдущей встречи?
– А то на обиженных воду возят, – вставил Фома воровскую максиму сахалинской каторги.
Вместо ответа я спросил:
– Вокалом увлекаетесь, ваши величества?
– Oui, nous r'ep'etons41, – кивнул Лука. – Как бы это?..
– В духе времени, – подсказал Фома.
– Вы имеете в виду нынешнюю революцию? – спросил я. (Действительно, в эту революцию отчего-то
Лука воскликнул:
– О, да! В такие прекрасные времена!..
– «Прекрасные»? – удивился я. – Никак, ваши величества – революционеры?
– А что, в какой-то мере, – подтвердил Фома. – Можно сказать, сочувствующие. – А Лука добавил:
– Знаете, там у другой революционной песенки есть слова… – И он весьма немелодично пропел:
Вста-а-авай, проклятьем заклейменный,
Ве-е-есь мир голодных и рабов…
Там еще есть слова…
– «Кто был никем, тот станет всем», – подсказал Фома.
– Да, да, – кивнул я, – «Интернационал», гимн революции. Полагаете, это имеет отношение и к вам?
– А как же! – снова воскликнул Лука. – «…Голодных и рабов!», «весь мир», «кто – никем, тот – всем!..» Близится, близится и наше времечко!.. Советую, кстати, не вспоминать старых обид и прибиваться к нам, ей-ей, не прогадаете!
Да, похоже, это впрямь было их время! Со вселенским хаосом, с дымом и гарью, с подступающим голодом!..
– Никак не прогадаете! – повторил Лука. – Куда полезнее, чем за всякими там аспидами гоняться. (И все-то они знали!) Давайте, давайте! Ыш абарак бузык!..
– Нет, увольте, господа, – отказался я.
– И напрасно, совершенно напрасно!.. – сказал Фома. – Только позвольте вас поправить: не «господа», а «товарищи», или на худой конец «граждане».
– Ну да, в духе времени, – догадался я.
– Exactly!42 – изрек Лука. Затем, чуть подумав, взгрустнул вдруг: – Только опасаюсь, как бы граф Полусахалинский не подбросил подлянку…
– Вы о премьере Витте?
– О ком же еще! Тут приходят от наших людей тревожные слухи из дворца…
– М-да, – подтвердил Фома, – слухи из Зимнего как-то не радуют…
Тут уж я изволил ему не поверить – едва ли и в сам Зимний дворец могли каким-то образом пролезть их уродцы43, – однако лишь спросил:
– И что за слухи?
Лука вздохнул:
– Да вот… Этот самый Полусахалинский то и дело его величество, брата нашего, подбивает…
– Ну да, – подхватил Фома, – чтоб дал свободы всяческие, конституцию, the parlament, як у британців, cholere im na ich wyspe!44, – и тогда что?
– И – что?
– А то, что тогда la fine della rivoluzione45! Ву компрене?
– Это, понимаете ли, их требование, революцьёнэров: чтоб конституция да парламент. Чт'o если наш брат Николай на такое безумство таки пойдет? Тогда они смирятся, тогда, почитай, всё…
Дальше «граждане монархи» переговаривались хотя и по-русски, но о вещах, от меня весьма далеких, Должен вообще признаться, что я был довольно слаб в вопросе о нынешнем политическом многообразии.
– Меньшевики, может, и смирятся, – сказал Лука, – а анархо-синдикалисты?!
– Гм… эти?.. Эти – нет, эти – черта-с два…
– Большевики еще имеются.
– Мда, эти за r'evolution `a l'infini46. Там у них який-то Ульянов в Швейцарии. Наши ребята!.
– Наши-то – наши, но то-то и оно, что – в Швейцарии, а тут, у нас, ихних – с гулькин нос!..
– Небось гр`oшей нет, оттого и – с гулькин нос. Подбросить им, что ли?
– Ну-ну, не больно-то!.. Ишь еще – «подбросить»!…Да они, увидишь, и сами себе подбросят, банк там какой-нибудь грабанут47, или еще чего – ребятки-то не промах.
– А эсеры как?
– Гм, эсеры?.. Насчет эсеров дело темное… Тоже, кажись, как и эсдеки, в расколе.
– У все-то раскол!
– А ты думал! Революция!..
Наконец Фома обратился ко мне:
– А ты знай, служилый. Даже коль сейчас не выгорит – все равно лет через десять, много пятнадцать, все равно придет наше времечко! Так что давай все же, служилый, прибивайся к нам!.. Не сейчас – так тогда. Когда снова настанет.
«Черта-с два, господа упыри!» – подумал я, имея в виду и это их предложение, и обещание, что-де когда-либо еще настанет их время.48
Фома покачал головой:
– Не трать слова, брат, этот служилый, сам видишь, непрошибаемый.
– Et stupide comme un enfant49, – вздохнул Лука. – Ничего, когда-нибудь сам поймет, да будет поздно. – И неожиданно предложил: – Может, все же по старой памяти – какую-нибудь помощь? Я – касательного этого самого Аспида…
Старая память подсказывала, что дорого мне может стоить их доброта, Фома, однако, к моей полной неожиданности, вставил:
– Wir geloben50, совершенно… – И добавил, насиля себя: – Совершенно даром.
Да неужто же?!
– Вы что ж, теперь социалисты, товарищи монархи? – не удержался я. – Ах, да! в духе времени!..
– Ну… в какой-то мере… – отозвался Лука. – Да и к тому же…
А Фома продолжил:
– К тому же, крыса он поганая, этот ваш Аспид! Вон сколько за свой разбой хапнул, с нами и не подумал поделиться. В то время, как наши бедные подданные…