Из архивов тайного суда
Шрифт:
…На станциях, где задержаны составы, властью наделяются назначенные ВСЖ «комитеты». Некоторые состоят из более или менее миролюбивых т. н. «меньшевиков»; в правление иных входят куда более опасные, хотя и менее известные, т. н. «большевики», а в некоторых заседают отпетые убийцы из числа анархистов и т. н. «эсеров», кои порой оказываются пострашнее, чем бессарабские банды Котовского…
* * *
Над Империей мрак без просвета.
Живы ль мы? иль погибли уже?..
Лишь три литеры вместо ответа:
ВСЖ… ВСЖ… ВСЖ…
* * *
…Лев напал на меня спящего. Он еще не вонзил в меня свои страшные клыки, но уже в предвкушении пиршества рычал во всю мощь…
Я стряхнул с себя ночной кошмар но львиный рык от этого никуда не делся, его звук даже продолжал нарастать. Лишь в следующий миг я понял, что это их высокопревосходительство изволят «почивать как младенец».
Воспользовавшись рекомендацией бедной Ироиды Васильевны, я тихонько свистнул, но это не возымело никакого результата. Я свистнул уже гораздо громче, но сие привело к эффекту прямо противоположному: рык усилился настолько, что заглушил даже звук движения поезда. Да, похоже, мне предстояла бессонная ночь…
К моей радости, в следующий миг зазвонил стоявший на тумбочке телефонный аппарат: была маломальская надежда, что хоть это разбудит генерала. Увы, хоть я дал аппарату дать звонков десять, к желаемому результату это снова же не привело.
Наконец я снял трубку.
Телефонировал начальник поезда:
– Господин Конышев?
– Слушаю…
– Тут на станции пришли две телеграммы-молнии, одна для вас, из Москвы, другая – для их высокопревосходительства, из Одессы.
– Зачитайте.
– Гм… Никак невозможно-с. Та, что из Одессы, – с пометкой: «Вручить лично. Секретно».
– Но их высокопревосходительство почивают.
– Да, да, я слышу…
Еще бы! От генеральского рыка телефонный аппарат сотрясался на тумбочке.
После некоторых раздумий начальник поезда решился:
– Зная вас лично как адъютанта его высокопревосходительства, могу вручить обе телеграммы вам лично.
– А зачитать?
– Никак не могу-с.
– Так знаете ж меня.
– Увы, лик через телефонный аппарат не передается; что если это и не вы? А тут: «Секретно, лично»…
– Хорошо, скоро у вас буду.
– Сейчас пришлю кондуктора, чтобы провел вас через вагоны.
– Не надо, – сказал я, – у меня имеется свой универсальный ключ.
С этими словами я положил трубку, наскоро оделся, тихо вышел из спальни, так же бесшумно проследовал через кабинет и через столовую, где на кушетке спала Юлия Николаевна; снова же не произведя никакого звука, открыл замок своей отмычкой, а, выйдя, запер дверь за собой.
В отсеке для прислуги и прочих было темно и все две двери закрыты. Вот так же бесшумно, как я, запросто мог и Аспид проникнуть в генеральские покои. Подумав об этом, я включил электрический свет, распахнул сразу две двери и скомандовал:
– Подъем!..
Солдаты сразу повскакали с мест и выстроились в одних подштанниках:
– Так точно, ваш-высок-благородь!..
Офицеры же Охранки, повели себя отнюдь не по-военному – прежде, чем скинуть ноги на пол, долго протирали глаза, что-то бурчали себе под нос.
«Толстовец», лежавший на верхней полке, тоже хотел было с нее слезть, но я сказал:
– К вам, господин Балуев, это не относится, можете спать. Вы же, господа военные, должны неусыпно быть на посту, всегда при оружии в руках. Любого постороннего немедля задерживать до моего возвращения.
– Так точно, ваш-высок-благородь!
Солдат`yшки – бравы ребят`yшки похватали винтовки и взвели затворы. Офицеры, блондин и брюнет, оставались сидеть, но тоже взяли в руки свои наганы и взвели курки. На этих я, однако, рассчитывал куда меньше, поскольку глаза у обоих были соловые, и из их каюты изрядно несло сивухой.
Я уже было отпирал дверь в тамбур универсальным железнодорожным ключом, также у меня имевшимся, но тут меня настиг толстовец Балуев, все-таки вскочивший и дошлепавший до меня босиком, в одном дезабилье, и зашептал:
– Позвольте, господин штабс-капитан…
– В чем дело, господин Балуев?
– Гм… Великая просьба… Не могли бы вы переселить меня в другую каюту?
– Что, соседи обижают? – спросил я.
– Да не то чтобы… но… водку изволили пить до самой ночи…
– Что ж, – ответил я, – водку пьянствовать – не слишком с их стороны достохвально, однако воспретить я им никак не могу, мы сними – по разным ведомствам.
– Да водка бы – ладно еще; так они ж ее копченой колбасой закусывали…
– Колбасой – это вполне обычное дело, – ответствовал я, пряча злорадство в голосе (признаться, не люблю всякого рода святош). – Они, очевидно, не толстовцы; не морковкой же им водку закусывать.
– Но вся каюта, пардон, провоняла их колбасой, а у меня, знаете ли, на это мясное амбре…
– Вы же знаете, других мест в вагоне нет.
– А не могли бы вы меня – туда?.. – он кивнул в сторону генеральских покоев. – Я бы – хоть в кресле, хоть на стуле…
Ну, уж тут бы я при сложившихся обстоятельствах отказал, наверно, даже самому графу Толстому.
– Сие решительно никак невозможно, – сколь сумел твердо сказал я. – Придется вам потерпеть, господин Балуев, в стране вон революция.
– Да, да, понимаю… – печально вздохнул он, прошлепал обратно и, кряхтя, взобрался на свою полку.
И тут лишь я вспомнил, кто путешествует в соседнем вагоне… Нет, господа, увольте!..
Я поспешно вновь запер дверь, вошел в ватерклозет для прислуги, там открыл окно и перебрался из него на крышу вагона…
7-я глава