Из духовных стихов, Аверинцев Сергей Сергеевич

Из духовных стихов

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

* * *

Неотразимым острием меча,Отточенного для последней битвы,Да будет слово краткое молитвыИ ясным знаком — тихая свеча.Да будут взоры к ней устремленыВ тот недалекий, строгий час возмездья,Когда померкнут в небесах созвездьяИ свет уйдет из солнца и луны.

Стих об уверении Фомы

Глубину Твоих ран открой мне,покажи пронзенные руки —сквозные раны ладоней,просветы любви и боли.Я поверю до пролития крови,но Ты утверди мою слабость:блаженны, кто верует, не видев,но меня Ты должен приготовить.Дай коснуться отверстого Сердца,дай осязать Твою тайну,открой муку Твоего Сердца,сердце Твоего Сердца.Ты был мертв и вот жив вовеки,в руке Твоей ключи ада и смерти;блаженны, кто верует, не видев,но я ни с кем не поменяюсь.Что я видел, то видел,и что осязал, то знаю:копье проходит до Сердцаи отверзает Сердце.Кровь за кровь и тело за тело,и мы будем пить от чаши;блаженны свидетели правды,но меня Ты должен приготовить.В чуждой земле Индийской,которой отцы мои не знали,в чуждой земле Индийской,далеко от родимого дома,в чуждой земле Индийскойкопье войдет в мое тело,копье пройдет мое тело,копье растерзает мне сердце.Ты назвал нас Твоими друзьями,и

мы будем пить от чаши,и путь мой на восход солнца,к чуждой земле Индийской,—и все, что смогу я припомнитьв немощи последней муки:сквозные — раны — ладонейи бессмертно — пронзенное — его навеки.

* * *

Он сказал им: довольно.

Лука. 22:38

Что нам делать, Раввуни, что нам делать?Пять тысяч взалкавших в пустыне —а у нас только две рыбы,а у нас только пять хлебов?Но Ты говоришь: довольно —Что нам делать в час посещенья,где престол для Тебя, где пурпур?Только ослица с осленкомда отроки, поющие славу.Но Ты говоришь: довольно —Иерей, Иерей наш великий,где же храм, где злато и ладан?У нас только горница готоваи хлеб на столе, и чаша.Но Ты говоришь: довольно —Что нам делать, Раввуни, что нам делать?На Тебя выходят с мечами,а у нас два меча, не боле,и поспешное Петрово рвенье.Но Ты говоришь: довольно —А у нас — маета, и морок,и порывы, никнущие втуне,и сознанье вины неключимой,и лица, что стыд занавесил,и немощь без меры, без предела.Вот что мы приносим, и дарим,и в Твои полагаем руки.Но Ты говоришь: довольно —

Стих о святой Варваре

Диоскор говорит к Варваре,к дочери обращает слово:— Варвара, дочь моя, Варвара,я велю рабам выстроить башню.У самого берега морябашню для твоего девства.Рабы мои выстроят башнюпо мысли своего господина.Два окна они в башне устроят,одно — на сушу и одно — на море:одно — во славу богов суши,одно — во славу богов моря.Таков приказ господина,смерть — кара за ослушанье.— Диоскор, Диоскор, отец мой,что увижу я в окна башни?— В окно ты увидишь сушу,в другое увидишь море.Косны устои суши,буйны пучины моря.Род приходит, и род проходит,но земля и море — вовеки;что было, то и будет вечно,и нет нового под солнцем.— Диоскор, Диоскор, отец мой,что увижу я в окна башни?— Большие звери терзают малыхна суше и в пучине моря;кривого прямым не сделать,и человек — злее зверя.Сердца людей — жесткие камни,и слава Кесаря — над миром.Рука его легла на сушу,другая рука — на море.— Диоскор, Диоскор, отец мой,что услышу я в окна башни?— Услышишь, как поют на свадьбеуслышишь, как воют над гробом.Богатый и бодрый пляшет,убогий и хворый плачет.Голос сильного — грозен,голос слабого — робок.Голос Кесаря — над миром,и никто ему не прекословит. —Диоскор уехал из дома,в доме — дочь его Варвара.Рабы отца моего Диоскора,примите от меня ласку.Я накормлю вас досытаи сама послужу вам на пире,я сама вам ноги омоюи вынесу отборные яства;после отпущу вас на волюна четыре стороны света.Только сотворите мне милость,три окна мне устройте в башне,во имя Отца и Сынаи Господа Святого Духа. —Диоскор в дом свой вернулсяи на третье окно дивится:— Варвара, дочь моя, Варвара,что в третье окно ты видишь?— Я вижу в рубище славуи свет — в темнице непроглядной.Рабы ликуют в оковах,и дитя смеется под розгой.До крови, до кости, до боли,до конца и без конца — радость.И земля, и море проходит,но любовь пребывает вовеки.— Варвара, дочь моя, Варвара,что в третье окно ты видишь?— Я вижу лицо Другаза сквозными просветами ставней:на челе Его — кровавые росы,и в кудрях Его — влага ночи.Голова Его клонится тяжко,и нет ей на земле покоя.Я отворила Ему сердце,я вкусила от ломимого хлеба.— Варвара, дочь моя, Варвара,что в третье окно ты слышишь?— Я слышу, как поет девав руках мучителей, в темнице:отнята ее земная надежда,и Жених ее с нею навеки.И никто не научится песни,что поют перед престолом Агнца;кто однажды ее услышал,пойдет за нею навеки.— Варвара, дочь моя, Варвара,меч мой творит Кесаря волю.Моею отцовскою рукоюсотворю я Кесаря волю.— Да будет воля Отца и Сынаи Господа Святого Духа!

БЛАГОВЕЩЕНИЕ

Вода, отстаиваясь, отдаетосадок дну, и глубина яснеет.Меж голых, дочиста отмытых стен,где глинян пол и низок свод; в затворемеж четырех углов, где отстояласьтакая тишина, что каждой вещивозвращена существенность: где каменьвоистину есть камень, в очагеогонь — воистину огонь, в бадьевода — воистину вода, и в нейесть память бездны, осененной Духом, —а больше взгляд не сыщет ничего, —меж голых стен, меж четырех угловстоит недвижно на молитве Дева.Отказ всему, что — плоть и кровь; пределтеченью помыслов. Должны умолкнутьземные чувства. Видеть и внимать,вкушать, и обонять, и осязатьединое, в изменчивости днейнеизменяемое: верность Бога.Стоит недвижно Дева, покрываломпоникнувшее утаив лицо,сокрыв от мира — взор, и мир — от взора;вся сила жизни собрана в уме,и собран целый ум в едином словемолитвы.Как бы страшно стало нам,когда бы прикоснулись мы к такойсосредоточенности, ни на мигне позволяющей уму развлечься.Нам показалось бы, что этот светесть смерть. Кто видел Бога, тот умрет, —закон для персти.Праотец людей,вкусив и яд греха, и стыд греха,еще в Раю искал укрыть себя,поставить Рай между собой и Богом,творенье Бога превратив в оплотпротиву Бога, извращая смыслподаренного чувствам: видеть все —предлог, чтобы не видеть, слышать все —предлог, чтобы не слышать; и рассудоксменяет помысл помыслом, страшасьостановиться.Всуе мудрецыоб адамантовых учили гранях,о стенах из огня, о кривизнепространства: тот незнаемый предел,что отделяет ум земной от Бога,есть наше невнимание. Когда бнам захотеть всей волею — тотчасоткрылось бы, как близок Бог. Едвадостанет места преклонить колена.Но кто же стерпит, вопрошал пророк,пылание огня? Кто стерпит жарсосредоточенности? Неповинный,сказал пророк. Но и сама невинностьс усилием на эту крутизнуподъемлется.Внимание к тому,что плоти недоступно, есть для плотиподобье смерти. Мысль пригвождена,и распят ум земной; и это — крествнимания. Вся жизнь заключенав единой точке словно в жгучей искре,все в сердце собрано, и жизнь к немуотхлынула. От побелевших пальцев,от целого телесного составажизнь отошла — и перешла в молитву.Колодезь Божий. Сдержана струя,и воды отстоялись. Чистотаначальная: до дна прозрачна глубь.И совершилось то, что совершилось:меж голых стен, меж четырех угловявился, затворенную без звукаминуя дверь и словно проступивв пространстве нашем из иных глубин,непредставимых, волей дав себяувидеть, — тот, чье имя: Божья сила.Кто изъяснял пророку счет временна бреге Тигра, в огненном явясьподобии. Кто к старцу говорил,у жертвенника стоя. Божья сила.Он видим был — в пространстве, но пространствудавая меру, как отвес и ось,неся в себе самом уставы те,что движут звездами. Он видим былмеж голых стен, меж четырех углов,как бы живой кристалл иль столп огня.И слово власти было на устах,неотвратимое. И власть былав движенье рук, запечатлевшем слово.Он говорил. Он обращался к Ней.Учтивость неба: он Ее назвалпо имени. Он окликал Еетем именем земным, которым матьЕе звала, лелея в колыбели:Мария! Так, как мы Ее зовемв молитвах: Благодатная Мария!Но странен слуху был той речи звук:не лепет губ, и языка, и неба,в котором столько влажности, не выдохиз глуби легких, кровяным тепломсогретых, и не шум из недр гортани, —но так, как будто свет заговорил;звучание без плоти и без крови,легчайшее, каким звезда звездумогла б окликнуть: «Радуйся, Мария!»Звучала речь, как бы поющий свет:«О, Благодатная — Господь с Тобою —между женами Ты благословенна.»Учтивость неба? Ум, осиль: Того,Кто создал небеса. Коль эта вестьправдива, через Вестника Творецприветствует творение. Ужельвернулось время на заре временнеоскверненной: миг, когда судилСоздатель о земле Своей: «Доброзело», — и ликовали звезды? Где жпроклятие земле? Где, дочерь Евы?И все легло на острие меча.О, лезвие, что пронизало разум досердцевины. Ты, что призвана:как знать, что это не соблазн? Как знать,что это не зиянье древней бездныбезумит мысль? Что это не глумленьеиз-за пределов мира, из-за гранипоследнего запрета?Сколько девязыческих, в чьем девстве — пустотабезлюбия, на горделивых башняхзаждались гостя звездного, чтоб онсогрел их холод, женскую смесивс огнем небесным кровь; из века в вексидели по затворам Вавилонаслужанки злого таинства, невестынебытия; и молвилась молвао высотах Ермонских, где сходилидля странных браков к дочерям людейво славе неземные женихи,премудрые, — и покарал потопих древний грех.Но здесь — иная Дева,в чьей чистоте — вся ревность всех пророковИзраиля, вся ярость Илии,расторгнувшая сеть Астарты; Дева,возросшая под заповедью той,что верному велит: не приниматьязыческого бреда о Невестепревознесенной. Разве не навекотсечено запретное?Но Вестникуже заговорил опять, и речьего была прозрачна, словно граньмежду камней твердейшего, и такучительно ясна, чтобы воззватьиз оторопи ум, смиряя дрожь:«Не бойся, Мариам; Ты не должнастрашиться, ибо милость великаТебе от Бога».О, не лесть: ни словао славе звездной: все о Боге, толькоо Боге. Испытуется душа:воистину ли веруешь, что Богесть Милостивый? — и дает ответ:воистину! До самой глубины:воистину! Из сердцевины сердца:воистину! Как бы младенца плач,стихает смута мыслей, и покойнисходит. Тот, кто в Боге утвержден,да не подвижется. О, милость, милость,как ты тверда.И вновь слова звучати ум внимает:«Ты зачнешь во чреве,И Сын родится от Тебя, и дашьЕму Ты имя: Иисус — Господьспасает».Имя силы, что во дниНавиновы гремело. Солнце, станьнад Гаваоном и луна — над доломАиалон!«И будет Он велик,и назовут Его правдиво СыномВсевышнего; и даст Ему Господьпрестол Давида, пращура Его,и воцарится Он над всем народомизбрания, и царствию Егоконца не будет».Нет, о, нет концаотверстой глуби света. Солнце правды,от века чаянное, восстаетвозрадовать народы; на возвратобращена река времен, и царствовосстановлено во славе, как во дниначальные. О, слава, слава — златобез примеси, без порчи: наконец,о, наконец Господь в Своем дому —хозяин, и сбываются словаобетований. Он приходит — Тот,чье имя чудно: Отрок, Отрасль — тонкийросток процветший, царственный побегот корня благородного; о Компорой в загадках, а порой с нежданнымдерзанием от века весть неслисжигаемые вестью; Тот, пред Кемв великом страхе лица сокрываютШестикрылатые —Но в тишиненеимоверной ясно слышен голосОтроковицы — ломкий звук землинад бездной неземного; и словатекут — студеный и прозрачный токтрезвейшей влаги: Внятен в тишине,меж: голых стен, меж четырех угловвопрос:«Как это будет, если Яне знаю мужа?»— Голос человекапред крутизной всего, что с человекомтак несоизмеримо. О, зарокстыдливости: блюдут ли небеса,что человек блюдет? Не пощадит —иль пощадит Незримый волю Девыи выбор Девы? О, святой затворобета, в тесноте телесной жизнихранимого; о, как он устоитперед безмерностию, что границне знает? Наставляемой мольбао наставлении: «как это будет?» —Дверь мороку закрыта. То, что Божье,откроет только Бог. На все судилОн времена: «Мои пути — не вашипути». Господне слово твердо. Тайнугадания не разрешат. Не тем,кто испытует Божий мрак, себяобманывая сами, свой ответбезмолвию подсказывая, бездненашептывая, — тем, кто об ответевсей слезной болью молит, всей своейнеразделенной волей, подаетсяответ.И Вестник говорит, и вновьвнимает Наставляемая, умк молчанию понудив:«Дух Святой —тот Огнь живой, что на заре временвитал над бездной, из небытиятварь воззывая, возгревая водглубь девственную, — снидет на Тебя;и примет в сень Свою Тебя, укрывкак бы покровом Скинии, крылаШехины простирая над Тобой,неотлучима от Тебя, как Столпсвятой — в ночи, во дни — неотлучимбыл от Израиля, как слава та,что осияла новозданный Храми соприсущной стала, раз одинв покой войдя, — так осенит ТебяВсевышнего всезиждущая сила».О, сила. Тот, чье имя — Божья сила,учил о Силе, что для всякой силыдает исток. Господень ли глаголбез силы будет? Сила ль изнеможетперед немыслимым, как наша мысльизнемогает?Длилось, длилось словоучительное Вестника — и вотчто чудно было:ангельская речь —как бы не речь, а луч, как бы звезда,глаголющая — что же возвещалаона теперь? Какой брала примердля проповеди? Чудо — о, но чудожитейское; для слуха Девы — вестьсемейная, как искони ведетсямежду людьми, в стесненной теплотеплотского, родового бытия,где жены в участи замужней ждутрождения дитяти, где неплоднымлишь слезы уготованы. И Девасемейной вести в ангельских устахвнимала — делу силы Божьей.«ВотЕлисавета, сродница Твоя,бесплодной нарицаемая, сынав преклонных летах зачала; и месяцуже шестой ее надеждам».Знактак близок для Внимающей, да будетЕй легче видеть: как для Бога всевозможно — и другое: как примерасмирение — той старицы стыдливотаимая, в укроме тишинылелеемая радость — гонит прочьвсе призраки, все тени, все подобьясоблазна древнего. Недоуменьеушло, и твердо стало сердце, словноГосподней силой огражденный град.И совершилось то, что совершилось:как бы свидетель правомочный, Вестниквнимал, внимали небеса небес,внимала преисподняя, когдаслова сумела выговорить Деваединственные, что звучат, вовекине умолкая, через тьму временглухонемую:«Се, Раба Господня;да будет Мне по слову Твоему».И Ангел от Марии отошел.