Из глубин

Мельников Руслан Викторович

– Ты не остался там, внизу? – Стас смотрел на призрака, который сейчас вовсе не казался таковым.

– Мне там делать нечего, – пожал плечами Илья. – Да и места для меня там не нашлось бы.

– Потому что ты умер здесь?

– Не в этом дело. – Колдун поморщился. – Там вообще не хватает места. Может, поэтому на поверхности и расплодилось столько мутантов. Грешным душам нужно какое-нибудь пристанище.

Недолгая пауза, которую Стас не стал прерывать.

– Наверное, для исковерканных душ идеально подходят исковерканные тела.

А звери в людском обличье после смерти становятся просто нелюдями. Любопытная теория реинкарнации, как считаешь? – Колдун вяло улыбнулся.

Стас никак не считал.

– Внизу был ад? – спросил он.

– А ты сам что думаешь?

Действительно, дурацкий и неуместный вопрос.

– Но как такое могло случиться?

– Какое такое?

– Издеваешься? – с упреком сказал Стас. – Мы чуть не провалились в преисподнюю!

– Вообще-то не совсем так, – голова Ильи качнулась вправо-влево. – Это преисподняя чуть не дотянулась до вас.

«“До нас” он не сказал, – отметил про себя Стас, – сказал “до вас”».

– В каком смысле «чуть не дотянулась»? Я думал, в ад приходят грешники, а не ад идет к ним.

– Ну, так было раньше. – Колдун снова улыбнулся – слабо, неубедительно и печально. Совсем не так, как улыбался при жизни. – Раньше ад был ниже. Причем ниже настолько, что ваше титановое корыто («Опять “ваше”», – сделал еще одну мысленную пометку Стас) никогда бы до него не докопалось. Но сейчас все изменилось.

– Что все?

– После того, что мы сотворили с нашим миром…

Ага, а теперь – «мы», теперь – «с нашим».

– В общем, слишком много грешников разом отправилось в ад. А что происходит, когда мощный напор давит на плотину? Правильно, плотину прорывает. – Колдун вздохнул и продолжил: – Адские глубины не такие уж и бездонные. А человеческий грех постоянно растет и приумножается. Не всех грешников можно упрятать под землей. Ад трещит по швам, Станислав. Да ты и сам видел одну из таких трещин.

Стас вспомнил пышущий жаром красный провал, над которым прошла субтеррина. Вот, значит, что это было.

– Даже огненная геенна не способна поглотить и переварить всех. В нижнем мире стало слишком тесно. Все, что копилось в нем тысячелетия, уже не помещается там и лезет наружу, как перебродившая брага. Мертвецы, их стражи, их пламя… Уровень ада поднимается, как уровень воды при наводнении. Когда-нибудь весь мир потонет в преисподней.

М-да, печальные перспективы.

– Там, внизу… – Стас запнулся. – Мы пробивались через… – Запнулся снова. – Не знаю. Такое непонятное, аморфное. Мне показалось, это были спрессованные души.

– Ты это хорошо почувствовал, – одобрительно кивнул Колдун. – Правильно почувствовал. Даже в аду есть шлак, который выдавливается наверх в первую очередь. Никчемная пена никчемных душонок.

– И за нами гнались… Кто-то… – Стас наморщился вспоминая. – Какие-то старухи со змеями на головах и факелами в руках.

– Вероятно, эринии.

– Кто? – удивился Стас.

– Богини злобы и мести. Они злились и мстили. Вы влезли на их территорию.

– Еще была собака. Огромная. Или собаки какие-то. Или волк. Или волки. Кто это?

Колдун пожал плечами:

– Точно не знаю, но какая разница? Цербер или Анубис, псы Аннуна или волки Корочуна, четырехглазые собаки Ямы или демоны-аралезы, псоглавцы-кинокефалы, вервольфы или волкоподобные слуги Ферсу.

Стас уставился на Колдуна. О чем это он? О ком?

– Ну, или просто мутанты, – закончил тот.

– Просто мутанты?

Колдун качнул головой и бубном:

– После того, что случилось на поверхности, мутации происходят даже в преисподней.

– Ты так много знаешь, – пробормотал Стас.

И знания эти были явно не из области психологии.

– Много, – согласился Илья. – Настоящее познание начинается после смерти. Только не всегда оно приносит радость. Верно говорят, что во многих знаниях – многие печали.

Стас невесело усмехнулся:

– А мне вот и сейчас радоваться не с чего.

Колдун понимающе кивнул:

– Никак не можешь стать здесь своим парнем? Или уже не очень хочется?

«Не можешь?» «Не хочется?» Каков будет правильный ответ? Стас тряхнул головой:

– Пока я не был нужен, на меня смотрели, как на пустое место. Теперь, когда без меня нельзя обойтись, меня выставляют за дверь и о чем-то шушукаются за моей спиной. Это справедливо?

– Это обычно. На самом деле быть лишним и быть незаменимым – это почти одно и то же. От лишних нет пользы, от незаменимых есть зависимость. А люди не любят бесполезных так же, как и тех, от кого зависят во всем. Первых не воспринимают всерьез, вторых опасаются. Поэтому и те, и другие обречены держаться особняком.

Тебя сейчас сторонятся потому, что ты видишь и слышишь больше других и больше других знаешь. И это понятно. Твои видения внушают страх окружающим, твои знания их тревожат. Никто ведь не может повлиять на то, как ты используешь свои возможности и своё знание.

Стас слушал и молчал.

– Ты хотел перейти из сектора «Г» в сектор «А», но в своем стремлении перескочил «ашный» уровень и ушел дальше, а назад уже не вернуться. Поэтому просто будь тем, кем являешься.

– Быть, кем являешься, и теряться в догадках о том, что говорят обо мне другие?

Колдун задумчиво погладил бубен колотушкой:

– Тебя это так сильно беспокоит?

– Не знаю. Беспокоит вряд ли. Мне просто неприятно, что от меня запираются, как от какого-то ожившего мертвеца… Извини, Колдун. Не принимай на свой счет.

– Ничего. – Илья скупо улыбнулся и сразу посерьезнел. – Но вообще-то я полагал, что ты будешь умнее, Станислав. Да и о полковнике я был лучшего мнения.

– Не понял.

– Разве закрытые двери мешают тебе видеть? Разве для того, чтобы слышать, тебе обязательно нужна включенная внутренняя связь?