Из истории культуры древней Руси
Шрифт:
Радзивиловская рукопись, украшенная 618 цветными миниатюрами, является копией свода 1206 г., сделанной в конце XV в. О месте, где производилось копирование, исследователи спорят (Смоленск? Новгород? Москва?). В копировании рисунков принимало участие несколько мастеров [251] .
Лицевой характер копируемого свода начала XIII в. предложен А.А. Шахматовым [252] и подтвержден последующими исследователями. О.И. Подобедова предполагает, что в руках копиистов XV в. было две лицевых рукописи, разнящихся характером миниатюр [253] . Тот же материал, на который опиралась исследовательница, может привести и к другим выводам (см. ниже).
251
Артамонов М.И. Миниатюры Кенигсберского списка летописи. — В кн.: Изв. Академии истории материальной культуры, т. X, вып. 1, Л., 1931; Подобедова О.И. Миниатюры русских исторических рукописей. К истории русского лицевого летописания. М., 1965. См. также соответствующие
252
Шахматов А.А. Исследование о Радзивиловской или Кенигсбергской, летописи. — В кн.: Радзивиловская или Кенигсбергская летопись. II. Статьи о тексте и миниатюрах рукописи. Спб., изд. ОЛДП, CXVIII, 1902.
253
Подобедова О.И. Миниатюры…, с. 80–86.
Д.В. Айналов предположил, что при создании миниатюр были использованы лицевые жития русских святых: Ольги, Владимира, Бориса и Глеба [254] . А.В. Арциховский убедительно доказал, что изображения многих реалий в миниатюрах точно соответствуют археологическим материалам X–XII вв. [255] В рецензиях на работу Арциховского была выражена надежда, что благодаря появлению нового датированного материала удастся выявить лицевые источники радзивиловских миниатюр: «Не исключено, что при дальнейшем исследовании мы подойдем к вопросу о каких-то южных переяславских или киевских лицевых текстах, оказавшихся в руках мастеров Юрьева свода» [256] . В другой рецензии было высказано такое положение: «Интересно было бы расчленить Радзивиловскую летопись на отдельные части, выявив, по возможности, оригиналы каждой части. Некоторые детали совершенно четко укладываются в определенные отрезки летописи: особая форма стягов, языческие символы (птицы) встречаются только в первой части… символические пририсовки на полях — только там, где кончается „Повесть временных лет“» [257] . В ином месте: «Рассматривая всю совокупность радзивиловских миниатюр, мы видим такую же пеструю мозаику, как и при анализе текста. Если нет единой тенденции для всего свода, то есть полтора-два десятка локальных тенденций, связанных с прославлением или охулением того или иного князя. Важно отметить, что почти во всех случаях границы отдельных компонентов летописной мозаики, проводимые по данным миниатюр, совпадают с текстологическими изысканиями Шахматова и его исследователей… Когда речь идет об иллюстрации исторического текста, то важно уловить тенденцию иллюстратора. Она может сказаться в отборе тех событий, которые подлежат изображению, но может проявиться и в умолчании о том, что не нравится иллюстратору; свое отношение к событиям и лицам художник может выразить и количеством рисунков, и манерой изображения. Одним словом, лицевая рукопись напоминает текст, подчеркнутый редакторской рукой — одно в нем выпукло выделено и навязано читателю, а другое упрятано в тень. При учете всех признаков выясняется, что лицевой — свод 1212 г. опирался на целый ряд лицевых летописей XI и XII вв.» [258]
254
Айналов Д.В. Очерки и заметки по истории древнерусского искусства. — В кн.: Изв. ОРЯС, т. XIII, кн. 2, Спб., 1909.
255
Арциховский А.В. Миниатюры Кенигсбергской летописи. — В кн.: Изв. Академии истории материальной культуры, т. XIV, вып. 2, Л., 1932; он же. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М., 1944.
256
Воронин Н.Н. Рецензия на книгу А.В. Арциховского «Древнерусские миниатюры как исторический источник». — Вести. Академии наук, 1945, № 9, с. 112.
257
Рыбаков Б.А. Окна в исчезнувший мир. По поводу книги А.В. Арциховского «Древнерусские миниатюры как исторический источник». — Докл. и сообщ. ист. ф-та МГУ, вып. 4, М., 1946, с. 49–50.
258
Рыбаков Б.А. «Слово о полку Игореве» и его современники. М., 1971, с. 14. Отнесение свода к 1212 г. (или у других авторов к 1215 г.) устарело.
Поиск предполагаемых лицевых оригиналов может быть начат только после того, как мы ответим на ряд вопросов, неизбежно встающих при ретроспективном исследовании, идущем от XV к XIII в. и от XIII в. к предшествующему времени.
Первый комплекс вопросов: 1. Как копировали художники XV в. <более ранние рисунки; насколько бережно относились они к оригиналам. 2. Что они привносили в миниатюры из своей эпохи. 3. Рисовали ли художники XV в. какие-либо миниатюры пр собственной инициативе, не располагая рисунками предшественников. 4. Был ли в их руках целостный свод или же несколько лицевых рукописей.
Второй комплекс вопросов: 1. Был ли свод 1206 г. иллюстрирован и был ли он первой лицевой исторической книгой. 2. Ощущается ли в подборе сюжетов для иллюстрирования единая редакторская рука. 3. Есть ли в миниатюрах Владимирского лицевого свода отдельные группы рисунков, объединенные тем или иным формальным или стилистическим признаком и совпадающие по своим хронологическим рубежам с определенным этапом летописания. 4. Существовала ли до свода 1206 г. какая-либо лицевая летопись общего характера (например, «Повесть временных лет»).
Обоснованные ответы (к сожалению, не на все вопросы) можно получить только после внимательного рассмотрения всех миниатюр. Несколько предварительных замечаний можно сделать сейчас. О.И. Подобедовой предложено следующее: Радзивиловская рукопись писана в одну широкую строку, но отдельные оригиналы разных ее частей в ряде случаев могли быть написаны в два столбца и с миниатюрами узкого формата, рассчитанными на ширину только одного столбца.
259
Подобедова О.И. Миниатюры…, с. 55–62. Догадка О.И. Подобедовой не может быть распространена на всю рукопись. В ряде случаев рисунки, кажущиеся сдвоенными, являются результатом стремления художника показать динамику развития одного события.
В копиях XV в., несомненно, очень много элементов, современных самим копиистам, и притом с явно ощутимым западным налетом: рыцарский доспех XV в., западноевропейское платье, пушки, готическая архитектура и т. п. (рис. 36). В.И. Сизов в свое время считал, что радзивиловские миниатюры — прямое подражание Нюрнбергской хронике [260] ; А.В. Арциховский убедительно возразил ему, указав множество русских черт. О.И. Подобедова слишком обобщенно отнеслась к теме западных элементов в радзивиловских миниатюрах, отметив лишь, что «сначала робко и неумело вводятся отдельные персонажи в иноземной одежде» [261] , а после листа 201 «западные элементы перестают быть случайными…» [262] . Больше всего западных черт у так называемого «второго мастера», иллюстрировавшего вторую половину летописи, посвященную Владимиро-Суздальской Руси [263] . Этого мало.
260
Сизов В.И. Миниатюры Кенигсбергской летописи. (Археологический этюд). — В кн.: Изв. ОРЯС, т. X, кн. 1, Спб., 1905.
261
Подобедова О.И. Миниатюры…, с. 74–80.
262
Там же, с. 80.
263
Там же.
Рис. 36. Готические элементы, принадлежащие смоленским художникам-копиистам конца XV в.
Анализируя западные элементы более внимательно и исключив из их состава пририсовки зверей и трубачей, характеризующие только летописание сыновей Мономаха (см. ниже), мы получаем следующее: в рамках «Повести временных лет» (т. е. до 1110 г.) иноземные черты сознательно вводились художниками именно там, где речь шла об иноземцах (в частности, варягах), чужих городах, послах, приезжих зодчих; византийское было подменено готическим (листы: 9 в.; 9 о. в. и н.; 10 в; 47 н.; 75 о.; 96 о.; 107 н.; 132 в.). На протяжении первой половины XII в. (с 1111 по 1168 г.) западные черты изредка сказываются в короткополой одежде простых людей и упомянутых выше «герольдов». Единственное исключение — рисунки к событиям 1152 г. (л. 194 н.; 195 в.), которые получат объяснение ниже.
С 1169 г. западные готические элементы встречаются в полноценном комплексе: рыцарский доспех XV в., своеобразные вычурные щиты XV в., пушки в амбразурах крепостей, готическая архитектура, преподнесенная читателю в аксонометрической проекции и с птичьего полета. Мало того, миниатюры с таким изобилием западных черт XV в. и нарисованы в совершенно иной манере — рисунок широк, выдвигается на поля, композиция свободная, не скованная старыми образцами; фигуры людей и коней необыкновенно динамичны (рис. 37, 38). Возникает такое объяснение этой корреляций быта XV в. со свободной манерой рисунка, далекой от образцов XI–XIII вв.: рисунки на эти сюжеты отсутствовали в тех материалах, которыми располагал копиист XV в., и он впервые, без стеснявших его оригиналов, иллюстрировал эти сюжеты, превращаясь из копииста в художника своей эпохи и сохраняя из своих опознавательных признаков лишь присущую ему манеру эскизного, небрежного изображения лиц у своих персонажей. Подробнее эта тема будет рассмотрена в соответственном разделе.
Рис. 37. Копирование старых образцов XII в. (композиция статична).
Рис. 38. Создание новых композиций художниками XV в. в тех случаях, когда оригинал не был иллюстрирован (композиция свободная и динамичная).
К числу миниатюр, созданных заново, следует отнести рисунок, изображающий пленение князя Всеволода Большое Гнездо в 1174 г. (л. 212 о. в.). К сидящему на троне Смоленскому князю слуги подталкивают Всеволода, занося над ним огромную суковатую дубину (рис. 39). В своде великого князя Всеволода подобная злобная иллюстрация, разумеется не могла быть помещена. Очевидно, ее создал художник XV в.
Рис. 39. Над плененным князем Всеволодом Большое Гнездо слуги смоленского князя заносят суковатую дубину. 1174 г.
Вопрос о том, был ли Владимирский свод 1206 г. лицевым или нет, пожалуй, уже не является дискуссионным, но к аргументам предшественников можно добавить еще несколько. Так, миниатюра, иллюстрирующая легенду о снятии осады Белгорода печенегами (л. 72 о), содержит изображение двух сосудов, названных в тексте корчагами. На рисунках 40, 41 даны типичные амфоры-корчаги IX–X вв. Применение слова «корчага» («кърчага») к подобным амфорам удостоверено надписью на одной киевской амфоре XI в. После татарского нашествия амфоры совершенно исчезли из русского быта; следовательно, художники XV в. взяли эти необычные сосуды из более ранних миниатюр.