Из истории отечественного оружия. Русская винтовка
Шрифт:
Значение форм пуль при конструировании оружия было столь велико, что нередко система, независимо от фамилии ее конструктора, носила название по наименованию пули. Винтовки, к которым была принята пуля Минье, обычно назывались винтовками Минье [131] .
К положительным качествам пули с чашечкой типа Минье следует отнести равномерность боя, быстроту и легкость заряжания, нечувствительность к зазору, качеству пороха и свинца, атмосферным условиям, неравномерности порохового заряда.
131
См.: Маркс К., Энгельс Ф., Соч., т, 15, с. 212.
Расширительные пули без чашечки, раздававшиеся газами, непосредственно проникавшими в выемку в задней части пули, были чувствительны к ударам и вмятинам, имели тонкие стенки, плохо расширялись, имели плохую меткость.
В России в течение ряда лет проводились испытания пуль различных форм и типов. Первым отступлением от классической круглой пули явилась круглая пуля с ободком (пояском) штуцеров Литтихского, Гартунга и кавалерийского. Затем к этим штуцерам приняли цилиндра-коническую остроконечную пулю Житинского «с ушками». Затем испытывали цилиндро-полушарную пулю французского офицера командира Венсенской школы Несслера, которую применяли и в гладкоствольных, и в нарезных ружьях [132] .
132
Новая
С середины 50-х годов к переделанным на нарезные семилинейным ружьям стали применять пулю Петерса-Тиммерганса («бельгийскую»), но она не дала положительных результатов. В конце концов остановились на пуле французского офицера капитана Клода Этьенна Минье, Первую сваю пулю Минье предложил еще в 1844 г. в России разные образцы пуль Минье стали испытывать начиная с 1849 г. В 1855 г. приняли пулю Минье «с чашечкой» [133] .
Как подчеркивает «Артиллерийский журнал», испытаниях шли по «эмпирическому пути» [134] . Но это было не совсем так. Опыты, конечно, являются эмпирикой, но эти опыты базировались на определенных теоретических посылках. Приехавший на испытания в Петербург Вильгельм фон Пленниес не только получил «возможность пополнить сваи технические познания», но убедился в том, что эти опыты имели место «в самую занимательную эпоху перехода к новому вооружению». «Нет сомнения в том, что русские опыты по части ручного оружия могут служить самым верным основанием для заключения о практических достоинствах испытанных образцов», — резюмировал Пленниес итоги петербургских испытаний пуль в 1857 г. [135] . Результаты испытаний семи- и шестилинейных винтовок с пулями Минье Пленниес признал превосходными [136] .
133
ЛГИА, ф. 1290, д. 1347, 1357, 1382, 1382a; Beльяминов-3ернов А., Теоретический курс…, с. 142–148, 262; Оружейный сборник, 1863, № 4, с. 37–39; 1867, № 1, с. 17–18; Артиллерийский журнал, 1861, № 9; Вольдт К., Руководство для изучения…, с. 44–47, 242, 256, 269; Свистунов A., Публичные лекции, читаемые при гвардейской артиллерии в 1862 году, — Оружейный сборник, 1862, № 1, с. 63–68, 77–78.
134
Артиллерийский журнал, 1858, № 1, с. 32–37; 1858, № 4, с. 207; 1869, № 1, с. 71–77, 84–86; № 3, с. 141; № 4, с. 241; 1861, № 6, с. 232–233.
135
Плeнниeс В. фон, Новые исследования…, с. VI, 21, 27, 43, 45, 54–57, 61–65, 67, 68, 71–74, 82, 84, 85, 90, 92.
136
Там же, с. 92.
Пуля Минье прочно завоевала винтовку русского солдата. Как мы увидим далее, ее приняли и к казнозярядной игольчатой винтовке (так называемой «винтовке Карле»), и к казназарядной винтовке под металлический патрон С. Крнка.
Особо следует отметить испытания взрывчатых (разрывных) пуль, Они же именовались «зажигательными». Предназначались они только для стрельбы по зарядным ящикам или по объектам с целью их зажигания. Поэтому «взрывчатые» пули получали лишь унтер-офицеры стрелковых частей и то только по 10 штук.
Шестилинейная пуля образца 1863 г. разрывалась лишь при ударе о твердый предмет, а пуля образца 1867 г. — при ударе о мягкий предмет и давала осколки. Поэтому в приказе по военному ведомству категорически запрещалось стрелять разрывными пулями по людям и лошадям. По поводу применения разрывных пуль Россия вступила в оживленную переписку с Парижем, Лондоном, Вашингтоном, Веной, Стокгольмом. По инициативе России созванная в Петербург Военная международная комиссия 29 ноября 1868 г. приняла декларацию о запрещении разрывных пуль. Все патроны со «взрывчатыми» пулями разрядили [137] .
137
Исследования, произведенные в России над зажигательными и взрывчатыми пулями и зажигательными ракетами с 1838 по 1862 год. — Оружейный сборник, 1862, № 2, с. 35–59; Испытания новой зажигательной пули. — там же, № 1, с. 47–48; Там же, 1864, № 1, с. 1–2; Там же, 1865, № 1, с. 51–54; Там же, 1866, № 4, с. 107; Предложения нашего правительства иностранным государствам по поводу разрывной пули. — Военный сборник, 1868, № 7, с. 37–40; ABИMAИBC, ф. 4, оп. 44/1, д. 70, л. 17–28 об., 180–181, 313–337, 419–426 об.; оп. 46, д. 92, л. 1-13, 26–30, 46–48, 76–77, 90.
Некоторые перемены коснулись и пороха. В 1846 г. на всех трех пороховых заводах, кроме пушечного, изготовляли порох: крупный мушкетный, мелкий мушкетный и винтовочный. Размеры зерен этого пороха были различны — от 6 точек (крупный мушкетный) до 2 точек (винтовочный). Мушкетные пороха применялись для гладкоствольных, а винтовочный — для нарезных ружей [138] .
В результате исследований и испытаний для всего ручного огнестрельного оружия с апреля 1861 г. был принят единый порох под названием «ружейного». Новый порох не отличался по составу от винтовочного. Несмотря на его недостаток (большой объем), «ружейный» порох являлся единым для всех видов огнестрельного ручного оружия, и преемница Комитета об улучшении штуцеров и ружей (созданная в 1862 г.) Оружейная комиссия Артиллерийского комитета сочла нужным принять его на вооружение [139] .
138
Вельяминов-Зернов А., Теоретический курс… с. 33, 260, 263, 267, 270; Островерхов и Ларионов, Курс о ручном огнестрельном оружии, с. 137–155; Артиллерийский журнал, 1856, № 4, с. 129–138; № 4, с. 143–148.
139
Шварц К., Крыжанонский П., Карманная справочная книжка для артиллерийских офицеров, СПб., с. 58; Потоцкий H., Шкларевич B., Курс об оружии для пехотных, кавалерийских и казачьих юнкерских училищ, вып. 3, СПб., 1873, с. 396.
Винтовка образца 1856–1860 гг. явилась самой совершенной системой дульнозаряжающегося оружия. Она превосходила винтовку Энфильда, с которой имела некоторое сходство, и оставляла далеко позади себя семилинейное нарезное стрелковое оружие Франции [140] .
Очень высоко расценивали русскую
140
ЦГВИА СССР, ф. 1 «Л», оп. 1, д. 21404, л. 173, 191–192, 195–195 об., 215–218 об., 223–224 об., 226–230 об.; Артиллерийский журнал, 1858, № 2, с. 269; Оружейный сборник, 1856, № 2, с. 16.
141
Отчет о заграничной командировке лейб-гвардии Преображенского полка полковника Герстфельда. — Оружейный сборник, 1863, № 4, с. 54–84.
Оценивая и характеризуя стрелковую винтовку 1856 г., Вильгельм фон Пленниес писал: «Описанный нами образец во всех отношениях представляется весьма хорошо устроенным; видно, что при построении его руководствовались современным успехом оружейного искусства, не нарушая условий простоты устройства старого оружия и не принимая каких-либо нововведений сомнительного достоинства» [142] .
Высокого мнения о винтовках 1856–1860 гг. и о русских оружейных заводах начала 60-х годов был известный оружейник А. Фалис [143] .
142
Пленниес В. фон, Новые исследования…, с. VI, 86–89.
143
Фалис А., Взгляд на производство ручного оружия города Литтиха (Льежа) с его округом в Бельгии в некоторых других государствах — Оружейный сборник, 1867, № 2, с. 22–25, 45.
На Международной выставке в Париже в 1867 г. русские шестилинейные дульнозарядные винтовки всех трех оружейных заводов получили высокую оценку. Ижевский и Тульский заводы были удостоены серебряной медали, а Сестрорецкий — бронзовой [144] .
Ф. Энгельс, характеризуя русскую винтовку образца 1856 г., писал; «…в России правительство в настоящий момент занято заменой старых гладкоствольных ружей винтовками Минье очень хорошего образца» [145] . Редакция «Артиллерийского журнала» в 1857 г. выступила с заявлением, что «стрелковое оружие дошло до такой степени совершенства, что от него, по-видимому, нельзя более ничего желать» [146] . Прошло очень немного времени, и дальнейшая эволюция стрелкового оружия показала всю необоснованность такого рода суждений.
144
Бестужев-Рюмин В., Ручное оружие на Международной выставке 1867 г. в Париже. — Оружейный сборник, 1667, № 2, с. 49–53; № 3, с. 5–8.
145
Маркс К., Энгельс Ф., Соч., т. 15, с. 212. — О качестве винтовки 1856 г. свидетельствует то обстоятельства, что когда в 1863 г. производились сравнительные опыты с ней и с винтовкой Ланкастера («сверловка Ланкастера»), то результаты оказались в пользу русской винтовки. — АВИМАИВС, ф. 6, оп. 1, д. 130, л. 22–23, 26–33, 36. — Ф. Энгельс отрицательно относился к полигональной сверловке Уитварта (Витворта) и овальной сверловке Ланкастера, считая их предметом роскоши и полагая их непригодными для оружия военного образца. Оценка Ф. Энгельса полностью подтвердилась — сверловка Ланкастера утвердилась лишь в охотничьем оружии (см.: Маркс К., Энгельс Ф., Соч., т. 15, с. 230, 288; Mавродин Вал. В., Работа Ф. Энгельса «История винтовки» и эволюция современного стрелкового оружия, с. 154–157).
146
Артиллерийский журнал, 1857, № 4, с. 101.
Шло перевооружение стрелковым оружием не только армии, но и флота. Уже в начале 50-х годов во флоте наметились тенденция к отказу от специфического «абордажного» оружия и ориентация на армейское стрелковое оружие. Начало этому положило принятое на вооружение моряков драгунское нарезное ружье образца 1854 г. Следующим мероприятием во флоте в этом направлении явился переход в семилинейных нарезных ружьях от пули Петерса-Тиммерганса к пуле Минье [147] . Но так было на Балтийском и Черноморском флотах. Для Каспийской флотилии в Астрахани переделывались на капсюльные короткие кремневые штуцера, изготовленные еще в 1798, 1799 и 1808 гг. И только «за использованием» их и получением драгунских капсюльных ружей Каспийская флотилия была вооружена более менее современным оружием [148] . Как же был оснащен Тихоокеанский флот? Когда в декабре 1856 г. встал вопрос об отправке нарезных драгунских ружей в 27-й флотский экипаж и в Камчатскую флотилию, то подчеркивалось, что 27-й флотский экипаж «представляет единственные наши силы в портах Восточного океана», а между тем во всем экипаже не было ни одного нарезного ружья [149] . Ружья на судах, ранее не имевшие персонально своего владельца, закреплялись за матросами, как за их «хозяевами» и «ответчиками» [150] . Большое внимание стало уделяться обучению меткой стрельбе [151] . В 1856 г. в Балтийском флоте была создана специальная команда из матросов, хорошо обучавшая стрельбе в цель и выпускавшая в экипажи «стрелков 1-го разряда» [152] . Конечно, стрелковое оружие не определяло мощь флота, но его состояние отражало общую картину перевооружения России.
147
ЦГА ВМФ СССР, ф. 165, оп. 1, д. 2257, л. 264–269 об., 71–76 об.
148
Там же, д. 2140, л. 1-91.
149
Там же, д. 2188, л. 5, 27, 40–40 об.
150
Там же, д. 2466, л. 2, 9, 20, 29, 35, 44, 50, 59, 92–96 об., 98-107, 112–116.
151
Загуляев, прапорщик, Мысли о вооружении морских команд. — Морской сборник, 1856, № 14; Толубаев, мичман, 1) О стрельбе в цель из штуцера. — Там же, 1857, № 1; 2) Замечания на мысли о вооружении морских команд. — Там же, № 3; Неделькович (мичман), Наставление для обучения стрельбе в цель и сбережения ружья. — Там же, 1858, прим.
152
Пестич, полковник, Отчет о занятиях морской штуцерной команды. — Там же, 1860, № 8.