Из могилы с любовью
Шрифт:
А, может быть, удовлетворение на их лицах вызвало долгожданное завершение обряда, длиною с добрую свадьбу. К счастью, пресловутого "второго дня" не будет, поскольку проводить его не с кем. Впрочем, любой желающий мог получить у распорядителя номер пейджера и пообщаться заочно. Бог его знает с кем! Не судить же об этом человеку, привыкшему иметь дело с фактами, протоколами и вещественными доказательствами.
Финита ля комедия, спектакль закончился (опять театральная терминология полезла), и актеры покидают сцену. Михаил Витальевич, как самый преданный зритель, досмотрел до занавеса, но аплодировать не стал. Некому.
2
Проснулся Георгий прямо перед звонком будильника с нехорошим ощущением, что он опаздывает на экзамен. Ужас сделал кожу влажной, этим немедленно воспользовалась простыня и прилипла к телу (словно забальзамированному) белым саваном в цветочек. (Связан ли как-нибудь этот мрачный образ с тем делом, ради которого Гера не может выспаться в субботу?)
Экзамен ему снился, и туда он точно опоздал. Подобные сновидения не посещали Георгия курса с третьего. Но сегодняшнее мероприятие противней сопромата (это по профессии Гера журналист, а по образованию – инженер широкого профиля), и значительно длиннее любого экзамена.
Георгий отлепил от себя простынь, поздоровался с Пентюхом (домашним полуразумным компьютером) и отправился на кухню. Одной спичкой, виртуозно, он зажег три горелки для кофе и двух кастрюль. Нет, он не ест по утрам столько супа, он греет воду, чтобы смыть с себя ночной кошмар. Кто живет на улице Дачной (или любой другой улице Новосибирска) летом (или в любое другое время), тот знает этот обряд до мелочей. Греешь воду, обжигаясь, несешь кастрюльки в ванную, в тазике смешиваешь холодную воду с кипятком и принимаешь душ на все пять литров. Замечено, что это средний объем. Кому-то достаточно четырех, а бывают тела – ведром не обойдешься. (Не путать с "ивановцами", те переводят ведрами исключительно холодную воду.)
– С легким паром!
Георгий быстро прикрылся полотенцем, но в комнате никого не…
– Спасибо, – пробормотал журналист.
– Пожалуйста, – ответил воспитанный на мокрую Герину голову компьютер. – И приятного аппетита.
Воспитанный, но редко об этом вспоминающий.
– Не подлизывайся, – строго сказал журналист, – это тебе не поможет.
– Но, папа, я ведь тоже приглашен.
– И меня как-то правоверные буддисты приглашали, – брякнул Гера. Потом он сходил на кухню, налил отстоявшийся кофе и вернулся в комнату.
– Я на три дня отключусь! – пригрозил Пентюх.
– Я тоже с удовольствием отдохну, – заметил хозяин дома.
– На неделю! – вентилятор в чреве системного блока завыл как турбина.
– Не капризничай, – примирительно попросил Георгий. – Это не так интересно, как кажется, и очень опасно. Тебя могут случайно повредить. Знаешь же, как любят пьяные люди тыкать во все кнопки подряд.
– Помню, как ты…
– Это еще что. А если попадется трезвенник и заметит, что ты – живой?
– Не страшно, абстиненты наверняка дураки, – заметил компьютер, – потому что все умные люди, которых я знаю, – пьяницы.
– Но, но, – запротестовал Георгий.
– О присутствующих я не говорю, – двусмысленно поправился Пентюх.
Я – не пьяница или не умница? – задумался журналист. Что имел в виду этот ящик на микросхемах?
Георгий допил кофе, надел парадную форму для посещения ночного клуба "Вымпел" (черный с золочеными пуговицами пиджак, белая рубашка, пестрый галстук, светло–серые брюки и такие же туфли "Dockers") и, едва не перекрестившись на шкаф с книгами, вышел.
Журналист сегодня был свидетелем. И не в суде (туда бы он отправился на своей машине), а в загсе. Поэтому Георгий поймал такси и через пять минут встретился с Федором у его дома. Тот уже нервничал. Пожав руки, друзья сели в заказную "Волгу", украшенную ленточками. Водитель что-то перепутал и включил кассету с маршем Мендельсона.
– Еще рано, – процедил Федор.
– Да я за тебя и не пойду, – заявил журналист.
Потом они заехали на площадь Калинина, спустились в метро и попытались выбрать букет для невесты. Милые девушки, торгующие цветами (эта профессия особенная, как у автобусных контролеров или живодеров), пытались наперебой всучить им веник подряхлее и подороже. Одной повезло.
У дома невесты уже ждала засада. Георгий взял из багажника сумку боеприпасов ("Шампанское", пиво, водка, джин-тоник, конфеты, фрукты, печенье, соль, спички, сигареты, картошка и проч..), и они уныло побрели в наступление на первую линию обороны противника. Всего их было девять – по числу этажей дома невесты, которую занесло жить на последний.
– Вот добрый молодец идет, а у нас красна девица есть, – раздался голос из засады.
– Сидит у окна, говорит слова, – сказал другой.
– Я невеста не плоха, выбираю жениха, – подхватил третий, и Георгий понял, что численный перевес на стороне противника.
Вход на первый этаж оказался перегорожен капроновой веревкой.
– Хороша невеста наша,
Нет ее на свете краше,
Чтоб добыть ее скорей,
Заплатите сто рублей…
– Пожалуйста, – успел вставить жених, у которого завалялась кое-какая мелочь.
– Погоди, – объяснили из-за бруствера, – стихи старые. Пришлось раскошеливаться на новые деньги.
– Разрезать чтоб скорей веревку –
Тебе ножницы нужны.
Прояви сейчас сноровку,
Инструмент у нас купи!
От высокой поэзии у Геры закружилась голова, а Федор стал доставать припасы и отдавать шантажистам.
– Может, хватит? – робко спросил Георгий.
– Мало! Мало! Мало!
Наконец жених наскреб на ножницы и разрезал веревку. Если так пойдет дальше, прикинул журналист, то они с другом к девятому этажу дойдут голые и истощенные стихами.
– Жених, умен коль, докажи,
Или выкуп покажи.
Разметав буйны волосы,
Отвечай нам на вопросы!
– вновь бодро неслось со следующего этажа крепости.