Из окна посольства

Annotation

Through Embassy Eyes.

Текст издания: "Интернациональная литература", No 9-10, 1941.

Додд Марта

МАРТА ДОДД

Из окна посольства

ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

ПОЕЗДКА В РОССИЮ

СНОВА В БЕРЛИНЕ

ПОРТРЕТЫ НАЦИСТОВ

ГИТЛЕРОВСКАЯ ГЕРМАНИЯ -- НОВОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Додд Марта

Из окна посольства

Из окна посольства

Автор книги "Из окна посольства" Марта Додд -- дочь профессора чикагского университета Уильяма Додда, который в течение четырех лет занимал пост посла Соединенных Штатов в гитлеровской Германии. Ученый историк, занимавшийся до назначения послом научной и преподавательской деятельностью, Додд не был дипломатом обычного типа. Он получил предложение от лично знавшего его Рузвельта занять пост дипломатического представителя США в Германии отчасти потому, что хорошо знал страну и ее язык: в дни своей молодости Додд учился в Германии, кончил Лейпцигский университет. Это обстоятельство и побудило его согласиться на предложение правительства: Додду, по его собственным словам, захотелось воскресить воспоминания молодости, вновь посетить "страну Гете и Шиллера", к которой он сохранил глубокое уважение и любовь. В 1934 году Додд прибыл в Берлин вместе с женой, сыном и дочерью Мартой, которая до этого работала в редакции газеты "Чикаго трибюн".

Если Уильям Додд, знавший когда-то иную Германию, имел полную возможность сравнить ее с тем кошмарным застенком, в который превратили "страну Гете и Шиллера" гитлеровские ублюдки, то у Марты Додд не было такого материала для сравнений. Она поехала в Германию, как она сама пишет в своей книге, "без всяких предубеждений", мало доверяя рассказам очевидцев о фашистском варварстве и терроре. Ей казалось, что эти рассказы говорят лишь о "частных случаях" и не отражают подлинной картины жизни в "новой Германии". Тем сильнее было ее потрясение, когда она собственными глазами увидела эту ужасающую картину. И тем более значительным и ценным оказалось ее свидетельство, изложенное с объективностью непредубежденного наблюдателя.

Марта Додд -- не профессиональная писательница. Она просто рассказывает о том, что видела за четыре года в фашистской Германии. И виденное ею привело ее к убеждению, что гитлеровская диктатура является невиданной в истории "системой страха и террора, перед которой бледнеют даже утонченно-гнусные методы инквизиции". Есть в eo книге страницы, посвященные поездке по Советскому Союзу, который она дважды посетила во время своего пребывания в гитлеровской Германии. Многое увиденное ею в СССР Марта Додд восприняла несколько поверхностно и наивно, но она не могла не обнаружить и не подчеркнуть в своей книге бросающейся в глаза колоссальной разницы между миром подлинной культуры и миром фашистского варварства. Эта поездка, превратившая ее в искреннего друга ССОР, еще более укрепила ее убеждение в том, что фашистская Германия является опаснейшим врагом человечества. "Четыре года пребывания в Берлине и поездка в Советский Союз изменили внутреннее содержание жизни Марты Додд,-- писала американская "Дейли уоркер",-- она могла сравнить два мира, две культуры. Близкое соприкосновение с теми условиями социального и экономического рабства, которые являются ныне уделом германского народа, превратили молодую, романтически настроенную американскую девушку в политически зрелого человека и непримиримого врага фашизма. Она вернулась на родину с твердой решимостью словом и делом бороться против угрожающей человечеству коричневой фашистской чумы". Книга Марты Додд получила самый широкий отклик в Америке. Критик "Нью-Йорк тайме" Чарльз Пур назвал ее "ценным свидетельством беспристрастного очевидца". Аналогичную оценку дали ей и другие американские газеты.

Дочь известного немецкого антифашистского писателя Томаса Манна, Эрика Манн, находящаяся сейчас в Америке, так пишет

"Додд отказался признать Германией тот фашистский застенок, в который превратили страну нацистские выродки. Его дочь с неменьшим отвращением и горечью наблюдала то, что видел ее отец... Они покинули Германию с неистребимой ненавистью к идеологам свастики, к палачам и убийцам, пытающим германский народ в чудовищном застенке, именуемом Третьей империей".

Четыре с лишним года пребывания в гитлеровском аду сделали Марту Додд не только убежденной антифашисткой, хорошо понимающей, какой угрозой для свободолюбивых народов является германский фашизм. Она вернулась на родину решительной сторонницей политики Рузвельта по отношению к фашистский агрессорам и решительной противницей американских изоляционистов, толкавших страну на гибельный путь. Она поняла, что только коалиция демократических стран может положить конец фашистской тирании, и что самая крупная и решающая роль в этой коалиции принадлежит СССР.

Ниже мы помещаем наиболее интересные отрывки из книги Марты Додд, рассказывающие о ее пребывании в Фашистской Германии и отдельные ее впечатления о поездке в Советский Союз.

Ал. Абрамов

– ----

ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

В дни после избрания Франклина Делано Рузвельта президентом, мой отец проводил отпуск на своей ферме в горах Виргинии. Возвратившись в Чикаго, он рассказал нам, какую радость вызвало избрание нового президента, которого он знал лично еще во времена Вильсона. Мы все были горячими сторонниками Рузвельта, и в первый раз я голосовала за него в 1932 тюду. Мой отец был очень доволен там, что выбрали Рузвельта.

Однажды утром в июне месяце моя мать позвонила мне в редакцию "Три-бюн", где я тогда работала, и, не предупредив меня ни одним словом, сказала взволнованно:-- Твоему отцу только что звонил президент Рузвельт, он предлагает ему пост американского посла в Германии!-- Она попросила меня никому об этом не говорить, так как отец еще не решил, примет ли он это предложение.

Я попыталась мысленно представить себе ту Германию, где будет жить наша семья, припомнить все, что я знала и слышала о новой Германии. Гитлера я считала шутом, внешне похожим на Чарли Чаплина, который сжигает книги и ввел в своей стране диктатуру. Мне было трудно представить себе моего отца в такой атмосфере. Однако, я понимала, что такое предложение -- большая честь, от которой редко отказываются, и что этот пост будет завершением всей его жизни, посвященной всецело истории и демократическим традициям его родины.

Я не помню, чтобы кто-нибудь из нас особенно тревожился при мысли о том, что нам придется жить в условиях фашистской диктатуры,-- это показывает, что я тогда совершенно не понимала политического значения нацистского режима. Теперь я понимаю, что отец, вероятно, провел немало тревожных минут, раздумывая об этом. Он несколько раз говорил, что но знает, как отнесутся теперешние немцы к его либеральным воззрениям и ж его книге о Вильсоне. Впоследствии мы узнали, что когда его имя было названо германскому правительству, то оказалось, что там не знают, кто он такой, а наведенные справки не доставили нацистам особенной радости. Тем не менее отвести его кандидатуру было неудобно -- это значило бы нанести оскорбление иностранной державе.

На прощальном обеде, который давали для нас немецкие общества, германо-американские организации и германское консульство, я сидела за столом между Карлом Сэндбергом и Торнтоном Уайлдером. Все мои друзья давали мне забавные советы, как держать себя в обществе дипломатов, учили, что говорить Гитлеру, когда я с ним познакомлюсь, и пугали нас с матерью до полусмерти, рассказывая, какой строгий этикет нужно соблюдать и какую пропасть денег нужно тратить для того, чтобы достойно представлять нашу страну. Но Торнтон Уайлдер, как всегда обаятельный, живой и дружелюбный, и Гарриэт Монро дали мне хороший совет: учиться языку и общаться больше с немцами, чем с иностранцами.