Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию
Шрифт:
Но все эти действия происходили не без шума, а шум донесся до слуха капитана и лейтенанта, из которых первый находился в спальне князя, а второй - в его передней.
Мирович постучал в дверь, объявляя, что он - хозяин положения в крепости, и требуя отдать ему императора. Капитан и лейтенант отказались. Мирович настаивал и, после вторичного отказа, приказал своим людям топором и прикладами выломать дверь. Тогда капитан и лейтенант заявили, что поскольку инструкции предписывают им убить заключенного в случае заговора, направленного на его освобождение, они будут вынуждены сейчас выполнить свои инструкции, если
Вдруг раздался крик, такой пронзительный, что, несмотря на шквал ударов, обрушенных на дверь, заговорщики его услышали.
– Убивают императора!
– закричал Мирович, подавая пример другим в сокрушении двери.
Дверь, наконец, была выбита. Но он слишком опоздал, стражники выполнили приказ.
Иван спал или притворялся спящим. Внутри железной клетки. Сквозь ее решетку капитан поразил его ударом шпаги. Этот выпад и был причиной крика, который услыхали заговорщики. Затем молодой князь встал грудью против нападающих, хватая клинки руками и сопротивляясь так, как только мог в подобной ситуации. Он вырвал одну из шпаг и через прутья клетки защищался, как умел. Бедный узник думал, что после стольких несчастных дней провидение должно его вознаградить; он не хотел уходить из жизни. Он получил уже семь ран, но еще сражался; только восьмая его убила.
В этот момент в спальню ворвался Мирович. Князь делал последний вздох. Убийцы сняли ограждение с окровавленной постели; затем, поднимая к потолку железную клетку:
– Вот его труп, - сказали они; - делайте с ним, что вам заблагорассудится.
Мирович берет на руки тело молодого князя, несет в кордегардию и покрывает его знаменем. Потом, предлагая своим солдатам преклонить колена перед императором, сам падает на колени и целует его руку. Потом, срывая с себя накладной ворот и перевязь с саблей и складывая их у тела:
– Вот ваш истинный император, - говорит он; - я сделал все, что мог, чтобы его вам вернуть; теперь, когда он мертв, не вижу больше никакого смысла жить, потому что своей жизнью я рисковал ради него.
Мирович был арестован, препровожден в Санкт-Петербург и заключен в крепость. Процесс по его делу начался на следующий день; он проявил там много выдержки, достоинства и стойкости. Те, которые утверждали, что Мирович был агентом Екатерины, под таким поведением узрели лишь его убежденность, что фаворит выполнит данное ему обещание.
На вопрос - «Есть ли у вас сообщники?» он всегда отвечал отрицательно, поясняя, что солдаты и унтер-офицеры, которые пошли за ним, могут рассматриваться не как соучастники, а только как послушные ему подчиненные.
Наконец, 20 сентября было вынесено судебное решение: Мировича приговорили к колесованию. Императрица смягчила наказание, заменив эту казнь обезглавливанием.
Казнь состоялась в крепости. Единственными присутствующими на ней были солдаты, судьи и палач; поэтому неизвестно, что сказала жертва в свой последний час. Нет сомнения, что слишком опасно было повторить ее слова.
Молодой Иван мертв, Мирович мертв; несколько набожных голосов набрались мужества посоветовать Екатерине разрешить семье де Брунсвик покинуть Россию.
«Теперь поговаривают, - писал Букингем за два дня до приговора Мировичу, - что удовольствуются разрешить
Это лучшее, что могла бы сделать Екатерина. Уверяют также, что она это обещала; но она ничего не сделала, и несчастный герцог де Брунсвик и его дети остались забытыми во льдах Северной Двины.
У меня есть рубль младенца Ивана, отчеканенный во время его 7-месячного правления; очень редкая монета, потому что Елизавета, вытравливая все следы этого правления, распорядилась о переплавке денег. Это, может быть, единственное в мире изображение императора в пеленках.
В Шлиссельбурге пароход останавливался на час. У Муане было время сделать рисунки крепости, вид с нижней точки, то есть с левого берега Невы. Не будем говорить, что он укрылся для этого, после моего предупреждения об опасности, которой чревато такое занятие; с русской полицией шутки плохи для артистов, делающих наброски цитадели. За преступление этого рода пострадал один молодой француз, практикующий в Санкт-Петербурге в качестве учителя, то есть de professeur (фр.). Молодой человек был братом моего доброго друга Ноеля Парфе. И случилось с ним это, на самом деле, в наше время, в период Крымской войны.
Словом, пока наши солдаты осаждали Севастополь, наш компатриот с двумя из своих друзей решил использовать праздник, не знаю, какой, дающий ему неделю отпуска, чтобы осмотреть места до западного побережья озера. Вряд ли стоит напоминать, что в начале марта Ладога, Нева, Балтика скованы льдом. Основной целью прогулки было катание на коньках. Бедный Иван или, скорее, память о нем, так как уже давно 9-месячный император был не более чем историческое воспоминание, бедный Иван был там ни при чем. Коньки были средством передвижения, позволяющим, не сказал бы - школьникам на каникулах, но преподавателям на каникулах, очень легко приблизиться к цитадели. Ведь Шлиссельбургская крепость, расположенная прямо посередине истока Невы, в месте, где река вытекает из озера, со всех сторон окружена водой.
К великому беспокойству часовых, эти вот мессьe носились вокруг политических стен старой твердыни, касаясь льда коньками не более чем ласточки касаются воды своими крыльями.
И все бы ничего, если бы нашим французам - а кто говорит «француз», тот говорит «сумасшедший» - хватило ума с элегантной непринужденностью, почерпнутой на льду Тюильри, остановиться в элегантных позах; но один из них надумал сесть на скалу, извлечь из своего кармана альбом и, несмотря на 18-градусный мороз, делать зарисовки цитадели.
Часовой позвал капрала, капрал - сержанта, сержант - офицера, офицер кликнул восемь человек и, когда наши три француза, согреваемые жарким костром, сидели за добрым обедом и за неимением лучшего пили за Францию qwass - квас, ворота отворились, и им объявили, что им оказана честь стать пленниками его величества - императора всея Руси. В итоге, им даже не дали времени покончить с обедом; их обыскали, забрали документы, связали друг с другом из боязни, чтобы один или двое из них не потерялись, посадили в тележку и повезли в Санкт-Петербург. По прибытии в Санкт-Петербург, их препроводили в крепость. Они потребовали встречи с графом Алексеем Орловым, фаворитом императора.