Из пыли времен
Шрифт:
Оскал Эйграмера больше походил на хищную ухмылку. Но при первом же взгляде в налитые кровью рубины, дыхание замерзало в легких, и рубаха прилипала к хребту - дважды в эти глаза мало кто осмеливался взглянуть.
Все трое поражали переполняющей силой. Но если Райгруа воплощал в себе чистую ярость, а Эйграмер - хищное презрение, то Айдомхар оставался грозно спокойным - истинный хозяин.
"Тот, чья тень накрывает мир", - часто говорил отец.
Девочка не могла объяснить, почему именно Айдомхар привлекал ее. Но рядом с ним появлялось чувство небывалого спокойствия и защищенности. Никто не причинит вреда,
Видя, как дочь восхищается этими созданиями, Деррис выковал нагрудник с тиснеными Крылатыми Змеями. "Мои стражи, - полушутя, говорил он дочери.
– Вселяющий Страх, - указывал на одного, - и Несущий Ужас, - переводил руку на другого". Элкером и Раэнсир, что явились по зову Великого Воина на битву с Кровавыми Богами - их Лита тоже знала по мифам. Вон они, стоят ближе всех к тронному возвышению... Рассказы отца всегда получались такими реальными и полностью захватывали живое детское воображение.
Иногда Лита пряталась за троном, пытаясь напугать отца, когда, как казалось, он того не ждал. Но не получалось ни разу.
Однажды укрылась за широкой спинкой еще до того, как отец спустился. Глухие шаги стелились по ковру, металлом позвякивали ножны на бедре, тихо шелестели кольчужные кольца. Отец взошел по ступеням...
Лита кралась беззвучно, как он и учил. Зашла сбоку и выскочила с игривым рычанием, скаля зубы, как маленький волчонок... И рык застыл в горле. Глаза округлились, брови взлетели: трон оказался пуст. А когда что-то легло на плечо, взвизгнула от неожиданности, подскочила... Отец смеялся, "небесные топазы" горели мальчишеским задором.
Мама, улыбаясь, лишь качала головой, когда они вот так ребячились.
Но откуда отец всегда знал, что Лита поджидает, оставалось загадкой, которую он пообещал когда-нибудь раскрыть...
...Глухой удар эхом раскатился по залу, створки дрогнули, но не поддались. Сталь кольчуг оживилась, стражи подняли мечи, плотнее смыкая строй, "алый барьер" превратился в плотную "стену".
Лита высвободила руку, бросаясь к отцу в объятия - от отца приятно пахло кожей доспеха, стальной нагрудник холодил лицо. Широкая мужская ладонь утонула в угольных волосах на затылке.
– Вам нужно уходить, - коротко бросил Деррис, притягивая Ранну.
Женщина уткнулась в плечо, тихо всхлипнув, слеза покатилась по узорной стали нагрудника; Деррис, отпустив дочь, коснулся влажной щеки. И Ранна прижалась к сильной, но такой теплой и нежной ладони, что, всю жизнь сжимая рукоять меча, ничуть не загрубела. Лазурные глаза блестели из-под черных волос.
– Не плачь, - шепнул он, и Ранна, стиснув зубы, кивнула.
Взгляд Литы следил, как соленая капля чертит дорожку на сверкающем металле. Огибает тисненого Змея, скатывается со лба Раэнсира ему в глазницу, задерживается на мгновение и срывается дальше, оставляя на щеке дракона влажный след.
Деррис опустился на колено, не обращая внимания на суету, и грохочущее содрогание дверей. Ладонь пригладила волосы дочери.
– Я обещал, что расскажу, откуда я всегда знаю, что ты поджидаешь?
– ласково улыбнулся он, и глаза Литы мгновенно вспыхнули. Рука отца поднялась, указывая на Эйграмера.
– Смотри. Смотри ему прямо в глаза. Я знаю, ты не боишься его.
Голова девочки повернулась -
Лита вглядывалась изо всех сил, и появилось ощущение, что Крылатый Змей смотрит прямо на нее. Наклонилась в одну сторону, потом - в другую; взгляд Эйграмера следовал неотступно. Скользнула глазами по остальным драконам, и все наблюдали за девочкой немигающими, пристальными взорами - их совершенно не интересовало происходящее вокруг. Цвета разнились: огненный янтарь соседствовал с холодными аквамаринами, золотые цирконы хищно сияли рядом с нежными аметистами, небесные топазы светились чистотой, а в глубинах "туманного хрусталя" тонул взгляд. Они очаровывали и завораживали.
Но Лита не увидела ничего, что раскрыло бы тайну.
– Смотри внимательно, - шепнул на ухо хриплый голос.
– Загляни в самую глубину.
Рубины Эйграмера не отрывались ни на мгновение. Брови Литы напряженно хмурились, она по обыкновению поджала губы. "Загляни в самую глубину", - звучало в голове. И Лита всматривалась; детский лобик морщился, на щеках проступили ямочки. Она дунула уголком рта, отгоняя непослушную прядь, падающую на глаза...
И увидела! Лицо просияло, губы растянулись в белоснежной улыбке.
– Ты жульничал!
– маленькая ладошка хлопнула отца по наплечнику.
Светясь радостью открытой тайны, она переводила взгляд с одного Крылатого Змея на другого. И на гранях сверкающих камней отражался весь тронный зал, каждый уголок! Драконы "видели" все! Не оставалось ни единого места способного укрыть от проницательного взора.
Взгляд девочки остановился на Айдомхаре - грани обсидианов тускло поблескивали. Крылатый Змей так же неустанно следил за ней с хмурым упрямством. Но единственное, что отражалось в глазах, затянутых тьмой - огненные всполохи факелов. И как бы Лита ни наклоняла голову, как бы ни отступала, лишь пламенеющий взор следовал за ней.
Деррис повернул голову.
– Он единственный, кто никогда тебя не выдавал.
– Он меня защищал, - убежденно пробормотала Лита.
...Двери содрогнулись от очередного удара, что сопровождал ужасающий рев и топот. Дерево надрывно застонало, но выдержало. Ранна вздрогнула, покосившись на стражей, в молчаливом ожидании замерших у входа, рука стиснула плечо мужа.
– Сохрани это, - Деррис протянул дочери кольцо, слабо искрящееся затейливым узором на серебрянных гранях.
Маленькая ладонь сжалась, и отец улыбнулся. Но улыбка получилась вымученной. Небесные топазы предательски блеснули, но скулы мгновенно напряглись, сжимая волю в кулак.
"Воин не просит слез по себе, не просит жалости. Он умирает, чтобы другие жили", - вспомнились девочке слова отца.
Лита вернула улыбку, и отец тронул за плечо, легонько подталкивая к матери.
– Краин, - негромко произнес он, и рядом мгновенно возник воин в серебристо-алом плаще.
– Уведи их.
Ранна, не споря, подхватила дочь на руки и двинулась следом за воином в глубину зала, где находилась кухня и спуск в подвал, из которого расходились подземелья. Они смогут выбраться вдали от крепости и потом... А куда потом? Свободным Охотникам нет дороги на юг, их не примут ни Смертные, ни Перворожденные. Их земли здесь, и здесь - единственный дом... Но об этом не сейчас, не сейчас...