Из пыли времен
Шрифт:
Тот самый меч, из ее сна! Только во сне он "дышал" чадящими струями...
Выглядел клинок неимоверно просто: ни резных витков, ни самоцветных украшений - яркий пример смертельной эффективности. Цель у такого клинка могла быть только одна - забирать жизни. Сотнями и тысячами.
В памяти шевельнулись воспоминания - она уже видела его прежде! Не во сне, нет... Когда-то давно... Она будто встретила старого друга детства - он изменился, с первого взгляда не узнать...
Девочка оторвала взгляд от клинка, еще раз осмотрелась. Нет, больше в комнате ничего, а главное никого, нет. Разве, что... Потолок небольшого
Дверь протяжно скрипнула.
Лита повернулась на звук со скоростью вихря - мужчина в золоченой бардовой мантии замер в проходе.
Всего мгновение он растерянно взирал на оскалившуюся у алтаря девочку, явно не ожидав здесь никого встретить. Его пальцы дернулись в широком рукаве у бедра, вычертив какую-то фигуру, глаза хищно сузились.
Лита зашипела сквозь стиснутые зубы.
Мужчина рывком вскинул руки, словно за край поднимал гранитную плиту; и будто ощутив ее тяжесть, руки остановились на уровне груди, на пальцах полыхнуло...
– Хватай меч!
– ворвался в сознание голос Кина.
"Бордовый" оглушительно взревел, пламя в очагах подернулось от мощи его голоса; левое бедро подалось вперед...
Пальцы девочки сомкнулись на белой рукояти, ладонь ощутила холодок не согретой кожи; но глаза не отрывались от магистра Ордена.
Мужчина резко толкнул ладони вперед, и Лита инстинктивно отступила, прикрываясь локтем - меч охотно скользнул из ножен, - сильно тряхнуло, налетевшей волной плотно сбитого воздуха.
Но кто-то за спиной придержал, не дав девочке упасть. На гранях двух изумрудов заиграли искры, гнев воспрянул из глубины, наполняя новой, незнакомой для нее Силой.
Послушник Ордена метнулся, словно выпущенный из арбалета болт. В руке мелькнул огненный клинок...
И повинуясь неожиданному порыву, Лита выставила ладонь - разум соткал образ огненных языков, срывающихся с растопыренных пальцев и окутывающих иссиня-черную шерсть... И пламя сорвалось! Но не с пальцев - "янтарные змеи" бросились на мужчину из всех очагов, бордовая мантия вспыхнула, словно солома.
Лита развернулась, шагнув в сторону и ускользая от объятого пламенем воющего тела, мелькнул угольно-черный росчерк. И меч опустился у основания черепа на затылке, но, не встретив сопротивления, прошел, как раскаленный метал сквозь масло - магистр пеплом и осыпался на камни, и пламя рассеялось; едкий запах горелой плоти ударил в ноздри.
Девочка переводила ошарашенный взгляд с горстки праха у ног, на ладонь, на клинок, черный, как сама тьма...
– Уходим!
– крик мальчика вывел из оцепенения.
Лита на бегу убрала меч в ножны, и бросилась следом за Кином в темноту коридора. Крики нагнали, когда они уже скрылись в глубине лабиринта.
Один проход, другой, перекресток, еще один и снова коридор. Девочке казалось, что они бесцельно петляют по туннелям. Но Кин ни разу не замешкался, не наткнулся на стену, когда коридор резко сворачивал. Будто - не просто видел в темноте, а знал каждый шаг этих подземных ходов.
После очередного поворота впереди забрезжил призрачный свет.
Они выскочили на узкую полоску берега - дунуло прохладой. Лучи братьев мерцали на водной глади моря Датален, стены Регелстеда, нависали за спиной с отвесных скал, словно Призрачные горы - такие же высокие
"Еще не конец!
– злорадно ухмыльнулась про себя Лита.
– Это еще не все!"
Глава 16. 7 Эон 483 Виток начало Весны.
Жизнь в Арнстале, на первый взгляд, возвращалась в привычное русло. Все спешили по своим делам: торговцы открыли лавки, женщины с подростками разошлись по полям. И, казалось, все хорошо, все, как всегда.
Вот только отсутствовал привычный живой гомон - на Арнстал словно опустилась завеса тишины. Если кто и разговаривал, то старались делать это вполголоса. Нападение Зверей унесло много жизней. Многие лишились супругов, многие братьев и отцов. В воздухе витала скорбь.
И хоть последние костры уже отпылали, и все погибшие отправились к Богам, черные дни сжали город в тиски.
И даже в тавернах стук кружек, и бульканье эля и крепкого меда, заглушали большую часть разговоров. Свидетели произошедшего шепотом пересказывали увиденное всем, желающим слушать. Говорили о "черной лавине ужаса, вливающегося в северные ворота". Все чаще слышались обвинения Перворожденных, мол, это они виноваты во всех бедах, пережитых Арнсталом за все время существования.
Мало кто помнил, что город - а некогда просто форпост - последний рубеж, оберегающий Равнину от любых страхов Потерянных Земель, будь то Обращенные, или жадное до плоти Смертных иное зверье. Годы истирают память в такой мелкий прах, что собрать воедино уже невозможно.
Атен относился к тем немногим, кто - не помнил, но знал. Дигар рассказывал много всего: и о Восстаниях Домов, и о Запрете Крови Перворожденных. Воин многое знал и об Обращенных - он называл их Свободными Охотниками. Говорил, что само по себе Обращение еще ничего - дар Морета наделяет силой, скоростью, позволяет лучше видеть и слышать, ограждает от болезней.
Но у всякой силы, у всякого дара своя цена, за все приходится расплачиваться. Обостренные чувства становятся ярче, раскрываются сильнее, хлещут через край... И выматывают неподготовленного до истощения, начинают требовать "пищи", в извечно инстинктивном желании выжить. Разум, открывших в себе новые пределы Смертных, попросту не выдерживает. Приходит Голод. И он "пожирает" ступивших - не важно добровольно, или нет - на сей путь, порабощает, доводя до исступленного безумия. Пока его утоление не станет единственной целью и возможностью существования.
Юноша всегда удивлялся, кто может добровольно решиться на такое?
Но и на это Дигар находил ответ: "Жизнь Смертного коротка, и некоторым ее просто не хватает". Атен лишь презрительно фыркал: "Скулящие псы! Честная смерть, лучше бесчестной жизни!" Дигар лишь улыбался - воспитал истинного воина. Интересно, Эйна одобрила бы? Может, и нет... Но уж гордилась бы сыном - точно!
И все чаще в тавернах слышались разговоры, обвиняющие не только Перворожденных, но весь Латтран в придачу. "Отродья!
– шептались по углам.
– Спелись с "темными"!" Тут же кто-то вспоминал про смерть наследника Мангерета, и не желание Эйнара поддержать короля Хварда, а еще один голос поддакивал: "Не просто так Латтран отозвал свою стражу! Решили отдать нас на поживу Бессмертным! Хорошо, что Орден подоспел вовремя!"