Из пыли времен
Шрифт:
И даже Стражи Последнего Рубежа не брезговали подобными разговорами.
Атена аж передергивало, когда он слышал подобное. "Чтобы другие жили", гласил девиз на сиреневых знаменах Арнстала. Воин не должен жаловаться на судьбу! Лишь его смерть хранит жизни и покой остальных. Лишь пролитая им кровь, позволяет кому-то радоваться. Воин не просит слез по нему, не просит жалости к своей доле. Он делает то, на что другие не способны. И это единственный Путь!
И когда он исполнит службу - вот тогда может позволить себе отдохнуть. Возможно, еще в этом Мире...
Ненависти к Перворожденным
И не верить словам старого воина, Атен не видел причин - Дигар сталкивался с ними еще во времена Долгой войны, сталкивался на поле боя, лицом к лицу.
Закаленный битвами воин много рассказывал юноше - еще мальчишке - о тех днях. Он не застал, начала Долгой войны, но большая часть прожитой жизни прошла на полях ее сражений. Тогда он служил под золотисто-зелеными знаменами Латтрана, еще при короле Даргуне, а Эйнар был всего лишь принцем Крови - наследником являлся его старший брат Эфидар.
Да, он видел, на что способны Перворожденные с мечом в руках. "Если бы они пожелали, захватили бы всю Равнину. И захватили бы честно, без всяких уловок, - всегда говорил Дигар.
– Видимо, Эйнар понял это раньше других".
За всю историю той войны Перворожденные всего раз перешли границы своих земель, рассказывал Дигар. В ночь резни при Содевее, что недалеко от озера Ривален. Остальное время их воины лишь отбивали нападения Смертных, защищая свои владения.
Король Даргун в то время находился с войском недалеко от Грансена, а на юге командовал наследник Эфидар. Принц Эйнар держал тракт у форта Соинлег.
Война изматывала, выжимала из Равнины все соки. Обозы с провизией тянулись вереницами, но десятилетия сражений не прошли бесследно. Смертные гибли, а "темные" не двигались с места. Воины Латтрана и Деварена тщетно, словно волна на рифы, накатывали на Перворожденных и разбивались о сталь их мечей. Многие теряли отцов, братьев и друзей.
С северных границ все чаще приходили вести об Обращенных. И хоть вторжения эти напоминали скорее хаотичные нападки хищного зверья, но и они уносили жизни чьих-то родных. А многие сами становились Обращенными. И мечи поднимались уже против братьев, сестер и матерей.
Злоба и ненависть множились, как снежный ком. И, зачастую, устремлялись не только на врага, но находили выход далеко за ратным полем.
И однажды, все это выплеснулось на Содевей.
После смерти Эфидара в одной из атак, озлобленное войско, как с цепи сорвалось. Неотомщенная ненависть и неудовлетворенная жажда крови накрыла маленький городок при Низких Ущельях. "Я тогда был всего лишь итлаиром, - мрачно вспоминал Дигар.
– Мы защищали кого могли, но разве могут несколько десятков итларов остановить эттар [тактическая единица войска, около двух тысяч итларов]?" Убийства и насилие захлестнули Содевей. "Это походило на массовое безумие!"
И вот тут-то, рассказывал Дигар, и появились "черные волки" и "серебряные мечи". Это
"Они налетели так внезапно, что поначалу никто не понял, что происходит. Среди зеленых плащей Латтрана вдруг замелькали черные и алые, отороченные серебром, и крики женщин заглушил грянувший звон стали... Я тогда решил, что все - мой последний бой! Но мы не отступили..."
Перворожденные расправились со Смертными так быстро, что, казалось, прошло всего несколько мгновений. "Воинов осталось, в лучшем случае два тинара. Прибились те, кто не поддался злости страха, кто поднял мечи против "своих", потому что так было правильно... Перворожденные не тронули ни одного воина, вставшего на защиту жителей Содевея! Тогда я думал, простая случайность... Нас окружили на главной площади, за спинами причитали женщины и дети"...
– Каждый, кто желает, может уйти в Айнрив, - разлетелся над городком хриплый голос воина в алом плаще.
– Вас не тронут, таково мое Слово.
"Тогда я еще не знал, офтина [глава Дома] Дерриса Морте...
– качал головой Дигар.
– И желающие нашлись. Те, кого мы чудом уберегли, стали протискиваться из-за наших спин. Ушли многие... Когда из Соинлега подоспел Эйнар с войском, даже "черные волки", прикрывавшие отход, скрылись за горизонтом. А мы с Модбером - еще одним, оставшимся в живых итлаиром - стали сеанарами".
А чуть позже погиб король Даргун, и трон занял молодой, но уважаемый воинами принц крови - Эйнар Анвер...
...Атен брел через площадь у северных ворот, направляясь в оружейную. Глухие шаги стучали по грубому камню мостовой, нарушаемые редкими выкриками стражи на крепостной стене. В притихшем от скорби воздухе витал сырой разбавленный запах крови, словно на скотобойне. Крайвер приятно шоркал по бедру: Дигар сказал, что юноша заслужил, когда убил Зверя... Вот на этом самом месте; Атен ладонью отер глаза, губы и подбородок, будто "багрянец" только-только плеснул в лицо.
"Надо бы выковать пару..." - оглянулся юноша, окидывая площадь беглым взглядом.
Да, кровь уже замыли, чтобы не напоминала лишний раз. Но стая воронья, что тучей кружила на границе горизонта еще не скоро уймется - черные тела изрубили и бросили на поживу хищникам. От нашего стола к вашему, как говорится... Ну, не стола... Но пир у любителей мертвечины выйдет поистине королевский.
Впрочем, преобладающий теперь на стенах бордовый цвет воинов Ордена, напоминал о случившемся не хуже каркающих птиц...
Внимание юноши отвлек цокот копыт.
В ворота рысью въехал всадник в плаще "с золотым солнцем". И на первый взгляд, он ни чем не отличался от таких же его собратьев на стенах. Но Атен зацепился взглядом. Может белый конь в изящной попоне, грациозно перебирающий ногами, заставил задержать свой взор? А может сверкающая стальная кираса украшенная золотом - неизменным солнцем с пятью лучами? Или более смуглая кожа лица?
Атен не совсем понимал, что подтолкнуло изменить направление и двинуться вслед за всадником. Он не старался догнать, просто брел следом.