Из России в Россию
Шрифт:
Знак границы, точнее знак соединения Европы и Азии – серого цвета удлиненная пирамида, кажется, с золотыми буквами; рядом станция «Вершина», на 1777 км от Москвы, после Екатеринбурга. Было уже под утро, но сумрачно.
Поезд несется к сердцу России. Так мы пересекли страну с юго-востока на северо-запад по диагонали.
Бессмысленно превращать Россию в европейскую страну. Сделайте это, и Россия перестанет существовать. Сила страны – в соединении Европы и Азии в одном теле, сила страны в великой гармонии. В этом и сила русской нации – соединении несоединимого в одном
Солженицын в одном прав. Если Москва превратится в европейский город, то ради спасения нации, назначение столицы должен взять любой другой город России – Новосибирск, Екатеринбург и др. Поскольку абсолютная европеизация Москвы означает истощение жизненных сил, сужение желаний.
Глобализм для России – это как основа не только развития, но существования.
Неужели дух потребительства покорил Россию? Угас огонь покорения, освоения, захвата и удержания новых пространств? Неужели слово «экспансия» – потеряло для России первозданный смысл и значение? Нужно разбудить все эти желания, превратить их в страсти и точку.
Наконец, страну, которая на три четверти лежит в Азии, бессмысленно превращать в европейскую, это будет означать смерть страны.
Восход уже засеребрился, разлил жидкое серебро по кромке неба на востоке, а серебро упало в голубое, стало смешно и торжественно, и небо, лишенное ночной целомудренности, окрасилось в пастельные тона.
Я большую часть своей жизни прожил в Азии, и пропитался азиатским духом – Уфа-Башкирия, Тюмень, ДВ. Да, это через призму славянизированной страны, но все же здесь особый азиатский дух, энергия, исходящая от земли, воздуха и леса, они проникли в мое существо.
Кстати, моду на Россию, на каждую ее территорию и части надо сделать еще и для тех людей, которые живут на этих территориях; например, надо создать сверхмоду на Дальний Восток, что важно даже не для интенсификации колонизации, но для усиления самоощущения, и оформления политической, общественной, государственной значимости для тех людей, которые живут на ДВ, чтобы они почувствовали себя особыми, нужными стране.
Всю дорогу с нами пионы. Два розовых отпали рано, а белый и на шестой день роняет белые лепестки.
Мы уже в Пермской области. Пермские леса. Чудные леса.
Странно стояли люди у речки. Это были совсем маленькие люди, по виду дети, один ближе к воде, другие дальше, стоят и смотрят через реку, будто ждут появления чего-то оттуда с другого берега реки. Они ждут новой радости, или нового страха, еще у них раннее утро, они скудно одеты в невыразительные одежды. Это – лесные люди, которые давно живут в городе, но иногда они собираются вместе и приходят в лес, туда, где могилы их предков, которые убили себя, чтобы не покориться цивилизации.
Пермь. Стоит на Каме, которая впадает в Волгу, которую мы
Поезд остановился на глухом полустанке. Мы с детьми вышли погулять в соседний лесок, поскольку проводник сообщил, что поезд будет стоять очень долго.
Пермские леса – уникальные корабельные сосны, перемежающиеся лиственными островками.
Зашли мы за кустик, прошли еще немного под соснами, и вдруг увидели маленькое лесное озеро, на берегу которого сидела сестрица Аленушка и горевала.
Что же ты горюешь, спросили у нее дети.
Да, вот, мол, братец Иванушка потерялся в лесу, я его искала-искала, но не нашла, и решила поплакать немного от усталости и огорчения.
Не горюй, сказали Аленушке дети, найдется твой Иванушка, наверное, его утащила ведьма. Давай поедем с нами на поезде, найдем твоего братца. Аленушка согласилась.
Привели мы девочку Аленушку в вагон, умыли, дали ей свежее платьице и носки, трусики и маечку, затем накормили, дали жвачку и почитали ей книжечку про сестрицу Аленушку и братца Иванушка.
А поезд тем временем тронулся. Ночь. А утром мы не нашли Аленушку, наверное, она сошла на какой-то ночной, и близкой к Иванушке станции.
Природа демонстрирует свои фантастические возможности, демонстрируя удивительную ловкость и необходимую легкость в смене пейзажа.
Анька чувствует в себе силу, которая перехлестывает ее через край, но пока не только не умеет распорядиться этой силой, но и не умеет назвать эту часть своей природой. И пока эта сила довлеет над Аней.
Главная задача: дать Ане понять, что в ней есть нечто, чего нет у большинства людей, и эту силу надо обуздать, и стать над нею, использовать ее в своих целях.
Балезино. Это – Удмуртия. Серое здание вокзала с желтыми буквами. Буханка хлеба – 500 руб., манты – 1000 руб./5 шт. Скопище резервных электровозов и тепловозов, несколько хорошо сохранившихся паровозов начала века – все хорошо законсервировано. Здесь сосенки другие, а главное, березы – тонкие и высокие, тянутся к солнцу; совсем другие были под Екатеринбургом и Пермью – крупные, основательно устроившиеся.
Киров (Вятка). Нищета, запустение. На перроне бедно одетые люди продают игрушки и псевдорусские расписные подносы, а также обычную еду, газеты, книжки, пиво и т. д. Ничего особенного я не увидел, разве что в поле одинокую избушку, пустую, но на вид крепкую.
Путешествие – как сеанс цветотерапии. Зеленый цвет чрезвычайно гармонизирует психику. Столько зеленого, точнее зелени, зараз я никогда прежде в своей жизни не видел.
Шарья. Костромская область. Желтое здание вокзала. Хорошая архитектура, но все обветшавшее. Огромные буквы – название. Прежде буквы были иллюминированы. Невелико все местечко; к поезду вышла группа милиционеров, впереди дебильного вида увалень с рацией. Бабки предлагают все и все недорого. Всюду продают молоко.