Из шпаны – в паханы
Шрифт:
– Груда металла, – процедил он сквозь зубы. – И кто только придумал такое. Не оторвемся, Рекрут.
– Разворачивай, – последовала команда подельника.
– Что?
– Разворачивай и тормози, – Рекрут уже загнал в обойму недостающие патроны. – Их всего трое. Какого черта мы от них драпаем?
Решимость товарища передалась и Резо. Он обнажил зубы в волчьем оскале.
– Я тебя понял, брат.
Автомобиль заложил стремительный вираж. Задние колеса чуть занесло на обледеневшей дороге. Взвизгнули тормоза. Рекрут резко толкнул от себя дверцу. Машина чекистов неслась на них тараном.
– Все, поехали.
– Там мог кто-то остаться.
– Не все ли равно? Остались – хорошо. Пусть живут. Я не кровожадный. Поехали, говорю.
Резо подчинился. Их автомобиль, уже без стекол, снова развернулся на дороге и покатил в направлении города. Расстрелянная чекистская застава осталась далеко позади. Рекрут снял «восьмиклинку», смахнул рукой выступившие капли пота и водрузил головной убор на прежнее место.
– У тебя щека в крови, – буднично произнес он, обращаясь к Резо.
Грузин невозмутимо пожал плечами.
– Пройдет...
На подъезде к Москве Резо остановил машину.
– Куда теперь?
– Гостиница «Эдельвейс». Солоух должен был забронировать нам по номеру. Но автомобиль бросим здесь. Тут тебе не Казань, Резо. Тут надо держать ухо востро.
Они бросили машину у обочины на Войковской, прошли немного пешком и квартала через три остановили пролетку. Порез на щеке грузина уже не кровоточил. Подбородок он вытер рукавом куртки.
– На Полежаевскую. В «Эдельвейс».
Кучер ударил хлыстом, и коляска бойко покатила по булыжным мостовым широких столичных улиц. Рекрут заметно приосанился. Близость цели словно вдохнула в него новую жизнь. Глаза жигана азартно блестели.
«Скоро все здесь станет моим!» – пронеслась в голове шальная мысль.
– А что, брат, далеко от Полежаевской до Хитровки? – спросил он возницу.
Тот ответил, не поворачивая головы:
– Недалече. Но вы не извольте беспокоиться, барин. Обитатели Хитрова рынка со своей территории редко выходят. По ночам ежели только. Но в гостиницы не суются. Чего им в нумерах-то делать?
Рекрут рассмеялся. Забота кучера о его персоне, неверно истолковавшего суть вопроса, позабавила жигана. Но в дальнейшие расспросы он не пустился. С улыбкой продолжал оглядываться по сторонам. Москва Рекруту нравилась. Резо остался к окружающим красотам равнодушен. Подельнику показалось даже, что грузин задремал, убаюканный мерным покачиванием.
Однако до места казанцы добрались скоро. Минут за пятнадцать. Кучер остановил пролетку, и Рекрут первым спрыгнул с подножки. Гостиница, расположенная в трехэтажном дворянском особняке, жигану пришлась по душе.
– Вот пока тут и обоснуемся, Резо.
Солоух не подвел, заблаговременно сняв два номера для вновь прибывших. Он же и поджидал их в комнатах Рекрута.
– С приездом.
Резо плюхнулся на диван и вытянул перед собой длинные ноги. Подхватил со столика бутылку вина, выдернул пробку зубами и припал к горлышку. Мощный, покрытый короткими черными волосками кадык монотонно задвигался вверх-вниз.
– Выяснил что-нибудь про Графина? – Рекрут сразу перешел к делу.
Солоух усмехнулся.
– Задачка не из простых. Графин – фигура серьезная. К нему, как к Скулатому, так просто не подберешься. Но кое-что я надыбал. Есть на Хитровке пара малин, где людишки Графина отираться особливо любят. Отсюда и плясать надо, Рекрут. Прищемим уркачам хвост как следует, так они сами искать нас начнут.
– Ладно. Рассказывай, что за малины? И кого конкретно искать там нужно?
Жиганы разместились в двух глубоких креслах друг против друга.
Москва. Трактир «Ломовой» на Хитровке
Толстая черно-белая кошка прыгнула на колени Графину, удобно разместилась на них и блаженно замурлыкала. Старый уркаган машинально провел пальцами по гладкой шерстке. Кошка благодарно потерлась о его запястье.
– Он уже в Москве?
Вопрос был обращен ко всем сразу и ни к кому конкретно. У сидящего на дальнем конце стола Лешего создалось странное ощущение, что Графин разговаривает сам с собой.
– Пока неизвестно, – ответил Митяй. – Я послал в Казань Ломтя с двумя храпами. Они должны были без шума и пыли завалить Рекрута. Не так, как в прошлый раз. Но его в Казани уже не было. Рекрут оставил вместо себя человека, некогда находившегося под покровительством Скулатого.
– Кого?
Графин продолжал ласково гладить кошку. Подобное действо, по его мнению, успокаивало нервы и снимало излишнее напряжение. Старый уркаган славился своей любовью к домашним животным. Особенно к беспородным. Может, они напоминали ему чем-то его самого…
– Трифона Железного.
– Продался, значит? – Графин прищелкнул языком. – Паскуда. Надеюсь, его-то хоть удавили заместо Рекрута?
– Нет. Зачем? – Митяй закинул ногу на ногу и аккуратно расправил брюки. Он был единственным из присутствующих, кто до сих пор не притронулся к наполненной рюмке. – Это ничего не решит, Графин. Не станет Железного, Рекрут поставит на его место другого. Казань против него не пойдет. Боятся его там люто. В авторитете он.
– Это Железный сказал?
– Он. И он же сообщил Ломтю, что Рекрут двинулся к нам. Подмять под себя Москву хочет, – Митяй помолчал немного, а затем добавил: – А третьего дня он и Резо в Ярославле объявились. Потрекали с местными жиганами, а потом Цыгана на толковище вызвали.
– И что же? – Графин нахмурился. Рука его остановилась. Кошка недовольно заворочалась на коленях. – Никак Цыган тоже лапки кверху задрал?
– Не задрал. Только это ему мало помогло. Кончили его жиганы прямо на месте. А заодно и еще несколько человек из его кодлы. Толика-Муху порешили... Из «деловых» там только Трефовый остался. И он теперь на стороне Рекрута.