Из штрафников в разведку
Шрифт:
Ганевич, изо всех сил старавшийся не убыстрять шаг, недовольно проворчал: «Ганновер!» На что услышал в ответ заветное имечко немецкой дамочки и, не сбавляя шага, прошел на территорию поста.
Немцы темнотой и обыденностью ситуации обманываться долго не могли и, как только разведчики оказались вплотную с врагами, Ганевич сноровисто схватил ближайшего часового за руки, а Миронов тут же сорвал с плеча винтовку и, делая длинный выпад – как учили в военно-пехотном! – проткнул фашиста широким штыком. В это же время Прохоров ужом скользнул за спину второго, левой рукой сдавил немцу горло, а ножом, зажатым в правом кулаке, ударил и раз, и другой – для подстраховки, чтобы уж наверняка. Часовые так и не успели понять, что произошло и почему на них набросились «свои парни». Дело было сделано, и Алексей, сам того не ожидая, вдруг испытал облегчение и самую настоящую радость, почти ликование от того, что он только что так ловко убил человека.
«Не человека, а фашиста, врага! – чувствуя, как медленно тает возбуждение и потихоньку слабнет еще минуту назад до звона сжатая некая пружина внутри, мысленно поправил себя Лешка. – Молодец, Леха, не сдрейфил, не подгадил ребятам! А все остальное – слюни и дурь. Плюнуть и забыть…»
Прохоров вытер нож о полу шинели убитого им часового и медленно разогнулся, осматриваясь и прислушиваясь к неясному говору в той стороне, где располагались позиции немецких зенитчиков.
– Ноль – два в нашу пользу, – тихо подвел итог лейтенант и распорядился: – Ганевич, слушай сюда! Мы тут пока походим туда-сюда, как и положено порядочным часовым, а ты за Ахатовым сбегай – пусть спец наш смотрит и думает, что и как можно и на складе хорошего сделать! Погоди, давай-ка помоги нам этих жмуров в местечко потемнее перетащить! А то мало ли кому в ночи не спится – не хватало еще из-за такой ерунды засыпаться, когда уже почти все сделано! Значит, Юсуф пусть сюда двигает, двое где-нибудь затихаритесь и нас подстраховывайте, а один пусть в караулке с унтером останется. Да, мало ли там телефон у них зазвонит – трубку ни в коем случае не брать! Все, беги! Стой! Ты же разводящий, целый фельдфебель – так что иди размеренно и без спешки!
Ахатов, предусмотрительно облачившийся в немецкую шинель и нахлобучивший на голову угловатую каску, появился минут через десять – совершенно спокойный и собранный, как всегда. Трудно было и представить, что совсем недавно этот же человек в одиночку вырезал чуть ли не целый фрицевский караул. Юсуф подошел к лейтенанту и коротко прошептал:
– Ну что, командир, идем в склад?
– Сейчас, – Прохоров достал из кармана шинели ключ, посмотрел на часы и досадливо сплюнул: – Вот же черт, там же, наверное, темно, а фонарик мой в телогрейке остался!
– Я взял, все в порядке. Пошли уже – время, время, лейтенант!
Дверь в склад открылась довольно легко и без малейшего скрипа – хозяйственные немцы не пожалели солидола для смазки дверных петель. Хотя поначалу не обошлось и без небольшого конфуза. Прохоров вставил ключ в скважину и попытался провернуть – ничего не получилось.
– Черт, не тот, что ли?! Рыжий, сволочь, обманул! – лейтенант поднажал еще разок.
– Другой стороной вставить попробуй, – флегматично посоветовал Ахатов.
– Точно! Голова ты, товарищ Юсуф, – что б я без тебя делал… Ну, пошли, дорогой мой!
Внутри склад производил более чем серьезное впечатление. Голубоватый луч сильного фонаря выхватывал из темноты аккуратные штабеля разнокалиберных ящиков, высокие стеллажи, забитые коробками, ящичками и банками, ряды каких-то бочек непонятного назначения.
– М-да, товару у ентого купца не на одну телегу, – голос слегка ошарашенного увиденным Прохорова в напряженной тишине прозвучал неожиданно громко. – И как же мы всю эту красоту рвать будем? Слушай, Юсуф, а может быть, просто поискать пустые ящики, разломать их и развести хороший костер, а? Вон, брезент помаленьку займется, а потом и…
– Нет, командир, так не годится! Мы получше все сделаем, красиво! – Ахатов протянул Прохорову бумажку с нацарапанными каракулями: – Вот, рыжий сказал, что в этом секторе должны быть небольшие ящики с такой маркировкой. В них мины с часовым механизмом – вроде бы такими же самыми снабжают абверовских диверсантов. Как сюда они попали – нам без разницы, но сейчас такая мина нам как раз была бы кстати… Надо искать, лейтенант!
…Первый взрыв прозвучал, когда разведчики Прохорова, прихватив с собой рыжего унтер-офицера, ушли от складов километра на два. Сначала красноармейцы увидели окрасившееся в огненно-багровый цвет ночное небо, а мгновением позже услышали глухой грохот. Ровно за секунду до огненного всполоха Прохоров приостановил бег, нетерпеливо глянул на часы и раздраженно выпалил, поглядывая на Ахатова с нескрываемой злостью:
– Ну, и где твой взрыв?! Кто мне говорил, что все будет красиво, а? Ну-ка, давай сюда эту падлу рыжую, что тебе на эти мины указал! Сейчас я ему…
Взрыв прервал возмущенную тираду лейтенанта и спас унтера от очень неприятного разговора с Прохоровым. В запале командир запросто мог и прикончить рыжего – стоило только на секунду представить, сколько сил и труда разведчиков пошло прахом… После первого взрыва громыхнуло еще дважды – да так, что даже на таком удалении от эпицентра отчетливо ощущалась тяжелая дрожь земли, потревоженной могучей взрывной волной. Теперь полыхало чуть ли не в полнеба, но еще больше веселила сердца диверсантов начавшаяся сразу же за первым взрывом беспрерывная канонада: рвались снаряды и авиабомбы.
– Товарищи артисты, – весело крикнул Прохоров, с трудом отрываясь от захватывающего грандиозного зрелища, – а теперь ноги в руки и аллюр три креста! Этого концерта нам фрицы точно не простят! И цветочков не подарят! Бегом марш!!!
Глава 18. Октябрь 1943 года. Преследование
– Что делать будем, командир? – Дукин, не глядя на лейтенанта, вылил из сапог грязную воду, отжал портянки и с кряхтением обулся заново. – Эх, подсушиться бы у костерка хорошего! Сыро, не жарко и жрать прям до ужасти хочется. Попробовать лягушек наловить, что ли…
– Зато комаров нет, – мрачно усмехнулся Прохоров, расслабленно привалившийся к обросшему зеленоватым мхом стволику чахлой сосенки. – А черт знает, что теперь делать, дорогие мои. Кто ж мог знать, что такая невезуха на нас навалится… Как там Чапай в кино говорил? «Думать будем!»
– Думай не думай, а как-то уходить отсюда надо, – подал голос Ахатов. – Плохое место, гиблое. Если не фрицы перебьют, то запросто в трясине утонуть можем – вон тут сколько этого добра!
– В болото они не сунутся, а вот минами забросать могут запросто. Просто наугад швырять начнут, а мы по болоту не сможем шустро с места на место перебегать – рано или поздно накроют, – посматривая то на небо, то на часы, размышлял вслух Прохоров. Прислушался к отдаленному лаю собак и, сокрушенно кивая, вздохнул: – Да, не ожидал я, что они так быстро прочухаются и сообразят, что со складами случилось…
«Рус Иван, сдавайся! Вы окружены! Все, кто сдастся, получит жизнь, горячий обед и много шнапса! Кто будет сопротивляться, будет уничтожен! Рус Иван, сдавайся…» – голос с сильным акцентом, слегка искаженный динамиками, вновь и вновь гремел над болотом, напоминая, что немцы занялись русскими разведчиками всерьез и уходить отнюдь не намерены.
Вторые сутки группа, прилагая все оставшиеся силы, уходила от преследования. А началось все с обычного дозора, на который разведчики напоролись в темноте в первую же ночь, когда стремительно уходили подальше от места диверсии. Небольшая перестрелка, которой бойцы Прохорова поначалу даже не придали серьезного значения, вдруг переросла в достаточно серьезную проблему – немцы подняли по тревоге все располагавшиеся поблизости воинские части и организовали преследование.