Из свитков Клио
Шрифт:
Коротко стриженый юноша недоверчиво переспросил:
– Так что же, профессор, вы хотите сказать, что в Салерно в XVI веке поклонялись языческим богам?
– Нет, я такого не говорил. Но, знаете ли, древние греки считали, что этот берег Тирренского моря находится под покровительством Геры. В пятидесяти километрах к югу отсюда в устье реки Селы стояла священная роща со святилищем Великой богини. Греки верили, что Геру можно было там встретить. Рядом, в славном городе Пестуме, основанном сибарейцами, до сих пор видны два прекрасных храма-периптера, посвящённых Гере. А место,
– Но ведь это всё происходило ещё до рождества Христова!
– Совершенно верно! Но, знаете ли, в XV – XVI веках по всему Апеннинскому полуострову наблюдался подъём интереса к язычеству. Козимо Медичи купил за невероятные деньги Corpus Hermeticum, а потом потратил ещё столько же, чтобы этот свод греческих текстов срочно перевели на латынь. Именно подобные герметические тексты легли в основу философии Джордано Бруно, а затем и привели его на костёр. А как вы думаете, для чего в 1547 году в Неаполитанском королевстве открылась конгрегация священной канцелярии, отделение испанской инквизиции?
Все смолкли. Посидев ещё немного у костра, профессор Альфано попрощался со своими студентами и отправился спать. Забравшись в палатку и застегнув входной клапан, мужчина включил электрический светильник, подвешенный сверху к дуге, и отпер замок на походном саквояже. Потом профессор достал из этой объёмистой сумки округлый предмет с погнутой прямоугольной ручкой. Гладкая когда-то поверхность ныне оказалась испещрена серо-коричневыми и зелёными пупырышками патины. С обратной стороны прощупывались большие неровности корродировавшего барельефа. Альфано поднёс предмет как можно ближе к светильнику и возле самой ручки разглядел следы бороздок, бывших когда-то буквами. Профессор достал из кармана небольшую щётку и аккуратно провёл ею поверх бороздок, затем снова всмотрелся и прочитал слово на греческом: «Гера». А потом подумал, что семейное предание, передававшееся из поколения в поколение, оказалось на редкость точным и информативным…
От автора – 3-5
Следующие миниатюры связывают между собой три древних и славных города: Болонью, Модену и Мантую. Их средневековая история полна трагическими, комическими и мистическими эпизодами…
Есть время пасть и ввысь подняться снова
В зал заседаний Городского совета вбежал взволнованный стражник без шлема и нагрудника. Не обращая внимания на почтенных советников, обсуждающих важные вопросы, он подскочил к подеста и задыхающимся голосом выпалил:
– Король Энцо умер!
В главном зале палаццо дель Подеста воцарилась тишина. Лучшие люди Болоньи собирались с мыслями, пытаясь понять, как им стоит отреагировать, и можно ли извлечь из этого известия прибыль. Наконец, престарелый Бонаккорсо из Сорезина первым догадался подняться из кресла и пробормотать надтреснутым старческим голосом:
– Да упокоится его душа с миром!
Вслед за автором знаменитого закона об отмене рабства встали и остальные советники, нестройным хором повторив ритуальную фразу. Затем дотошный Бонаккорсо осведомился у стражника:
– Он что-нибудь говорил перед смертью?
– Сказал, что ни о чём не жалеет. Потом порадовался, что успел закончить трактат об искусстве охоты с птицами. А ещё сказал, что ворожея всё верно угадала про него.
Из всех многочисленных детей императора Фридриха II Энцо Сардинский больше всего походил на отца. Высокий лоб, блестящие голубые глаза, длинные огненно-рыжие волосы. Энцо не был высоким, но постоянные тренировки сделали его тело выносливым и крепким. Как и отец, он любил соколиную охоту. Это древнее искусство требовало внимания, сосредоточенности, а также – единения между птицей и человеком.
Однажды, когда Фридрих охотился под Кремоной, взбрыкнувший конь унёс юного бастарда в сторону от императорской свиты. Чтобы успокоить ошалевшего скакуна, потребовалось немало времени. Затем Энцо перевёл дыхание и огляделся. Конь остановился на опушке леса возле неказистого домика из розоватого кремонского песчаника. Спешившись и войдя через покосившуюся дверь, юноша очутился в просторной, но довольно тёмной комнате с белеными стенами. С потолочных балок свисали пучки засушенных трав. У окна Энцо заметил женщину с такими же огненными волосами, как и у него. Незнакомка подняла голову, внимательно посмотрела на вошедшего, а затем произнесла приятным мелодичным голосом:
– Подойди поближе, славный юноша. В твоём лице я вижу отблеск величия. Если ты дашь мне свою правую руку, я расскажу, что приготовила тебе судьба.
Энцо помедлил одно мгновение, а потом протянул рыжеволосой руку. Женщина взяла его кисть своими длинными пальцами и развернула к себе внутренней стороной. Через мгновение её лицо помрачнело:
– А можно левую?
Изучив вторую ладонь, незнакомка отпустила руку Энцо и зажгла свечку на столе. Скатав шарик из каких-то трав, женщина бросила его в огонь, затем, уставившись на дым и пепел, изрекла:
– Ты рыцарь и поэт. Тебя будут страстно любить женщины, и ненавидеть священники. Ты будешь зваться королём, и водить армии в сражения. Ты будешь правой рукой своего отца, его боевым разящим копьём. Но отвага твоя тебя же и погубит. Не доскачешь до одних ворот и останешься за другими до самой смерти. И проведёшь ты в тюрьме почти полжизни.
Энцо молча развернулся и выбежал из домика. Он ещё услышал слова вещуньи:
– Бойся тёплой воды и рыцаря с золотыми львами на синем щите… И волосы, твои чудесные рыжие волосы…
Вскочив в седло, Энцо поскакал во весь опор наудачу и вскоре нагнал свиту императора. Отец как раз разыскивал своего любимого кречета, поэтому на отсутствие сына внимания не обратил. А юноша всю дорогу до Кремоны вспоминал слова вещуньи. Провести в тюрьме почти полжизни. Что может быть хуже? Но вдруг это всё лишь пустая болтовня? Откуда рыжая может знать, как сложится его судьба?
В феврале 1249 года в Кремоне пышно отпраздновали свадьбу Энцо с дочерью Эццелино да Романо, сеньора Вероны, Падуи и Виченцы. Ночью в покои новобрачных постучали: