Из третьего мира – в первый. История Сингапура (1965–2000)

Ю Ли

Я подозревал, что милиция попытается повлиять на голосование, используя любые методы, но я никогда не думал, за две недели, прошедшие между обнародованием результатов референдума и прибытием сил ООН, они так систематически опустошат страну. Для вооруженных сил Индонезии потворствовать милиции не имело смысла, но в том, что произошло в Восточном Тиморе, вообще многое не имело смысла, поэтому Сингапур, как и другие страны АСЕАН, предпочитал стоять в стороне от проблем Восточного Тимора.

Когда Абдурахман Вахид стал кандидатом в президенты, 13 октября он заявил, что Австралия "плюнула нам в лицо" и предложил заморозить отношения с Австралией. Через десять дней после его избрания президентом он сказал: "Если Австралия хочет,

чтобы 210-миллионный народ Индонезии принял ее, мы примем ее с открытым сердцем. Если они хотят отгородиться от нас, - так тому и быть". Посол Австралии напряженно работал над тем, чтобы сделать риторику более умеренной, но до того как отношения станут такими, какими они были до кризиса в Восточном Тиморе, потребуется еще некоторое время.

В ходе азиатского кризиса австралийцы прошли крещение огнем. Премьер-министр Джон Говард мог не вполне понимать, сколь опасно иметь дело с таким промежуточным президентом как Хабиби, но, когда настал решающий момент, Говард действовал так, как следовало действовать премьер-министру Австралии. Заручившись сильной поддержкой австралийских средств массовой информации и общественности, он послал австралийские войска во главе межнациональных сил ООН в Восточный Тимор, несмотря на угрозы со стороны членов милиции о возможности жертв среди австралийцев. Эти события с очевидностью подтвердили, что судьба Австралии больше связана с Азией, чем с Англией или Европой.

Моя первая встреча с Гафом Витлэмом в качестве премьер-министра Австралии произошла на встрече руководителей стран Британского Содружества наций в 1973 году в Оттаве. Витлэм был красивым человеком, очень заботившимся о своем внешнем виде. Он был сообразителен, но вспыльчив, а его остроумные ответы бывали импульсивны. Витлэм гордо заявил собравшимся лидерам, что он изменил жесткую иммиграционную политику Австралии и больше не станет требовать от жителей стран Азии, получивших образование в австралийских университетах, покидать страну после их окончания. Я критиковал его за это, указывая, что Австралия принимала только квалифицированных и получивших образование жителей Азии, что создавало серьезную проблему "утечки мозгов" для Сингапура и его бедных азиатских соседей. Витлэм был разъярен.

В весьма эффектной манере он также заявил об изменении направленности австралийской внешней политики и стремлении стать "хорошим соседом" в регионе и "хорошим другом" афро-азиатских стран. Я бросил вызов его заявлениям и привел в качестве примера установление квот на импорт рубашек в Австралию и ограничения на полеты "Сингапур эйрлайнз". Он принял это как личное оскорбление, и его ответы стали язвительными. Витлэм был новичком на встрече, где присутствовало немало моих старых друзей: премьер-министр Великобритании Тэд Хит, Канады - Пьер Трюдо, Новой Зеландии - Норман Кирк, Танзании - Джулиус Ньерере, Барбадоса - Эррол Барроу (Errol Barrow). Они высказались в поддержку моей точки зрения. Одним из последствий этого было то, что премьер-министр Новой Зеландии Норман Кирк, при поддержке Западного Самоа (Western Samoa), Тонга (Tonga) и Фиджи (Fiji) стал говорить от имени стран Южно-Тихоокеанского региона.

После этого Витлэм выступил с публичными нападками на меня. Он заявил, что, поскольку в Сингапуре проживало значительное число этнических китайцев, то советские корабли не станут заходить в Сингапур. Советский Союз немедленно направил на ремонт в Сингапур четыре советских плавбазы, чтобы проверить, являлись ли мы китайцами или сингапурцами. Я ответил, что Витлэму не следовало снова провоцировать Советский Союз, иначе в следующий раз они прислали бы в Сингапур ракетный крейсер или атомную подлодку.

Когда я вернулся в Сингапур из Токио, я узнал, что представитель Австралии в ООН попросил верховного комиссара ООН по делам беженцев заставить нас разрешить примерно 8,000 вьетнамских беженцев, которые прибыли на лодках, сойти

на берег в Сингапуре по соображениям гуманности. На следующий день, 24 мая 1973 года, я пригласил посла Австралии в Сингапуре, чтобы заявить ему, что это было весьма недружественным актом по отношению к Сингапуру. Если бы беженцы сошли на берег, мы уже никогда не смогли бы заставить их покинуть Сингапур. Он объяснил, что из 8,000 беженцев Австралия была готова принять примерно 65 человек, которые получили образование в Австралии. Но отобрать тех 65 или 100 человек, которых Австралия готова была принять, они смогли бы только на берегу. Я спросил его, что случилось бы с оставшимися людьми, которые сошли бы на берег, а потом отказались бы вернуться на суда. В ответ он что-то невнятно пробормотал. Я сказал ему, что австралийское правительство было настроено недружелюбно по отношению к Сингапуру. На приеме в Канберре премьер-министр Австралии несправедливо упрекнул второго секретаря нашего посольства за наше отношение к беженцам. Я не считал Витлэма пострадавшей стороной, был готов предать гласности его маневры и разоблачить его лицемерную позицию по отношению к африканцам и азиатам. Посол Австралии в Сингапуре в замешательстве покрылся испариной. Мы не разрешили беженцам сойти на берег, Сингапур принял только 150 рыбаков и членов их семей, остальные отправились в Индонезию, а некоторые - в Австралию.

Это было очень напряженное время и для Австралии, и для Сингапура, иначе подобный "обмен любезностями" был бы невозможен. Вывод американских войск из Вьетнама и массовое бегство вьетнамцев на судах были драматическими событиями. Когда в ноябре 1975 года генерал-губернатор Австралии отправил Витлэма в отставку по обвинению в нарушении конституции и поручил Малкольму Фрейзеру сформировать переходное правительство для проведения всеобщих выборов, которые Фрейзер уверенно выиграл, мы вздохнули с облегчением.

Малкольм Фрейзер был огромным даже для австралийца. Я близко познакомился с ним, когда он был министром обороны в правительстве Гортона. Когда в середине января 1976 года мы встретились с ним в Куала-Лумпуре на похоронах Тун Разака, я воспользовался этой возможностью, чтобы обсудить с ним проблему размещения австралийских войск на Малайском полуострове и в Сингапуре. Он сказал, что о выводе войск не могло быть и речи. Он решил оставить эскадрилью самолетов "Мираж" (Mirage) и "Орион" (Orion) в Баттеруэрте (Butterworth). Его твердый подход к обеспечению безопасности и стабильности в регионе и его решимость не сдавать позиции меня обнадежили.

Фрейзер встретился с премьер-министром Махатхиром в 1982 году. Махатхир сказал, что, поскольку министр иностранных дел Вьетнама Нгуен Ко Тач (Nguyen Co Thach) открыто заявил, что Вьетнам предоставит базы советским войскам, если в этом возникнет необходимость, то со стороны Малайзии было бы глупо ликвидировать иностранные военные базы на своей территории. Он сказал, что, если австралийцы хотели оставить свои войска в Малайзии, то для Малайзии это являлось вполне приемлемым, но если они хотели вывести свои войска, то Малайзия ничего не могла с этим поделать. Фрейзер остался этим доволен, и австралийские самолеты остались в Баттеруэрте.

Взгляды Фрейзера были консервативными, но он не сумел исправить тот ущерб, который нанес Витлэм менее чем за три года своего правления, последовательно проводя политику "государство благосостояния", которая впоследствии легла тяжелым бременем на бюджет Австралии. Мы подружились и продолжали оставались друзьями, хотя я и не соглашался с его протекционистской экономической политикой. Он отказывался открыть экономику страны для конкуренции, что в итоге защищало австралийских рабочих за счет потребителей. В конечном счете, лейбористским правительствам в конце 80-ых и 90-ых годах пришлось столкнуться с трудной задачей постепенной ликвидации убыточных отраслей промышленности и отмены ограничений на импорт.